Чарлстон - Александра Риплей

– Ураган! – весело крикнул он.

– Пожар! – в ужасе взвизгнула Мэри.

Они выбежали на крытую галерею с колоннами, проходившую по всему второму этажу.

В доме напротив по Митинг-стрит Эндрю Энсон настороженно поднял голову.

– Что это?

– Ничего, милый, – прошептала Люси. – Это всего лишь старый Эд Перкинс вообразил, что видит дым.

Люси, сжав в горсти густые волосы Эндрю, притянула его голову к себе. Их губы встретились.

По всему городу распахивались ставни и люди высовывались из окон. Жители принюхивались и всматривались в небо. Ничего особенного не было заметно. Ставни захлопывались.

Однако на Митинг-стрит не наступило покоя. Ядро упало в огражденный стеною сад и разнесло в щепки большую магнолию. Огромные листья расшвыряло почти по всему кварталу; они кружились на лету, поворачиваясь то темной, то светлой стороной.

– Что стряслось? – Мэри Трэдд вцепилась в рукав сына.

Тут и там по Митинг-стрит на галереи своих домов выходили дамы и пожилые джентльмены. Отворялись входные двери. Слуги выбегали на гладкие гранитные плиты тротуаров и вымощенную булыжником мостовую – их посылали узнать, что происходит.

– Стюарт, скажи Элии, пусть выйдет и посмотрит, что случилось.

– Я иду, мама.

– Сам не ходи! Пошли Элию.

Но Стюарта уже и след простыл.

На острове Джеймс майор Эллис опустил полевой бинокль и улыбнулся впервые за всю неделю.

– Ядро почти долетело, ребята. Еще чуток пороха, и мы сшибем верхушку колокольни.

Пуля просвистела у него над ухом, и он инстинктивно пригнулся. Началась перестрелка. Команда стреляла из-за укрытий, возведенных вокруг позиции. Майор напряженно прислушался. Резкое щелканье ружей потонуло в гулком уханье канонады корабельных орудий. «Спасибо адмиралу, – подумал он. – С тех пор как он ведет постоянный обстрел форта Джонсон, мятежники не в состоянии выслать против нас значительные силы».

В пожарной части брандмейстеры отдавали распоряжения пожарникам, запрягавшим лошадей и проверявшим исправность помп. Молодой пожарник на самой быстрой лошади поскакал к церкви Святого Михаила.

– Где горит? – крикнул он, сложив руки рупором.

Эдвард Перкинс возбужденно махнул рукой и продолжал звонить. Юноша крикнул снова. Не получив ответа, он спешился и, проникнув в башню, побежал наверх по железным ступенькам узкой винтовой лестницы.

В конце Митинг-стрит собралась толпа. Люди толкались возле высоких, затейливо украшенных кованых ворот, заглядывая сквозь узоры.

– Молния, должно быть, – говорили передние, сдерживая напор толпы.

За воротами изящная геометрия сада почти не была нарушена. Тропинки, посыпанные бледно-розовым кирпичом, пересекались, образуя пять ромбов. Рисунок повторялся на задней стене изгороди, сформованной кронами персиковых деревьев. У южной стены, образовав высокие купы, цвели розы. Четыре ромба были покрыты травой, в середине каждого росла большая магнолия. От магнолии в пятом ромбе сохранился только остаток ствола, щепки валялись вокруг, иные через разрушенную изгородь достигли тропы.

Колокол продолжал взывать, но горожане не понимали, в чем дело. В некоторых домах проснулись дети, и их крик сливался со всеобщим шумом. Люди снова подходили к окнам, чтобы выяснить причину переполоха.

Но ничего примечательного не происходило. На острове Джеймс люди майора Эллиса отбивались от стремительной атаки конфедератов. Один из артиллеристов был убит. Он упал на орудие, и, пока его не оттащили, все остановилось. Наконец перепуганный солдат занял место убитого. Лицо майора было багровым.

– Огонь! – рявкнул он.

Пока ядро находилось в воздухе, маленький старый городок пришел в возбуждение. Юный пожарник с криком вылетел из боковой двери колокольни.

– Янки! – вопил он. – Янки стреляют!

Голос его потонул в гудении колокола. Он кинулся к толпе, бесцельно растекавшейся от ворот сада. Его волнение привлекло всеобщее внимание.

– Янки, – выдохнул он и указал рукой вверх. Затем он поспешил прочь – распространить новость далее.

Мальчишки в толпе, задрав головы, успели увидеть ядро, прежде чем оно поразило конюшню на Черч-стрит. Они мчались большими скачками, в ужасе и восторге вопя:

– Янки!

Кто-то в толпе подхватил словцо, чтобы пустить его дальше с преувеличением:

– Янки идут! Они взяли форты!

Люди бросились врассыпную, в панике наскакивая друг на друга, толкаясь и крича.

Одна из лошадей на Черч-стрит страдала коликами. Конюх как раз взялся за приготовление теплого пойла, и тут ядро пробило черепичную крышу. Воздушная волна пахнула на пламя под котелком, и оно взвилось вверх огромными языками. В стойлах загорелась солома. Лошади, обезумев, становились на дыбы, пытаясь вырваться, но они были крепко привязаны. Конюх не мог освободить их – ядро угодило ему в голову.

Заслышав душераздирающее ржание лошадей, слуги сбежались к конюшне, но было уже поздно. Пламя вырвалось из окон и дверей. Пучки горящей соломы вылетали из пробоины в крыше и, рассеиваясь над узкой улочкой, падали на людей, выбежавших из домов. Острый запах горящего дерева смешался с тошнотворной вонью горелого мяса. Тяжелый дым повис над улицей. Отовсюду доносилось ржание. Конюхи в других дворах пытались увести лошадей в безопасное место, но перепуганные животные обрывали поводья. Копыта угрожающе мелькали в воздухе.

– Где эти чертовы помпы? – проворчал, показавшись в дверях, седобородый старик. – За что я плачу пожарной компании?

Привезли помпы, следом подоспела сплоченная команда. Только юноши, которого послали узнать, где горит, не было среди пожарников. Он скакал на коне по городу и кричал высовывавшимся из окон людям: «Янки!»

Позади себя он сеял панику. Белые и чернокожие выскакивали из домов, недоуменно крича вслед скакавшему стремглав всаднику, и, не получив ответа, расспрашивали друг друга.

Пламя распространялось. Пожарные повозки застряли в обезумевшей толпе, и пожарники были бессильны что-либо сделать.

– Стюарт! – Мэри Трэдд перегнулась через перила галереи, стараясь высмотреть яркую голову сына посреди уличной неразберихи. – Стюарт!

Позади нее извивалась в крепких объятиях своей няньки Джорджины трехлетняя Лиззи. Девочку разбудила суматоха. Испугавшись, Лиззи расплакалась, и теперь Джорджина прижимала ее к своей пухлой, как подушка, груди.

Толпа на Митинг-стрит издала дружный вопль ужаса. Все взгляды обратились к падающему черному ядру. Люди с криком бросились врассыпную. Ядро пропахало борозду в мостовой и осталось там, будто огромный черный камень посреди округленных серых булыжников.