Шерлок Холмс и крест короля - Дональд Томас

— Полагаю, ваш брат посещал Прайорсфилд регулярно, однако при иных обстоятельствах? Пожелай он приехать, ему стоило об этом лишь попросить?

— Конечно. Он мог бы считать поместье своим домом, каковым, по сути, оно для него и было. Именно поэтому происшествие внушило мне такое беспокойство. В ту ночь я тихо спустился в гостиную, чтобы понаблюдать за лордом Артуром, не привлекая его внимания. Он открыл дверцу буфета, причем сделал это столь быстро, что я не успел заметить, воспользовался ли он отмычкой или ключом, который можно было изготовить по заранее снятому слепку.

— Это мы сумеем установить, — выпалил я, но Холмс, нахмурившись, подал мне знак молчать.

— Включать электрический свет ему не потребовалось, — продолжал лорд Блэгдон, — поскольку той ночью луна освещала комнату через незанавешенные окна. Я не мог хорошо разглядеть, что именно делает мой кузен. Он стоял ко мне спиной, повернувшись к полкам с севрскими вазами, жардиньерками, блюдами и шкатулками. Дверца буфета оставалась приоткрытой. Посуда, которая там хранится, покрыта синей или розовой глазурью, украшена золотым орнаментом и картинами парковых развлечений галантного века или сценами из античной мифологии. Лорд Артур коротко чиркнул спичкой и, как мне показалось, сразу нашел то, что искал. Двигался он быстро и бесшумно. Я не услышал ни звука, пока за ним наблюдал, и не могу вам сказать, брал ли он в руки какие-то предметы, хотя, вероятнее всего, так и было.

— Что он взял? — спросил я.

— Ничего, доктор Ватсон! Ничего! Если бы экономка не услышала, как в библиотеке открывается окно, мы вовсе не узнали бы о ночном визите лорда Артура.

— Закрыв дверцу, — вмешался мой друг, — он запер буфет и прошел из гостиной в библиотеку. Затем вылез наружу и опустил створку, не сумев задвинуть внутреннюю щеколду.

— Совершенно верно, мистер Холмс. При виде кузена я встревожился, подумав, что он попал в историю и теперь обворовывает собственных родственников из необходимости расплатиться с долгами. Или, возможно, он связался с преступниками, которые вынуждают его совершать кражи? Вы меня понимаете?

— О, вполне! Но случалось ли вам с тех пор снова находить окно не закрытым на задвижку?

— Нет. Его проверяли каждое утро.

— Отлично. Куда лорд Артур направился в ту ночь после того, как покинул ваш дом?

— Могу предположить, что он пересек лужайку, пошел по дороге, ведущей в деревню, и на станции дождался утреннего поезда.

— Хорошо, если так. В этом случае у него, скорее всего, не было сообщников и он, вероятно, не действовал по чьему-либо указанию. Конечно, ваш кузен мог осматривать фарфор, чтобы подготовить почву для будущего ограбления. Но, думаю, он легче справился бы с этой задачей, находясь в Прайорсфилде в качестве гостя. Так или иначе, на ближайшей неделе он не возвращался в ваш дом.

— Знай я, что лорд Артур хочет осмотреть коллекцию, я позволил бы ему любоваться ею, сколько угодно. Оттого меня и настораживает его таинственность. Поскольку никакого видимого ущерба моему имуществу он не причинил, я предпочел наблюдать за ним молча.

— Вы поступили правильно, милорд, — успокаивающе произнес Холмс.

— Удивительно, что в ту ночь на нем не было перчаток.

— Они ему и не требовались, — проговорил я. — Генри, главный инспектор Скотленд-Ярда, может читать по отпечаткам пальцев как по книге, однако кто станет ими интересоваться, если нет свидетельств преступления? Не заметь вашего кузена экономка, не было бы ни улик, ни даже подозрения.

Лорд Блэгдон покачал головой.

— Вы неверно меня поняли. На протяжении последних шести месяцев лорд Артур постоянно носил перчатки, зачастую не снимая их даже в помещении. Он не говорит об этом, не желает ничего объяснять, но мы подозреваем, что у него сыпь или другая проблема подобного рода.

— Ваш кузен и на пианино играет в перчатках? — спросил Холмс, и в его тоне мне послышалась нотка скептицизма.

— Конечно нет, — сказал наш посетитель не без некоторого негодования, — но музыку он почти совсем забросил.

— Надевает ли лорд Артур перчатки к обеду?

— Пару раз надевал. Впрочем, в последнее время он, оставаясь погостить в моем доме, ест у себя в комнате. И это наименьшая из его странностей.

— И когда лорд Артур в последний раз без перчаток играл в вашем присутствии на пианино?

— Около четырех недель назад, во второй половине дня. При этом присутствовали лишь несколько членов семьи, да и те обращали на него мало внимания, поскольку были заняты вистом. Брат исполнил первую вещь из «Карнавала» Шумана, потом остановился, закрыл крышку пианино, спрятал руки и ушел к себе.

