Долли - Алексей Провоторов

Слишком часто это стало повторяться, подумала Долли. Слишком часто. Сжечь здесь всё, да и дело с концом. Вместе со всеми пропавшими. Всё равно…

Её передёрнуло от недавних воспоминаний, от вопля, с которым убегала в лес гротескная ломкая тень. Предсмертного вопля, за которым не последует смерти. Она уже была — раньше, задолго до того, как нож Долли вонзился под выпирающую ключицу.

Стоять на месте долго было нельзя — она и так произнесла четверостишие уже довольно давно, и сила случайностей начинала таять. Такие вещи — всегда предсказания ближнего прицела. Поэтому Долли побежала вперёд, не разбирая дороги, пока остатки транса ещё не прошли, и можно было надеяться, что всё случится само. Она жалела, что ей пришлось пережидать того, кто прошёл мимо — не вовремя она потеряла минуту, ох как не вовремя. Впрочем, в Лесу ничего не бывало вовремя, здесь всё длилось вечно. С тех пор как случилась Бойня — среди этих деревьев, которые в те времена были не толще, чем её талия. А теперь стояли столетними гигантами, вцепившись в проклятую землю узловатыми корнями. Долли однажды задумалась над тем, что не может распознать их пород. Ни одного.

Но сейчас она не думала ни о чём. Она бежала, бежала, один раз только сделав крюк, когда в истлевшей петле далеко наверху увидела останки скелета и не захотела пробегать под ними. «Ты идёшь над костями, Долли, и этого уже достаточно. Не ходи под костями, это плохая примета», — вспомнила она слова Джетту. У него было больше опыта, и он лучше знал приметы Леса. Так что Долли могла ему доверять.

Она мотнула головой, отгоняя мысли о нём. Не сейчас. Сейчас ей нужно действовать.

Она подумала было, что упустила время, и что никакой пищи уже не добудет, как вдруг, всполошённая её бегом, из ложбины меж корней с кудахтаньем взлетела какая-то птица. Долли не разбиралась в куропатках и глухарях, потому просто схватила птицу на лету руками и прижала её крылья к телу. Курица или нет, но от жутковатого стишка, которым Долли сама себе обеспечила подсказку, позволив видениям Леса ненадолго проникнуть в голову, документальной точности никто и не ожидал.

Поэтому она просто свернула птице голову и сунула в мешок. Затянула завязки.

— Д-о-о-о-о-о-л-л-л-л-л-л-л-и-и-и-и-и…

Низкий, похожий на рокот грома голос позвал её из непроглядной темноты впереди, медленно растягивая звуки её имени, и она, отступив на два шага, отвернулась и побежала прочь. Достаточно с неё на сегодня одной схватки.

— Д-о-о-о-о-л-л-л-л-л-л-и-и-и-и-и-и-и…

Она бежала так быстро, как только могла, назад, к хижине и Даньи, которого нанялась вытащить из этого леса. Не то чтобы ей так нужны были деньги, просто отказать своим не могла. Ну и, с другой стороны, свои или нет, но каждый понимал, что бесплатно никто в этот лес не пойдёт. Об этом и речи не шло. Просто Долли предпочла бы сегодня не ходить и за деньги, только выбора не было. До утра он бы не дотянул. Сомнамбулы иногда уходили в Лес, но никогда ещё не приходили назад. Сами не приходили. Да и с ходоками — не всегда. Сегодня она чуть было не поплатилась жизнью — Даньи успел зайти далеко.

Теперь ветер дул в спину, но плотно стянутые волосы не растрепались и не лезли в глаза. Хотя туман и листья закручивало как-то с заворотом, скрывая тропу, и Долли всё время боялась, что картинка начнёт распадаться, как это бывало, и она собьётся с дороги. Она старалась даже не моргать, но не могла.

…Даньи хватились уже ближе к полуночи. Мальчик и раньше иногда ходил во сне, но все думали, как обычно, что зов ночного леса станет для него опасным не раньше шестнадцати, а к восемнадцати сойдёт на нет. Как выяснилось, они промахнулись больше чем на четыре года. Такое тоже случалось, но редко. А вот сегодня ночью решило случиться.

Далу, мать Даньи, постучалась в её дом в сопровождении двоих мужчин, с факелами в руках. Они не выбирали, просто из свободных ходоков Долли жила ближе.

Она не тратила слов на вопросы, просто заправила волосы под высокий вязаный воротник, прицепила нож к поясу, зашнуровала ботинки, и, захватив мешок и накинув кожаную куртку, бегом поспешила к околице. Её пропустили, конечно, кого как не её. Все думали, что она справится.

Теперь, когда она бежала через шевелящийся в лунном свете туман, ощущая затылком чьё-то присутствие в темноте, как всегда в такие моменты, жалела о том, что с собой нельзя было брать много оружия. Ей — нельзя. Чем опаснее вещь, тем опаснее последствия. Долли, с её не таким уж большим опытом, не могла взять с собой ничего серьёзней ножа. Вот Бренда однажды не послушалась, взяла топор. Тогда её можно было понять, всё было быстро и страшно, руками она бы не управилась. Но не повезло. До опушки она почти дошла, её нашли близко. Топор забросили в лес.

Это Джетту мог носить на спине палаш, не опасаясь, что оружие обратится против него. Долли — не могла. Лучше всего, конечно, было ходить в лес с голыми руками — тогда ни с кем почти ничего не случалось — но так тоже нельзя. Потому что если случалось, тогда выбора не было.

Нужно будет сходить к Рюге, подумала она. Обязательно ещё раз сходить.

Ветка чуть не выколола глаз, и Долли инстинктивно зажмурилась на мгновение. Смахнула сор со лба и, к своему облегчению, увидела впереди, в конце тропинки немного косую избушку под изувеченной пятернёй огромного голого дерева.

Долли очень хотелось обернуться, но она не стала. Нет там ничего. Нет. Было уже, хватит на сегодня. Худое, подвижное тело, руки с отросшими ногтями и танцующие, цепкие, длинные волосы.

Волосы.

То была какая-то из старых неупокоенных — не самых старых, не с Бойни, но и не из пропавших ходоков. Про Волосы рассказывали, когда и ходоков-то почти не было. Как про Пустой шлем, Кобылью Голову, про Ножа — это была часть тех самых слухов, в которые никто не хотел верить, но приходилось. И сегодня Волосы чуть было не отняла у неё Даньи.

Они пытались бежать, но женская фигура, подвешенная на собственных оживших, перебирающихся по ветвям волосах, догнала их быстрее, чем Долли рассчитывала, и тогда она вытащила нож. Ножом она владела хорошо, и, наверное, это их и спасло — это, и то, что Даньи, кричащий какие-то ужасы, которые Долли изо всех сил старалась не слышать, поперхнулся