Думая о тебе - Джилл Мэнселл

Если бы у Джинни был хвост, она бы тоже не упустила возможности повилять им.

Прошло три недели после отъезда Джем. Джинни крепилась, но, видимо, недостаточно, болезненный вакуум, который когда-то заполняла Джем, оказался гораздо хуже, чем она могла себе представить. Дочь была самым важным человеком в ее собственной жизни, она была необходима ей как воздух.

Подъезжая к Бристолю, Джинни предалась приятным воспоминаниям. Она вышла замуж за Гэвина Холланда в свой день рождения, тогда ей исполнилось восемнадцать… да, возможно, это была ошибка, но как она может жалеть о том, что было между ними, когда на свет появилась Джем?

Дать жизнь другому существу… кусая в кровь губы при каждой очередной схватке и едва сдерживаясь, чтобы не дать Гэвину в зубы, когда он жалобно скулил: «Не сжимай так мою руку, мне больно»…

А потом держать Джем у своей груди и рыдать, потому что поток любви оказался куда сильнее, чем ты ожидала, особенно когда видишь, что крохотное существо, которое ты произвела на свет, все в крови, слизи и такое беспомощное…

Затем, позже, малюсенькие пальчики хватают воздух… первая волшебная улыбка… первый день в школе… («Мамочка, не оста-а-а-авляй м-е-е-еня!») И тот взгляд, полный паники, после того как она написала письмо Санта-Клаусу на Рождество и боялась, как бы он не спутал ее с другой Джемаймой, с торчащими ушами и в очках, которая училась в классе мисс Картер…

Сколько же было замечательных, удивительных, поразительных моментов! Улыбка Джинни стала шире, когда новое воспоминание возникло перед ее мысленным взором. Она и Гэвин разошлись, когда Джем было девять, и это было печально, конечно, печально, но все же не конец света. Гэвин, как оказалось, еще не угомонился и не отличался правдивостью. Тем не менее он всегда был любящим отцом и никогда не позволял себе забывать о Джем. И Джем прошла через развод родителей на удивление просто, преодолев неизбежные перемены без особых переживаний.

С того времени Джинни и Джем никогда не расставались и были близки настолько, насколько могут быть близки мать и дочь. Даже часто возникающие конфликты, неизбежные в пору полового созревания, не смогли испортить их отношения. И Джинни была счастлива, что ее дочь легко прошла через эти испытания, тогда так другие тинейджеры становятся совершенно неуправляемыми и творят черт-те что. Она не лишилась способности смеяться над собой, не потеряла интереса к жизни и присущего ей оптимизма. Вдвоем они могли выдержать все невзгоды судьбы. Вдвоем…

В этот момент мокрый нос уткнулся в левую руку Джинни, и Беллами, который незаметно перебрался на переднее сиденье, лизнул ее локоть.

— О, милый! Я не подумала. — Не отрывая взгляда от дороги, Джинни потрепала его за ухом. — Как я могла забыть о тебе? Конечно, втроем!

Движение не было оживленным, Джинни подъехала к Бристолю раньше, чем намечала. Джем не захотела жить в общежитии. Вместо этого она предпочла снять комнату. Потратив на поиски один сентябрьский день, она поселилась вместе с двумя другими студентками Клифтон-колледжа. Три недели назад Джинни помогала ей выгружать вещи из машины, другие квартиранты еще не приехали.

Сейчас она пересекала Доунс и двигалась в сторону Уайтледиз-роуд, там, где на Пембрук-роуд располагалась квартира Джем. Первая поездка отчетливо отпечаталась в ее голове, и сейчас ее словно вела вперед невидимая пуповина.

А все дело в воображении. Хотя, может быть, и нет. Сейчас вон там слева должен быть симпатичный мексиканский ресторан, возможно, она и Джем пойдут туда сегодня вечером. И если соседи по квартире захотят пойти с ними, будет только веселее. Когда она повернула на Эпсли-роуд, то уже воображала, как они сидят в шумном переполненном зале ресторана. Сидят вокруг большого стола, уставленного бутылками ледяного пива и тарелками с закуской, и смеются над очередной шуткой. И все кругом говорят: «Какая ты счастливая, Джем! Я бы хотела, чтобы моя мама была такая же веселая, как твоя».

Упс, кажется, приехали.

Глава 2

Квартира находилась на втором этаже четырехэтажного дома в георгианском стиле. Джинни ждала, пока Беллами сделает свои дела под ближайшим деревом, и лишь потом нажала кнопку звонка. Ну вот. Они здесь. И Джем удивится сюрпризу…

— Да?

— О, привет! Вы, должно быть, Руперт? — Джинни улыбнулась как можно приветливее соседу Джем по квартире, о котором дочь рассказывала ей. — Извините… Джем дома?

— Нет. — Руперт помолчал секунду. — А вы…

— Я ее мама. А это Беллами, собака Джем. Как глупо, я не подумала, что ее может не быть дома. Я звонила несколько раз, но телефон был отключен. И я решила, может, она отсыпается… хмм… а вы не знаете, где она?

Руперт — высокий и загорелый молодой человек, на нем не было ничего, кроме белых шорт. Он задрожал, когда холодный ветер, ворвавшись в квартиру, ударил в грудь.

— Джем днем работает в пабе. Ленч с одиннадцати до двух, кажется.

Дневное дежурство? Паб? Джинни взглянула на свои часы и спросила:

— В каком пабе?

— Представления не имею. — Руперт пожал плечами. — Она говорила, но я не запомнил… Где-то в Клифтоне, кажется.

Так как в Клифтоне по меньшей мере тысяча пабов, это вряд ли могло помочь Джинни.

— Можно мне войти и подождать?

Он посмотрел на нее без всякого энтузиазма:

— Да, конечно. Только у нас беспорядок.

Руперт не шутил. Наверху в гостиной на бледно-зеленом ковре стояли грязные тарелки и пустые чашки. Девушка восточного типа, с короткими черными волосами, лежа на софе, смотрела по телевизору какой-то черно-белый фильм, она то и дело вынимала из большого пакета чипсы и флегматично жевала их.

— Привет! — Джинни улыбнулась ей. — Вы, должно быть, Люси?

Девушка заморгала.

— Нет. Я Каро.

— Каро — моя герлфренд, — объяснил Руперт, направляясь на кухню. — Это мама Джем, познакомься.

Джинни подумала, пожмет ли она ей руку или не соизволит. Каро не соизволила и лишь буркнула с полным ртом:

— Привет!

Что ж, и на том спасибо.

— А это Беллами.

— Угу. — Каро кивнула, продолжая жевать.

Ох!

Никто не предлагал ей сесть, так что Джинни продолжала стоять.

— Вы тоже учитесь в университете?

— Да. — Каро смяла пустой пакет и бросила его на ковер, затем встала и пошла на кухню.

Джинни слышала хихиканье, бормотание, смех и чувствовала себя неловко. Минуту спустя Руперт просунул голову в дверь:

— Может, выпьете чаю?

— Спасибо, с удовольствием! — И тут же одернула себя: «Прекрати говорить в заискивающем тоне». — Подождите, один кусочек сахара, пожалуйста.