— Ваш кузен в самом деле виртуозный музыкант, — любезно проговорил Холмс. — Удалось ли вам тогда разглядеть какие-либо отметины на его коже?

— Нет, — ответил лорд Блэгдон. — Правда, я сидел в некотором отдалении и видел только тыльные части рук. Никакой сыпи на них я не заметил.

— Тогда мы можем заключить следующее: что бы ни вынуждало лорда Артура носить перчатки, эта причина позволила ему исполнять Шумана без них. С тех пор кто-нибудь пользовался инструментом?

— Нет. Когда на пианино не играют, крышку опускают и запирают ключом.

— Стирали ли с клавиш пыль?

— Думаю, нет. Клавиатуру, как обычно, закрыли, и я не припомню, чтобы миссис Роули, экономка, просила ключ в последнее время.

— Прекрасно! — сказал Холмс. — В таком случае мы, полагаю, сможем сделать первый шаг к разрешению вашей проблемы.

Когда мы остались одни, мой друг чиркнул на манжете памятную записку из двух или трех слов и посмотрел на меня.

— Признаюсь, Ватсон, что из всех недавних дел это обещает быть самым интригующим. Думаю, в первую очередь мы должны с позволения его светлости осмотреть locus in quo [2], как юристы назвали бы место, где разворачиваются события, связанные с маленькой тайной лорда Артура.

2

Три дня спустя, в понедельник утром, мы сошли с поезда на тихой станции с деревянной платформой. Нас уже ждала двуколка, запряженная пони. Вязы, растущие у реки, шелестели кронами, в эту пору особенно густыми и пышными. Широкая лента Темзы посверкивала на солнце. То и дело вверх по течению проплывали прогулочные пароходики, везущие пассажиров из Виндзора в Оксфорд.

После увеселений уик-энда огромный Прайорсфилд-хаус стоял опустевший. Парки обезлюдели, и было слышно, как в большом бассейне, украшавшем главный газон, из раковины тритона льется вода. В отсутствие хозяина дома нас встретила экономка, и мы сразу же прошли за ней в северную гостиную. Окна выходили на теневую сторону, чтобы яркий солнечный свет не повредил обивке мебели. Домоправительница маленьким ключиком отперла застекленный буфет.

— Я попросил бы вас открыть и пианино, — учтиво произнес Холмс.

Она по-петушиному приосанилась и сжала руки. С первого взгляда было ясно: эта служанка не из тех, кто станет распространять слухи о странном ночном визите лорда Артура Сэвила.

— Лорд Блэгдон не оставил распоряжений относительно инструмента.

Шерлок Холмс вздохнул.

— Боюсь, мы впустую потратим время его светлости и свое собственное, если нам не предоставят возможности осмотреть клавиатуру. В таком случае я вынужден буду отказаться от дальнейшего расследования.

После короткой паузы этот поединок характеров разрешился в нашу пользу. Экономка подошла к красивому черному пианино фирмы «Бёзендорфер», отперла и откинула лакированную крышку, обнажив безукоризненные клавиши.

— Кажется, — шепнул мне Холмс, скривив рот, — здешние горничные, как водится в большинстве домов, не слишком усердно борются с пылью. Полагаю, на их месте я тоже не проявлял бы особого рвения, вытирая предметы, которые почти тотчас же снова становятся пыльными.

Экономка бесшумно удалилась из комнаты, но мы понимали, что она станет наблюдать за нами, притаившись в укромном уголке за дверью. Холмс повернулся к пианино. В Прайорсфилд он явился с черным кожаным саквояжем, весьма походившим на докторский. Достав футляр с инструментами, мой друг положил его на стол, раскрыл и взял две кисти из верблюжьей шерсти, какие мог бы выбрать живописец для тонкой работы. Затем Холмс извлек из сумки два пузырька. В одном из них был темный порошок — графит, наподобие того, который используется для смазки замков. Во второй склянке мой друг хранил смесь собственного приготовления, состоявшую из двух частей тщательно измельченного мела и одной части металлической ртути. К каждому из пузырьков прилагался порошковдуватель, позволяющий аккуратно распылять содержимое на любую поверхность. Складную увеличительную линзу Холмс, как обычно, держал наготове в жилетном кармане.

На протяжении следующих двадцати минут Шерлок Холмс работал терпеливо и внимательно, его брови были сосредоточенно нахмурены. Сперва он тонким слоем равномерно нанес на черные клавиши пианино светлую ртутно-меловую смесь и удалил небольшой излишек верблюжьей кисточкой. Затем при помощи другого инсуффлятора распылил графит на костяные пластины белых клавиш. Подобно тонкой снежной пелене, порошок лег на поверхность, подчеркнув ее контуры — в данном случае едва заметные следы, оставленные человеческой кожей.