Моя девочка - Тиамат

«Тут кое-кто на неделе видел нашего Джеки. Когда он поздно вечером из бара для голубых выходил». Я сказал и глаз не отвожу от блондинчика. Он вздрогнул и растерялся на пару секунд. Если б он в этот момент заржал, или выругался, или просто соврал бы не моргнув глазом, я б ему поверил, блин, все бы в шутку обратил, забыли и никогда не вспоминаем, а Серому я бы потом вломил, чтобы пургу не нес. Но Джеки растерялся, я это видел. «Оп-па, — говорит Фил. — А расскажи нам, малыш Джеки, что ты там делал?» У Джеки глазки забегали, но он еще держится: «Фил, сдурел, что мне там делать? Фигли я помню, куда я там заходил, я же не знаю никаких баров для голубых. Завернул за пивом, блин, не все равно куда?» «За пивом, угу, — сказал я. — И поэтому с тобой был парень, который тебя за задницу лапал».

Это мне Серый рассказал, сегодня с утра по телефону, а ему еще кто-то там, его знакомый. Я ему не поверил, но задумался. Ясен пень, если бы он мне про Коня такое сказал, или про Шварца, или про Фила, я бы в морду ему плюнул, даже бы не подумал, верить или нет, не такие они. А в Джеки было что-то такое, отчего я задумался. Это я все к чему, я же раньше на него никогда не заглядывался, ну даже в мыслях не было, я-то не педик, иногда скажешь или подумаешь, въебать бы, дескать, вон тому уроду по самые помидоры, но это же не то, просто как бы опустить, и все, а не потому что хочется. Про Джеки я сначала не хотел верить, кому охота, чтобы в команде пидор оказался, он мне не особо нравился, но он прикольный временами, и не жмот, хата его опять же, инет на халяву. Но я задумался и будто новыми глазами на него взглянул. Как-то по-блядски себя Джеки ведет, если честно. Словами выразить не могу, но чувствую. И пупок этот голый, и джинсы на голое тело, и как он иногда ресницами своими хлопает и губки надувает. И погонялово девчачье какое-то, хотя, конечно, кто захочет, чтобы его Яшкой звали?

Может, я промолчал бы, или отвел бы его в сторонку, но они же сами разговор завели, разве нет? Тут еще вечеринка сорвалась, одно к одному. И выпили много, пиво да потом коньяк. Я оправдываться не собираюсь, мы же ничего плохого не сделали. Сейчас просто вспоминаю, а тогда все быстро так было, может, я и не думал тогда обо всем этом, просто злился и дерьмом исходил, хотелось Джеки нервишки пощекотать, пусть знает, кто здесь всем командует, даже если мы в его хате тусуемся. Ну, и любопытство такое гаденькое пробивалось, а вдруг я его правда расколю? Что потом делать, я не знал, ну кроме как из команды его попереть, я же заранее ничего не планировал, все само собой получилось. Но если все вернуть обратно, было бы так же.

«Че за бред, Босс?» — говорит Конь. Шварц вообще молчит, переводит взгляд с одного на другого. Он же тупой, Шварц, ему надо говорить, что делать. Фил зато больно быстрый. Только что на диване сидел, а тут уже возле нас, и «бабочкой» помахивает. Он передо мной выслуживается, всегда первым над моими шутками смеется, и тут тоже решил поддержать. «Это что же выходит, ты у нас, Джеки, пидорок, педрилка, мужикам даешь?» «Иди в жопу, Фил!» — шипит Джеки. «В твою? — Фил ухмыляется. — А давай ты нас обслужишь, раз девчонки не приехали!» Я тоже состроил улыбочку, нехорошую такую, гестаповскую, Джеки посмотрел на меня, и тут весь запал его прошел. Испугался наш голубочек, стух, губки задрожали. «Ребята, ну вы чего, вранье это все, Босс, ну скажи им, что это фигня, наврали тебе, ты же не веришь?» «Ты лучше признайся, Джеки, мы тебе ничего не сделаем», — говорю ласково, как серийный убийца в одном кино, еще бы стих какой заумный вспомнить, какой же маньяк не любит стишки почитать. «Да не буду я признаваться», — говорит Джеки и хочет на ноги подняться. Я командую: «Конь, держи его», Конь хватает его за плечо. Он начинает вырываться, пинает Фила, Фил матерится и пытается засветить ему в глаз, но места мало, тут же еще и Конь толчется, в конце концов они вдвоем ловят Джеки за руки и заводят их назад.

