Сказки о Земле - Ольга Сатолес

Маша не могла поверить такому счастью – любимая чашка осталась в живых. Она мигом схватила её, достала из сумочки супермаркетовский пакет, сгребла туда мелочёвку со стола и радостная выскочила из комнаты. «Дисциплинка тут у вас…», – прошипел Павел Никодимович и удалился. Сотрудники, поохав, принялись выполнять приказ зама.

К вечеру усилиями начальства бухгалтерия представляла собой нетронутый человеком образцовый, практически выставочный офис – идеально чистые столы, у края столешницы которых на одинаковом расстоянии красовались ровные стопочки бумаги, и безупречно прямые спины сотрудников, уставившихся немигающими глазами в мониторы, перечерченные, словно молниями, графиками. Зам делал завершающий обход.

– Всем понятно – сидеть, не шелохнувшись?

– А если я шевельнусь? – жалобно спросила Маша.

– Тогда завтра Вы будете шевелиться уже дома.

– Не буду! – испугалась Мария и застыла, как статуя.

– Я истуканом долго не высижу, – сказал Толик.

– Ещё один! Знаете что? – побагровел Павел Никодимович и обвёл недобрым взглядом комнату. – Не желаете подчиняться моим правилам, уберётесь отсюда все. Следовало бы давно вас всех к чёртовой матери…

Внезапно затрещал его сотовый. Павел Никодимович послушал секунду трубку, потемнел, отбился и сурово посмотрел на подчинённых.

– Все поняли? – хоть один поведёт себя, как человек, вылетит сегодня же!

В следующую секунду зам отступил в сторону, почтительно уступая дорогу толпе азиатов, материализовавшихся в дверях. За ними шествовал директор. Процессию замыкала строго одетая девушка – переводчица.

– Ну вот, – Иван Петрович широким жестом обвёл комнату. – Это и есть ваши, то есть теперь уже наши роботы. Конечно, мы немного трансформировали их внешность – адаптировали, так сказать, к российским реалиям – но начинка осталась неизменной.

Члены комиссии одобрительно закивали, по очереди подошли к каждому «роботу», старательно помяли, пощупали и удовлетворённо захмыкали.

Один из прибывших что-то спросил у директора.

– Почему они тёплые? – механическим голосом перевела вопрос девушка.

Иван Петрович вопросительно посмотрел на зама.

– От работы нагреваются – находчивый Павел Никодимович даже улыбнулся, гордясь столь быстро отыскавшимся объяснением.

– Разве вы не установили охлаждатели? – переводчица рассеянно посмотрела на зама и снова, не моргая, уставилась на ближайшего члена комиссии.

– Да, разумеется. Но… Они работают так усердно…

– Странно… Наша переводчица – тоже робот и очень усердствует в работе, но можете её потрогать – она абсолютно холодная. Конечно, она – другая модель. Вы полагаете, нужно улучшить систему охлаждения?

– Да… пожалуй… – Павел Никодимович замялся.

– Тогда мы заберём на доработку… вот этот экземпляр, – гость указал на Машу. Нужно отдать ей должное – самообладание Маша не потеряла. Лишь в глазах промелькнул ужас и тут же потух.

– Так сразу? Забрать? – растерялся Павел Никодимович.

Тут шефа осенило:

– А зачем забирать-то? Систему переделывать? Может быть, дешевле поставить мощные сплиты в кабинете?

Комиссия задумалась, а шеф решил не сбавлять обороты:

– Мы купили бы у вашей компании такие. Если возможно, конечно…

– Да, да, можно купить у нас, – гости радостно закивали.

– Может быть, продолжим обсуждение, в моём кабинете? Там уже всё готово, – намекнул директор.

Члены комиссии с готовностью развернулись к выходу, как вдруг кто-то чихнул… В комнате повисла плотная удивлённая тишина. Директор и зам, как по команде, уставились ненавидящим взглядом на виновника шума – Толика. Гости кольцом обступили источник нехарактерного для робота звука. Толик старательно таращился на экран. Один из членов комиссии достал платок и принялся щекотать им нос администратора. Тот держался изо всех сил.

– Больше не чихает, – озвучила переводчица улыбчивого гостя.

И тут вся комиссия, хохоча, принялась совать в нос парня кончики платков и обрывки бумаги. Толик мужественно крепился, лишь покачиваясь под напором многочисленных тычков.

Павел Никодимович решил прийти на выручку предприятию и Толику.

– Господа, господа, это бесполезно. Мы запрограммировали робота на однократное чихание, чтоб вас повеселить.

Переводчица озвучила зама. Комиссия довольно зацокала языком и зааплодировала.

