Лея - Станислав Сроковский

Дядя только теперь почувствовал, как вспотел. Он решил, что красивую Лею и детей переселит на чердак или в сарай. Будет там, по правде говоря, холоднее, но попросторнее. В сарае находится тоже такой сусек, который можно обить досками и засыпать соломой, так что никто не заметит, что кто-то что-то здесь проделывал. На следующий день он вывел Лею и детей в сарай. В ближайшие дни ничего не произошло, хотя ему казалось, что какие-то тени скользят вдоль стен, когда он выглядывал в окно или ночью какая-то собака выла поблизости.

Прежде чем тетя шла накормить Лею, дядя обходил целый дом, чтобы проверить нет кого-то чужого.

Однажды, когда сидели за столом, тетя спросила:

– А может, следовало бы сказать, что мы прячем евреев. Они спасли бы их, а так мы не знаем, как долго мы еще сможем их скрывать и что дальше будет с Леей.

– Откуда мне якобы знать, что они спасут Лею? Всякого рода швали развелось сейчас на земле. И не знаешь, кому верить, кому нет – ответил дядя и замолк. – Да разве я знаю, кто они на самом деле? – добавил он.

– Они говорили по-польски – робко заметила тетя.

– Сегодня много людей говорит и по-польски, и по-русски – угрюмо закончил дядя и оперся о стол.

Некоторое время они молчали. Им казалось, что кто-то крадется во дворе. Они насторожились.

Минуту позже раздался громкий стук в дверь, но прежде чем дядя успел встать, дверь вместе с коробкой рухнула. В дверном проеме стояли все те же молодые люди в кожаных куртках, которые провели ночь у дяди, а за ними несколько толстых здоровяков с бычьей шеей и зловеще сверкающими глазами, с топорами и вилами в руках.

– Здравствуйте – с ядовитой любезностью поздоровался один из них.

Дядя остолбенел, тетя тряслась как в лихорадке.

– Ну, господин Вильчинский – певуче и весело сказал другой в кожаной куртке. – Извините, что дверь сама выпала, но у вас какие-то слабые петли – иронизировал он. И указал трем извергам с лицами трупов на шкаф, как бы он давно уже знал, где укрытие. Вдобавок, он знал фамилию дяди.

Те набросились на шкаф. Когда они повалили его на пол, открылся вход в пустую каморку.

– А это что? – брюзгливо спросил самый низкий из них. – Третья комната? А вы, господин Вильчинский, говорили – продолжал ядовито – что у вас только две, не так ли?

Тетя отступила и прислонилась к печи.

– Спокойно, Петро, спокойно – сдерживал его тот старший. – Это пани и по пански поговорим. – Он подошел к тете, скаля зубы, а потом к дяде и засмеялся. – Не правда ли, господин Вильчинский, что с вами, полячками, надо по пански? – продолжал он издеваться.

Дядя молчал с окаменелым лицом.

– Вы что-то неразговорчивые. – Он кружил вокруг стола. Другой, низший, приглядывался каморке, где еще несколько дней назад прятались Лея и дети. Дядя благодарил в душе, что их переселил.

Низший засмеялся саркастически.

– Ох, как хитро. Будто шкаф, а на самом деле укрытие.

Он наклонился над дядей и зловеще спросил:

– Ну, где жидки?

– Какие жидки? Вы же видите, что никого здесь нет. А когда-то это была комната ребенка, но когда сын вырос, мы ее закрыли, зачем же нам пустое помещение – объяснял дядя.

– Ага! Комната ребенка? Ну ладно! – иронизировал высший.

– Да, там ребенок играл – подтвердил дядя.

– Ну и где сейчас ребенок? – спросил низший. Оба ходили вокруг дяди, останавливались и кружили дальше.

– В Станиславе, на службе – ответил дядя.

– Ах, на службе у других ясновельможных панов – смеялся высокий.

– Хватит! – рыкнул вдруг низший. – Где жидки, которых вы прятали за шкафом?

– Стефан – охнул скорбным, обессиленным голосом высший. – Не кричи на панов, с ними надо как с яйцом, вежливо, кротко.

Задвигав челюстью, он замолчал на минуту. Высокий обратился к дяде:

– Ну и как, господин Вильчинский, вы нам скажете или друг должен вами заняться? – И указал на низкого, коренастого.

– Но что вам сказать?

– Ну, где сейчас жидки?

Дядя молчал.

– Ага, пан не хочет выдать тайну – меланхолически сказал высокий и подмигнул низкому. – Приложите, ребята, пани топор к шее, может, господин Вильчинский вспомнит, что он сделал с жидами.

Небритый тип подошел к тете и приложил ей топор к шее. Тетя была как тень – тонкая, плоская, с побледневшим лицом.

Дядя онемел, не мог сказать ни слова.

– Значит, что пан Вильчинский хочет, чтобы с паней Вильчинской немножко поиграть по пански! – Высокий засмеялся ядовито. – Начнем с ладони – приказал он бандитам.