Конь держит его за руки, а Фил подбирает свою игрушку. «Пощекотать его, Босс?» Я все еще улыбаюсь. «Не надо, он нам сейчас сам все расскажет, да, Джеки?» Он выглядит так, будто сейчас упадет в обморок. «Не надо, ребята, ну вы что, не надо, пустите меня, я вам ничего не сделал!» «Скажи, тебе ведь нравятся парни, может, у тебя и на нас стоит?» — и Фил подносит ему нож к ширинке. Джеки сдавленно пищит, пытается отпрянуть, но сзади его держит Конь. «Я кричать буду!» — шепчет голубочек, фига с два он может кричать, у него горло от страха перехватило. «Давай, скажи, что ты педик, и мы тебя отпустим», — это я. Джеки лепечет: «Я не педик, я случайно туда зашел, никто меня за задницу не лапал, это вранье, Босс, не надо, скажи им, не надо меня трогать!» Он дрожит, и губы у него дрожат, коленки подгибаются, чего он так боится, мы же ему еще ничего не сделали. Я гну свою линию: «Мы же твои друзья, Джеки, а друзьям врать нехорошо». «Я не вру…» — голос у него срывается. «Ну зачем тебе было шляться по всяким барам?» — говорю я укоризненно, как бы увещеваю его, ай-яй-яй, плохой мальчик Джеки, я видел, так иногда в фильмах полицейские на допросе разговаривают. «Ты же нашу команду позоришь, меня расстраиваешь. Надо было нас попросить надрать тебе жопу, ты же это любишь? Или ты больше любишь хуй сосать?» Джеки не может ничего сказать, просто в ужасе на меня смотрит, он как будто не может поверить, что все это с ним происходит, может, думает, что это долбаный сон какой-то, что он сейчас проснется, и нас не будет. Сон, ну щас. Почему он не может себя как мужик вести? И тут голос мне говорит какой-то, а это потому, что не мужик он, а педик херов, может, он в рот берет за бабки, или ебут его все, кому не лень, надо его проучить как следует. Мы его попугаем немножко, игра такая, только тут диван узкий, а на полу неудобно и места мало.

«Парни, в спальню его давайте». Джеки опять задергался и вдруг завизжал, Конь ему рот зажал на автомате, Фил стоит, как придурок, правая рука занята ножом, что с ним делать, не знает. Я говорю: «Фил, назад». Я же не хотел, чтобы он Джеки порезал случайно, это ни к чему совсем. «Шварц, Коню помоги». А Шварц-то все это время молча сидел и только пялился на нас. Порнушку уже давно забыли, тут-то все интереснее, Джеки растрепанный, перепуганный до смерти, глаза по семь копеек, рубашка уже на локтях где-то, штаны едва держатся, он же пытается Коня оттолкнуть, ножками сучит, выгибается, как блядища на стриптизе. Он опять заверещал, когда ладонь с его рта соскользнула, тут как раз Шварц подоспел. Они его скрутили, Шварц поперек туловища схватил, рот зажал, Конь его ноги поднял, и они его потащили в спальню, мы с Филом следом пошли. Это рассказывать только долго, а на самом деле все быстро так произошло, только сейчас, кажется, коньяк разливали, и вот уже Джеки на кровати валяется. Тут Фил, наконец, додумался, что с пером своим делать, прижал блондинчику к щеке и говорит, таким свистящим шепотом, как в гангстерских фильмах: «Только, блядь, попробуй у меня закричать, я тебе всю морду распишу, мать родная не узнает!» «Я не буду, не буду!» — Джеки чуть не плачет, скорчился на кровати, трясется весь, пытается от Фила отдвинуться. «Ребята, ну что я вам сделал?» «Заткнись, сука, понял?» Он кивает быстро-быстро, глаза совсем дикие.