Сара на пробежке - Дарья Анис

Однако однажды она услышала из их уст фразу, что не значила ничего для родителей, утомившихся плакать по сыну, но сразила ударом молнии детские воспоминания о ночных эпизодах Тио.

«В этот раз как обычно, почти ничего. Сплошная тень, да звери, хрипло воющие впереди. Боюсь, как бы они нас не съели, если бы мы двинулись дальше. Что-то в их звуках такое зловещее и манящее. Все мы себя ощущаем немного кроликами, забредшими в логово к удаву. Не место там простому народу. Теневой лес человеку не рад»

Родители почти не слушали неловкий рассказ человека из экспедиции, тогда как Сара от ужаса задержала дыхание. Словно в кино она видела перед глазами один из страшных эпизодов брата, когда он в слезах просил тень перестать звать его. Он плакал и просил не лезть к нему в голову, не гипнотизировать его и не манить. Он просил перестать шипеть. Он сказал, что против того, чтобы сломили его волю. Он сказал, что придет сам. Это был один из последних дней, когда брат был дома. Сара не понимала, как такое воспоминание могло пропасть из головы, будто бы страхи вырезали его на время из памяти.

В тот вечер после ужина Сара впервые начала бегать. Отчаявшись, она с легкой тряской в коленях зашла внутрь тени. Холодный лес сковал легкие и сжал желудок от страха. Сара решила, что не вернется домой, пока не найдет хоть что-то, ради чего она сюда добралась. Ледяными руками и с подступающей к горлу тошнотой Сара трогала деревья, ветки, поднимала листья, пока не обнаружила то, что искала. Длинные порезы на толстой коре были такими большими и страшными, что Сара потеряла сознание.

Но так было в первый день. В первый день, когда Сара встретилась с неизвестным, столкнулась с другим миром, закрытым завесой тени. Она прикоснулась, и они слились. Теперь эти порезы стали для нее символом надежды. Знаком силы, которая бывала в их комнате и увела ее брата. С которой он пошел сам. Будучи абсолютно здоровым.

3

Больше десяти лет в перерывах между паническими атаками, истериками и полной потерей сил, Сара прибегала к этим порезам и, казалось, впервые за весь день делала вдох. Она разговаривала с ними как с чем-то родным. Как с целым миром, в котором брат теперь существует, и ждала. Сара знала, однажды он выйдет на связь. Но пока – вот эти порезы, эти следы когтей неизвестного зверя были мостом между привычным миром и правдой. Через них с соком дерева просачивалась настоящая жизнь. Они позволяли помнить о брате и верить в свое собственное спасение. Маленький город, где все словно застыли, замерли в развитии и в страхе слишком далеко зайти в лес, ей виделся прозрачной тюрьмой. Она ощущала себя в душной комнате день ото дня, и только пробежка, казалось, помогала дышать.

Так было вплоть до того самого дня.

Сара вернулась с работы, задыхаясь от смога, который не могла разглядеть. Она села на корточки и обняла колени руками, пытаясь прийти в себя. Дыхание участилось, спазмом свело под ребрами, сердце больно стучало в виски, натягивало кожу, мышцы, сердце и терпение. Было тяжело сделать вдох. Сара закрыла глаза, чтобы не видеть, как в них потемнело. Наконец, она нашла силы встать и вслепую надеть на себя спортивную форму. Длинные легинсы, майка от костюма, ветровка. Само шуршание этой одежды уже начинало успокаивать. Бег за годы жизни стал терапией, лекарством, действие которого начиналось уже с момента прикосновения к спортивному костюму. Знакомый звук, запах, тянущийся материал – все говорило о том, что совсем скоро она выйдет из дома и побежит. Долго, далеко, бесконечно. Вдоль реки, по пустой дороге. Вечером воздух прохладно освежал, шептал колыбельные на ухо, успокаивал. Река провожала изгибами прямо к лесу. Холодному, страшному, жуткому и такому родному. Месту силы, надежды, месту правды.

Сара бежала так, будто никогда уже не вернется. В тишине раздавались ее шаги по скрипучей насыпной дороге. Этот звук как мелодия стального барабана медитативно вводил в транс. Сара иногда закрывала глаза и чувствовала невидимые руки, что передвигают ее ступни и поддерживают за локти. Можно было не дышать. Дыхание приходило само.

Ледяная крошка воды как роса покрыла все тело, и это вернуло Сару в реальность. Она открыла глаза и стала искать взглядом цель своего пути. Обнаружив порезы на дереве, Сара прикоснулась к ним рукой, и слезы сами градом хлынули вниз. Она плакала навзрыд, впервые забыв обо всем на свете, во всю силу издавала рев, что сидел внутри с самого детства. Кричала, резко дышала, задыхаясь. Но это была не та нехватка воздуха, что осталась в городе. Это было приятное перерождение. Крик истины. Без тени страха или сомнения. Он освобождал. Сара чувствовала это, ей это было нужно. Она плакала вплоть до усталости, до хрипоты в голосе, до полного очищения, когда кончаются слезы. Дышать было легко и свободно, лишь изредка тело вздрагивало, заканчивая истерику и сбрасывая напряжение.

В этот момент Сара обнаружила себя, сидящей на холодной грязи. Руки потемнели от земли и травы, что она срывала в порыве плача. Девушка смиренно разглядывала их в тот момент, когда за спиной раздался хруст. Тело в миг прошиб пот с ног до головы. Сара замерла. Она слышала движение. В гуще леса кто-то был, и этот кто-то двигался прямо к ней.

Тыльной стороной руки Сара вытерла глаза от слез, чтобы пробудить зрение, однако в кромешной темноте это мало ей помогло. Она видела разве что метр рядом с собой, и то очертаниями, тенью среди теней.

Набравшись смелости, Сара посмотрела назад. Что-то небольшое волочилось по земле, но было гораздо крупнее змеи. Медленно оно подплывало ближе и ближе, и все больше походило на человека, постепенно поднимаясь и обретая конечности, вытягиваясь вверх. Сара застыла от ужаса. Ноги ныли от холода и тряслись от страха. Легкие свело. К голове подходил туман. Сара чувствовала, как отключается, но всеми силами возвращала себя в реальность. Она боялась, что именно этого и добивается существо. Что, будучи в отключке, она не сможет убежать или справиться с ним. Сара не могла пошевелиться, страх сковал все мышцы, но она легко давила ногтем в палец руки, чтобы оставаться в сознании.

Наконец, существо оказалось прямо у дерева, рядом с которым сидела Сара, и стало медленно нагибаться к ее лицу.