Последняя торпеда Рейха. Подводные асы не сдаются! - Вильгельм Шульц

Последние месяцы прекрасно работал агент «Серж», который сумел переправить 2 ядерных заряда из Новой Швабии — немецкой антарктической колонии. Эта колония готова была сражаться со всем миром вопреки здравому смыслу. Собственно, те, кто окопался в антарктических льдах, и не могли рассчитывать на снисхождение. Эсэсовцы, фанатики, отморозки — что им было терять? За 6 лет войны метрополия их вооружила до зубов, причем, видимо, планы фашистского руководства, которым не удалось осуществиться, предполагали, что именно Новая Швабия будет «Новым светом» будущего. Туда перевели многие секретные производства, подальше от англо-американских бомб и русских пушек.

Буквально на следующий день после открытия советского посольства в Боливии[2] был установлен контакт с крупным нацистским деятелем. Агонизирующий Рейх хватался за соломинку. Сотрудникам в Боливии пришлось изрядно потрудиться. Могла ведь быть и провокация! Тем более что нацист действовал через посредника. Этот посредник практически слово в слово воспроизвел послание Геббельса Жукову, с той лишь разницей, что текст Геббельса стал известен двумя неделями позже. Дипломаты — не окопные солдаты и не армейские генералы. Возможность ими была немедленно оценена. С таким же успехом «Серж», такой оперативный псевдоним был присвоен высокопоставленному фашисту, мог бы выйти и на союзников. Фашист оказался действительно ценным кадром. Он вскоре дал о себе знать через Швейцарию и Турцию и был готов торговаться. Ему было чем. Он был в курсе уранового проекта, сотрудничал с «Аненербе», был хорошо осведомлен о движении партийных средств. В довершение всего этот «Серж» был одним из руководителей таинственной эсэсовской группы ANZUR, занимавшейся оккультным оружием. Руна ANZUR/OSS на древнегерманском обозначала понятие «маг». От него ждали сведений по немецкой транспортной системе «Ипсилон». Над аналогичным проектом в СССР работала лаборатория профессора Олонецкого, но пока у них дело не дошло до инженерных решений. В теории же было все безмерно просто. Если мир имеет 4 измерения длина-ширина-высота + время, то, попадая в точку «О», оказываешься сразу во всех одновременно. Сильный электронный импульс теоретически способен «прожечь» в пространстве-времени дыру, через которую можно переместиться в любую точку, и не только в пространстве. Вот вам настоящее «чудо-оружие» — Щелк! И где-нибудь в Канзасе из пыльного облака появляются колонны ИСов. Щелк! И на рейде Нью-Йорка разворачивается наша эскадра… Война на чужой территории — это серьезный аргумент против атомной бомбы. Страшно подумать, если бы мы вступили в Восточную Пруссию на пару месяцев позже!

Но этот «Серж» был очень скользким типом. За все время сотрудничества он так и не обмолвился ни словом об «Ипсилоне», хотя вся остальная информация, поставляемая им, была самого высшего качества. Он был, вполне возможно, двойным, и даже тройным агентом, потому что и в англо-американские секреты он был также весьма глубоко посвящен. Отличный информатор, казалось иногда, он совершает невозможное, находится одновременно в разных концах мира, для него не составило видимого труда оказаться в Новой Швабии уже после падения Берлина. Но вот он пропал. Растворился в белом безмолвии льдов. А это означает — все с самого начала. Искать контакты, внедрять человека, да и удастся ли внедрить агента со стороны так глубоко? Вопросы, вопросы… и пока без ответов.

В ночь, когда февральский снег засыпал столицу победителей, и решалась судьба бывшего младшего политрука, а ныне — капитана НКВД, на другом конце мира в холодных водах Южной Атлантики боролась за жизнь горстка людей. Пара сотен моряков на трех небольших подводных кораблях. Им было не привыкать. Они умели сражаться. Еще совсем недавно их профессия состояла в том, чтобы топить корабли и суда союзников, и они делали это с высоким профессионализмом, с воодушевлением даже, можно сказать. Они знали и минуты славы, и горечь потерь. Но вот война проиграна. Проиграна не по их вине, но от этого не легче. Более того, проигран путч. Противостояние между бывшими боевыми товарищами, такими же волками папаши Дёница, лучшими бойцами СС и Люфтваффе. Но проигранный путч — это не конец. Это лишь начало! И никто иной, как фюрер, это доказал. А им пока что удалось уйти от пули и Ландсберга. Правда, пришлось бежать, бежать даже с Ultima Thule, последней земли Рейха во льдах Антарктиды — приют изгоев. Для всего мира они — нацисты, военные преступники, гнусные пираты. Их может вздернуть на рею любой британец. Сколь раз увидел, столь раз убил. Но и для нацистов они теперь — предатели и отступники. Ничего. Время все по местам расставит. Когда-нибудь в Гамбурге будет стоять памятник ему, командиру U-2413 — Хельмуту Ройтеру, человеку спасшему город от уничтожения. Бессмысленная самоубийственная атака, без сомнения, вызвала бы ядерный удар американцев, и тут не помог бы ни «Ипсилон», ни летающие диски.

А вот и один из них…

— Срочное погружение!!!

Кто-кто, а командир знал возможности этих игрушек. Сейчас он зайдет на атаку, и не дай бог в этот момент над водой окажутся топливные цистерны… Лют… Матерый волчище, ас из асов, кавалер Железного креста с мечами и бриллиантами… Он никогда ничего не делает наполовину… Никогда. Он не отпустит их так просто.

Удивительно, но «Ханебу» не стал атаковать. Он дважды прошелся над мятежниками и скрылся в сумеречном небе.

— Разведка…

Ну да. С выведенным из строя базовым блоком «Ипсилона» «Ханебу» эффективно атаковать не могут. Интересно, как же тогда Лют намерен расправиться с нами? А он намерен расправиться. Иначе зачем посылать разведку?

Ядерный заряд! Это же просто как трехпфенниговая монета! Самолет кидает его просто «по площади», и все! Ничего больше не надо! Их гарантированно накроют!

— Старпом, передайте на остальные лодки, пусть погружаются и меняют курс. Уйдем под кромку льда. Идти на максимальной глубине! Щупать дно эхолотом каждые полминуты.

Так… посчитаем… «Ханебу» сообщил координаты. Бомбардировщик, если только он уже не поднят в воздух, окажется здесь примерно через час… Если идти 18-узловым ходом, их лодка может даже выйдет из зоны поражения, это если мы угадаем направление сброса. Но что с двумя другими — они имеют скорость вдвое меньшую… Только под лед… Лед близко… лед нас спасет…

Да, теперь он один несет ответственность за этих людей. Теперь они его семья. Жена и сын исчезли из Потсдама за несколько дней до штурма Берлина. Кто-то вывез их раньше, чем он сам. Но кто и куда? Скоро два года о них ничего не известно. Ройтер не мог не верить своему командиру. Дёниц утверждал, что семья в безопасности в нейтральной стране. Но ведь и сведения Рейхспрезидента могли быть не точны. Он ведь не Бог… С некоторых пор Папа Карл ставил в тупик одного из лучших своих волков. Рейхспрезидент отказался от побега. Предпочел добровольное заточение в Шпандау почетному праву возглавить правительство Рейха в изгнании. Он самоустранился, отказался продолжать войну. Это предательство? Ройтер не мог поверить. Авторитет Папы был слишком высок И Ройтер не нашел в себе сил пойти поперек его воли. Пусть будет мир, да, тот самый худой мир — хуже не бывает, — если Дёниц так решил. Пусть Гамбург остается под сапогом англичан. Если альтернатива — атомный апокалипсис Хиросимы и Нагасаки, пусть будет так. В выборе смерть или рабство, получается, он, повинуясь приказу Папы сделал ставку на рабство. Хотя всегда делал ровно наоборот. Гросс-адмиралу, безусловно, виднее. Он принял свой крест за них за всех, и несет его достойно. Впервые в жизни Ройтер уклонился от сражения, он повернул оружие против своих товарищей, но не дал им совершить ошибку. Что это было? Может быть наступало время мудрости? Но мудрость приходила рука об руку с одиночеством.

Итак, единственное основание хоть как-то цепляться за жизнь у него — это ответственность перед двумя сотнями несчастных, которые почему-то поверили ему и пошли за ним. Он для них Бог, и отец. И сейчас от того кто из асов подводной войны кого перехитрит, будет зависеть, останутся ли эти люди живы.

Глава 2

Завещание Лорда Хейза

Утром познав истину, вечером можно умереть.

Подлейтенант Эдвард Хейз[3] не покрыл себя славой в морских сражениях прошедшей войны, хотя очень жаждал этого. Его минный тральщик «Блайт» (Blyth) был чернорабочим в великой битве. Очистка от мин фарватеров Хартпулла и Форт-о-Ферта была его вкладом в общую победу. И, наверное, этого было бы достаточно для честного офицера, он ведь тоже рисковал жизнью, и его работа была очень нужна, но Эдвард хотел большего. Хейзы принадлежали не просто к высшей аристократии, не просто к сливкам английского общества, его дед, Говард Хейз, был один из самых влиятельных людей во всей Британской империи. И уж отправить своего внука на более завидную службу ему бы не составило труда. Но старый Хейз не торопился. Более того, он однажды даже серьезно помешал карьере Эдварда, когда тот почти добился перевода на «Арк-Роял». Лорд тогда был чуть ли не при смерти — шутка ли? в 41-м ему было 86 (сейчас, получается, 92), — но история с переводом внука подняла его с постели. Казалось, он предвидит события и бережет Эдварда для более серьезной миссии.[4] Какой? Вот вопрос так вопрос! Война закончилась, закончилась блистательной победой Британии и где теперь молодому Хейзу добывать ордена? В Родезии? Но он моряк… А на морях, похоже, воцарилась эпоха мира, мира на долгие годы. Однако дедушка все-таки призвал к себе Эдварда. И случилось это все тем же февралем 47-го. В Хартпулл пришло письмо. Эдвард не удивился. Старый лорд уже по всем законам природы просто обязан был умереть, тем более что врачи приговорили его уже давно. Так что в этом письме не было бы ничего странного. Старик наконец-таки собрался в мир иной и посылает за родственниками. Но старый Хейз не торопился стать пассажиром на судне капитана Харона. Он был из той породы рыцарей Его Величества, которые никогда не сдаются, и неважно, сколь силен враг. Мозг старого Хейза, случалось, подергивался туманом, но бывали и ясные дни. В один из таких дней, что было несомненной удачей, Эдвард и посетил родовой замок. Лорд сидел в оранжерее среди раскидистых монстер, укутавшись в теплый плед. Перед ним на изящном столике викторианского стиля стоял стакан шотландского односолодового виски. Пить лорд давно не пил. Но он любил запах, любил смотреть, как плавятся кусочки льда в стакане под действием горячей темной струи. Лорд, конечно же, не принимал бы эти запреты всерьез, но с некоторых пор он в полной мере стал ощущать дыхание смерти. Врачи диагностировали рак — опрокинь он этот стакан сейчас в себя — и дикая жгучая боль пронизывала бы все тело. Но в том, как таяли кусочки льда, было что-то жизнеутверждающее.