Блесна - Денис Бобкин

Выйдя на улицу, я сощурился от летнего утреннего солнца. Завтрак был накрыт в беседке, где расположились Марат Аидович, Сергей Сергеевич и неизвестный мне капитан третьего ранга с очень красным лицом.

— Познакомься, Сергей, — сказал Марат Аидович, здороваясь. — Это Иван Иванович. Ты, наверное, слышал, что на западных подводных лодках есть капелланы, а на наших — политработники. Иван Иванович совмещает обе эти должности в нашей команде.

Иван Иванович — красномордый капитан третьего ранга — сказал, что перед подписанием особых условий контракта он должен прочитать мне краткую лекцию о современной обстановке.

— Сегодня подавляющей части нашего народа приходится каждый день созерцать картину внутреннего гниения общества, сказал он. — С одной стороны, люди стали жить лучше, чем, скажем, десять лет назад, но с другой — сегодня над Россией довлеет обстановка вечного страха и неуверенности за собственную жизнь. Наш народ не только подсознательно боится рецидивов прошлого, но и с опаской смотрит в будущее. Оно все больше представляется нашему коллективному разуму в виде окончательной бездны. Не обошлось тут, конечно, и без происков врагов, которые умело пытаются выбить ментальную почву из–под фундамента российской государственности.

— Один поэт выразил это следующими словами, — подключился к лекции Сергей Сергеевич. — «Под нашими ногами клочок земли стремительно тает под напором мочи».

— Как–то так, — задумчиво подтвердил Иван Иванович и продолжил: — Ты, наверное, слышал, Серега, что был такой ученый Карл Густав Юнг. Однажды он случайно заметил, что многим пациентам психиатрических клиник снятся одинаковые сны. На основе этого наблюдения было открыто коллективное бессознательное. Так вот, именно в глубины этого подсознательного и погружаются военнослужащие нашей части, которую, кстати, мы зовем подлодкой. И поверь, это не только метафора.

После подписания контракта Марат Аидович пожал мне руку и вручил офицерский кортик, попросив вытащить его из ножен. На лезвии были выгравированы латинские буквы.

— Что дозволено Юпитеру, не позволено быку, — пояснил их значение Иван Иванович. — Ты у нас теперь вроде как в команде Юпитера.

Лето выдалось аномально жарким, и заняться мне было практически нечем. По словам Сергея Сергеевича, первое погружение должно было состояться не раньше конца августа. Целыми днями я валялся в своей офицерской каюте, смотрел телевизор или блуждал по бескрайним просторам Рунета. Дни тянулись чудовищно медленно. Вскоре Марат Аидович уехал в отпуск, а Сергей Сергеевич практически все свое время проводил на втором подземном уровне нашей части, в который у меня пока не имелось допуска. Единственный человек, с которым я общался каждый день, был наш замполит Иван Иванович.

Обычно он заходил за мной около пяти вечера, и мы ходили гулять вдоль забора части. Каждый раз он начинал разговор с обсуждения событий в стране и мире. По его просьбе я смотрел ежедневные новости и делился с ним своим мнением обо всех ключевых событиях. Сам Иван Иванович держался в разговоре предельно просто и никогда не скупился на красное словцо. «Педераст мебельный или «говноед из ранних питерских» были его любимыми выражениями в адрес высокого начальства из Министерства обороны, которое иногда мелькало в новостях.

За обсуждением политобстановки мы успевали дойти до ларька у проходной, где брали по бутылке теплого пива, которое пили, сидя на трубе у пожарного водоема. Иван Иванович часто рассказывал мне смешные случаи из своей флотской службы. Половина этих историй строилась вокруг его любимого слова «отпетрушить».

Как–то раз, когда Иван Иванович был в особенно приподнятом настроении, я осторожно попытался расспросить его поподробнее о предстоящем погружении.

Гладя в темные воды пруда, он сказал мне, что работа коллективной психики российского народа напоминает принцип двух сообщающихся сосудов. Психическая энергия в одном сосуде создает отрицательный потенциал, в другом — симметричный. Один из этих сосудов можно назвать обыденным уровнем мышления, а другой — бессознательным. После того как люди сосредоточивают интерес на конкретных вещах, их коллективный абстрактный разум истощается, а мы, россияне (это слово он всегда произносил с издевкой), испытываем эмоциональный голод. Активность высших слоев психики сменяется активностью бессознательного.

— Секретов у меня от тебя нет, Серега, — сказал он. — Твоей задачей будет погружение в самые древние, архаичные слои психики. Ты будешь нашими глазами и ушами в самом сердце русской национальной души.

Я поинтересовался, как именно я буду туда попадать.

— Об этом не беспокойся, — сказал он, — у нас есть спецтехника, позволяющая ввергать человека в состояние глубокого осознанного сновидения. Никаких психотропных средств мы не применяем, поэтому опасности для твоего физического здоровья нет.

— А для чего все это нужно? — спросил я.

— Мы подошли с тобой к самому главному вопросу, — ответил замполит, погрустнев, — грубо говоря, твоя работа нужна, чтобы котел под названием «русская национальная душа» не взорвался. Когда мы получаем сигнал, что в сосуде бессознательного возникает излишнее давление, путем специальных мер в телеэфире создается разряжение в сосуде обыденного сознания и избыточная энергия перетекает туда. Но тебе я советую об этом не думать. Думай лучше о том, что с бонусом делать будешь через пять лет. За миллион долларов можно практически любую мечту воплотить в жизнь. Другим офицерам — твоим ровесникам такие возможности даже и не снились.

— Да, но вы ведь говорили, что сосуды сообщающиеся, зачем тогда?..

— Так–то оно так, но уже скоро будет лет двадцать, как на соединяющий сосуд в Кремле краник поставили. Так что теперь судьба России будет в твоих руках. Я говорю это в прямом, а не в переносном смысле слова.

От объяснений Иван Ивановича мне сделалось тоскливо. Еще недавно я представлял свое будущее совсем другим, и сколько ни пытался думать о миллионе долларов, ничего, кроме идеи купить золотой «Мерседес» и врезаться на полном ходу в придорожный столб, в голову не приходило.

Примерно через неделю в обед Иван Иванович впервые пригласил меня к себе в каюту. Он намекнул, что предстоит обсуждение очень важного вопроса — нравственной темы.

— Скоро у тебя первое погружение, сказал Иван Иванович, пока я оглядывал его каюту. — Не хочу, чтоб ты потом думал, что работаешь лохом, таскающим для дядей каштаны из огня.

— Работать ты будешь на Родину, хотя может показаться, что результатами твоего труда в первую очередь будут пользоваться всякие бляди–вырожденцы типа олигархов или андроидов из «Единой России». Кстати, о блядях. Сегодня Аидович возвращается из отпуска, и у нас есть для него хорошая новость. Утром получили шифрограмму, что нашего прежнего командира наконец–то комиссовали в госпитале, и Аидович у нас теперь не старпом, а полноценный командир отдельной глубинной боевой ментальной единицы.

Иван Иванович коротко рассказал о планах на вечер. По традиции обмывать очередное воинское звание предстоит в сауне, где соберется весь офицерский состав части. Иван Иванович показал мне распечатку интернет–анкет трех «Русалок». Сразу было видно, что это провинциальные студентки, подрабатывающие вечерами проституцией, которая теперь называется консьерж–услуги. Глядя на эти фотки, я вспомнил его слово «отпетрушить».

Ровно в 23.00 я спустился в офицерскую сауну. Несмотря на то, что я пришел вовремя, веселье было уже в полном разгаре, стало понятно, что я что–то пропустил. Полуголый Сергей Сергеевич, сидя на табуретке, осатанело играл на восточном инструменте, похожем на балалайку и распевал частушки.

Как с Аидычем Маратом трахали мы акробатов.

Как, зачем и почему –

Я, друзья, вам не скажу!

Марат Аидович и Иван Иванович с одобрением смотрели на эту самодеятельность и о чем–то тихо переговаривались.

— Ну что, Сергей, садись, давай выпьем за нашего командира, — подозвал меня Иван Иванович, наливая из самовара целую кружку мутной жидкости. Заметив, что я с недоверием принюхиваюсь к содержимому кружки, он сказал:

— Да ты не дрейфь. Это «Белое море» — водка с лучшим в мире порошком.

— Я бы сказал, с волшебным порошком, — добавил Аидович и неожиданно залихватски захохотал. — Раньше салабонам давали пить забортную соленую воду. «Белое море» — хороший заменитель. Когда ты погрузишься в пучину бессознательного, Серега, твой путь будет освещать наш прожектор, — сказал он воодушевленно, указывая на штурмана, который тем временем перешел от песен к каким–то вудуистическим танцам. — Им, кстати, у нас управляет Сергей Сергеевич, так вот, при погружении тебе может показаться, что прожектор будет выхватывать из темноты самых чудовищных и отвратительных монстров, которых ты даже и представить не можешь. Но ты всегда должен помнить, что прожектор не создает чудовищ. Это просто свет, который помогает осознать их присутствие — это первое и единственное правило ментального подводника.