– И так, приглашаю всех в кабинет директора. Прошу!

Когда комиссия ушла. Толик выхватил платок и принялся безудержно чихать.

– Каково а? – возмутилась Маша. – «Почему тёплая, почему тёплая?» Что я труп, что ли? Истыкали всю сволочи…

– Да уж, вам с Толиком досталось, – посочувствовала Тамарочка. – И как вы сдержались? Я бы так, наверное, не смогла.

– А куда бы ты делась? – спросила Зинаида Семёновна.

Сергей Владимирович молча вытряхивал валидол на ладонь. Руки дрожали.

***

Часа через три комиссия в приподнятом застольем настроении высыпала в коридор. Бухгалтерия, услышав голоса, замерла в ожидании второго пришествия. К счастью шаги протопали мимо, и по кабинету пронёсся вздох облегчения. Неожиданно дверь приоткрылась и в комнату скользнула переводчица.

– Выручайте, девчонки! Дайте что-нибудь для критических дней!

«Девчонки» секунду оторопело взирали на «робота», потом Тамарочка с Машей дружно полезли в ящики стола – сумки-то тоже отобрали.

– Умоляю! Быстрей! Пока эти гады не заметили, что меня нет.

– Вот! – Маша торжественно извлекла на свет гигиенический пакет и помахала им как флагом. – Держи! Туалет в конце коридора.

– Спасибо! – переводчица мигом испарилась.

Некоторое время коллеги потрясённо молчали.

– Я так и не понял, – Толик решил прояснить ситуацию. – Это так далеко у них техника шагнула, или она – одна из нас?

– Не из вас, Толик, а из нас, – уточнила Маша. – И вообще меньше болтай об этом. Давайте лучше чаю попьём. Иди, Толик, к Степану, тащи обратно коробок с нашими чашками.

Озадаченный происшедшим Толик без возражений принёс посуду.

Оставшиеся до конца работы два часа бухгалтерия с наслаждением пила кофе.

Стоянка ветров

Артайя ждала птиц. Несмелый ветер взъерошивал волосы и ласкал травы. Луг трепетал, перекатывал тяжелые волны и шептал на ухо что-то нежное. Наполняя пространство неповторимой музыкой, разноцветные жуки и мошки кружили над цветами, и порой обманутые яркой расцветкой опускались на легкую ткань одежды. Листья осторожно гладили кожу, жадно впитывающую пряное дыхание цветов и теплые лучи вечерней Патабу. Артайя лежала навзничь на прохладных упругих стеблях и вглядывалась в густеющую синеву. Она чувствовала – скоро прилетят птицы.

На языке угасающего народа вапри все, рожденное летать, называется «дит» – «птица». Потому на планете Ука крохотные желтые пташки, семена-паруса поющего дерева и космические машины, падающие с неба, носят одно имя. Потому девочка Артайя считает их птицами – и грузные космические товарняки и легкие пассажирские космобили, приносимые вселенскими ветрами на маленькую планету. Они кажутся ей фантастическими пернатыми с проводами вместо вен, которые прилетают из далеких-далеких миров, скрытых в непостижимом омуте Космоса за безупречной синевой неба.

Артайя не рождена вапри. Она знает об этом. Двенадцать лет назад Ог – хозяин заправки космических кораблей на Уке согласился оставить у себя детеныша какого-то животного с планеты, затерянной в пустыне Вселенной. По крайней мере так его отрекамендовал пришелец, шофер остроносого космобиля. Он объяснил, что выиграл этого зверька в карты много дней назад в одном из тысяч свободных космических портов. Но он не мог заботиться о зверьке должным образом, так как вся его жизнь проходила в полете. К тому же зверек успел загадить уютный салон космобиля и постоянно плакал, успокаиваясь на короткое время и лишь тогда, когда получал еду. Хитрый инопланетянин закачал топливом полный бак, взял несколько ящиков твердого горючего и гору провизии, за что выложил массу полезных товаров, и заправщик смягчился – ладно, пусть зверек остается. Первое время Ог ужасно волновался – во что превратится это странное безволосое существо с гладкой розовой кожей, вечно орущее и пачкающее пол. А вдруг он вырастет и загрызет его с женой, разрушит их дом или высосет топливо из уки? Риск велик, и заправщик не раз пожалел о своем решении приютить зверя. Но его успокаивала жена – смотри, мол, существо забавное, незлое, любит ласку, отзывается на голос, ест мало, да и то обходится остатками еды. Постепенно Ог успокоился и привязался к зверьку. Назвали нового жильца заправки «Артайя» – «незнакомец».