Те взяли тетю за руки и прижали к столу, а руки положили на плите, поддерживая с обеих сторон.

Едва дядя повернул голову, как один из извергов поднял топор и молниеносно ударил – ладонь отскочила, как живая в сторону, и свалилась на пол.

Дядя закричал:

– Нет! Я скажу! Не делайте этого!

– Ага – низкий засмеялся – помогает.

Тетя взвыла от боли. Кровь хлестнула на лица убийцей; они, матерясь, вытирали себе рукавами лбы.

– Сбежали, сбежали – хрипел дядя. – Евреи сбежали в лес! – кричал, тряся, и не спускал глаз с тети, все еще прижатой к столу и плачущей, бандиты все еще держали ее за руки и не отпускали. Он не мог двинуться, какая-то могучая сила, словно пригвоздила его к полу. Он стоял, опираясь о стену, и чувствовал воющие внутри волки.

– Ах, так – противно запищал высокий. – Жидки сбежали? – И засмеялся зловещим, скверным смехом.

Кровь из отрубленной руки стекала тонкой струей на пол, где возникла уже лужа, а тетя плакала все тише и тише. И тогда высокий подмигнул, а второй бандит отсек топором вторую ладонь, которая отскочила так же, как первая. Они делали это так профессионально и спокойно, как бы проводили инструктаж.

Дядя заревел:

– Нет! Они в …– застонал и замолчал, видя, что тетя опускается на пол, тихая и желтая. Рванулся он к ней, но его остановили.

Большая лужа крови растекалась пазами по полу все шире и шире.

– Они в … – Низкий надулся и посмотрел с кислой улыбкой на дядю.

Дядя повесил голову.

– Держи его – пробормотал высокий к товарищу. – А вы в сарай! – велел он остальным бандитам.

Они не убили дядю сразу. Они хотели, чтобы он видел, что они будут делать.

Трое мужчин с дикими лицами приблизилось к сараю. За ними медленно шел тот высокий – элегантный, белый и чистый, в кожаной куртке, смотрел вокруг, оглядывая дом. Те взяли вилы, вбивая их в солому с такой силой, что казалось, что они пробьют сквозь сусек. Дошедши до укрытия, они остановились, а высокий в кожаной куртке пробормотал:

– Подожгите. Прогоним их как крыс.

Они отступили. Когда огонь пыхнул, все уже стояли во дворе и ждали напротив открытых дверей. Пламя охватили уже пол сарая, когда вдруг выпали из темного дыма три горящие как факел человека. Бросившись на землю, они начали в ней валяться, стонали и махали руками, бия ними о мураву. Потушив наконец огонь, они медленно подняли вверх головы.

– Держите их! – разрешил самый высокий и трое бандитов бросилось на лежащих.

За секунду они нашлись дома, где без движения лежала тетя, а дядя сидел на скамейке под прицеленным в его голову револьвером.

Кровь уже не истекала из ран тетеньки, лежащей тихо, с раскинутыми руками, как бы она кого-то обнимала.

– И что, господин Вильчинский, вы не скрываете жидов? – противно сказал высокий в куртке. – Сейчас вы увидите, что мы делаем с жидками. – Устремляя иронический взгляд в дядю, он обратился к Лее – Не стыдно ли вам так прятаться от нас?

Красивая Лея, обожженная со сгоревшими волосами, выглядела как призрак, вынырнувший из темноты. Не лучше выглядели Эммануэль и Стелла, у которой на темном лице сверкали только зеленые глаза. Они были перепуганы, съежены; тихонько стонали, ища укрытия у матери.

– И с тобою, дытынко, побавиться потрибно. Большие жидки любят забаву. – Иронизировал он, хмуря брови. – Почнем вид нього – указал он на мальчика.

Лея обняла Эммануэля за шею и не пускала его. Стелла прильнула к телу матери и плакала. Лея обняла обоих и крепко сжала.

Тип с тупым выражением лица вырвал из ее рук Эммануэля.

– Язык! – приказал самый низкий из них.

Два изверга держали мальчика, а третий, добыв длинный, острый нож пырнул его в язык, а потом резал и язык вылетел изо рта. Дядя схватился за голову.

Лея держала в объятиях Стеллу, которая, вбив голову в грудь матери, не видела, что произошло с братом.

Мальчик взвыл от боли и рванулся, но они держали его крепко за шею и плечи.

Лея бросилась к сыну, но бандиты взяли ее за руки и приложили нож к горлу. Мальчик корчился от боли, стонал, наконец, начал тихо всхлипывать, ища глазами матери.

– Теперь вуха – приказал тот низкий.

И они мгновенно отсекли ему уши.

– А теперь очи – был отдан следующий приказ.

И они мгновенно ослепили мальчика. Высокий мужчина посмотрел на дядю, который закрыл глаза и заревел: