Гитлер vs Сталин. Тайна двух режимов - Алексей Крючков

Промонархический лагерь правительства стремился в первую очередь победить в войне, откладывая решение внутренних проблем России, в том числе проведение социальных и политических реформ, на послевоенное время. Второй политический лагерь, сформированный либеральной оппозицией, поддерживал военные устремления России, но мечтал о демократических свободах и полновесном парламенте при ограниченной монархии. Этот лагерь, представленный партиями кадетов и октябристов, составлял большинство Государственной думы IV созыва, сформированной 15 августа 1915 г., и вел себя крайне активно и подчас агрессивно по отношению к правительству. Парламент не имел рычага влияния на назначаемое императором правительство, а соответственно – и на развитие ситуации в стране. Поэтому парламентарии сразу же заняли не проправительственную, а оппозиционную позицию и ратовали за скорейшее проведение в стране политических реформ, результатом которых должно было стать подконтрольное Думе правительство. Преследование этой цели заставляло Государственную думу идти на обострение отношений с правительственным лагерем и требовать отставки каждого премьер-министра, будь то Б. В. Штюрмер, обвиненный в измене в пользу Германии, или генерал Трепнев, которого, казалось бы, сложно заподозрить в антироссийских намерениях.

Император, вынужденный под давлением оппозиции отправлять в отставку одного премьер-министра за другим, не видел иного выхода, как распустить оппозиционный парламент. К январю 1917 г. им был подготовлен указ соответствующего содержания. Правда, Николай II так и не проставил на нем даты, что давало третьему за последние 2 месяца министру, князю Н. Д. Голицыну, возможность последний раз попробовать договориться с парламентариями.

Так как за такой короткий срок не удалось урегулировать проблему, Николай II перенес начало заседания Думы на середину февраля, надеясь, что политический кризис к тому времени будет преодолен. По вопросу о продолжении войны либералы не расходились во взглядах с монархическим лагерем и ратовали только за полную и окончательную победу над Германией, каких бы сил и жертв это не стоило стране, но путь к победе им представлялся иным.

Наконец третий политический лагерь составляли партии эсеров, большевиков и меньшевиков. Военные годы лишений и ухудшение экономической ситуации в стране только добавляли популярности этому лагерю, неоднократно призывавшему к проведению скорейших преобразований в стране, а главное, ставившему своей политической целью скорейшее прекращение войны. По мнению социал-демократов, война, объявленная «освободительной», привела к закрепощению людей внутри страны, потере независимости малыми народами, носила откровенно империалистический характер и поэтому была по сути антинародной. Эти диаметрально противоположные взгляды на характер войны и ее завершение привели к открытой конфронтации парламентского большинства и левых партий, объединившихся с эсерами.

В обстановке крайней политической нестабильности, отягощенной реальной угрозой голода, любое обострение политической ситуации в стране могло привести к революционным последствиям.

Таким образом, к началу 1917 г. в России сложилась весьма неблагоприятная политическая ситуация: парламент находился в оппозиции к правительству, а наиболее активная часть народа была готова поддержать не парламентское большинство, а представителей левых партий.

Между тем 14 февраля 1917 г. после более чем двухмесячного отдыха снова начала работу Государственная дума страны. В условиях сильнейшего социального напряжения парламентарии пошли на компромисс с лагерем монархистов и согласились на формирование доверенного правительства из числа представленных императором кандидатур. Казалось бы, конфликт был исчерпан, но упущенное в политической полемике и борьбе за власть время привело к полной дискредитации власти в глазах общественности, что способствовало зарождению в обществе сил, способных оказать этой власти достойное сопротивление ради собственных целей.

В январе, пока новое правительство более или менее успешно договаривалось с либералами, в столице и других крупнейших городах России усилилось рабочее движение. Всю страну охватила волна стачек и забастовок, в ходе которых наряду с социальными требованиями все чаще стали звучать и политические, прежде всего требование о выходе страны из войны. К середине февраля в столице началась продовольственная паника, в народе возник слух о скором введении карточной системы, и уже через несколько часов в Петербурге у всех хлебных лавок выстроились громадные очереди. Народное недовольство, а вместе с ним и общественное напряжение стремительно нарастали.

18 февраля началась очередная забастовка в одном из цехов крупнейшего завода столицы – Путиловского. Рабочие настаивали на значительном увеличении заработной платы. Администрация, готовая пойти на ряд уступок, не сумев договориться о главном – немедленном начале работы, предпочла полностью закрыть цех, оставив бастующих без работы и остановив весь завод на неопределенное время. Предпринятые администрацией завода действия привели к тому, что все рабочие, около 36 000 человек, оказались на улице без средств к существованию, зато с реальным шансом попасть на ненавистный фронт.

Уже на следующий день все уволенные вышли на улицы, организовывая стихийные митинги и демонстрации. В числе лозунгов первыми звучали требования о хлебе и мире. Парламент предпринял попытку вмешаться в урегулирование конфликта, но уже на следующий день к бастующим присоединились еще несколько заводов и ситуация окончательно вышла из-под контроля. Всю столицу заполнили митингующие рабочие, численность которых доходила до 90 000 человек. Общегородская стачка рабочих парализовала привычную жизнь в столице. Недовольство и агрессия униженных рабочих, оставшихся без заработка, переросли в открытые уличные бои с правоохранительными органами. Радикальные политические партии также не остались в стороне. Они стремительно раздували костер праведного гнева столичных жителей. На стихийно организованных митингах все чаще стали появляться фразы, призывавшие к свержению самодержавия.

Правительство, не обладавшее достаточной полнотой власти для принятия силовых решений против демонстрантов, поспешило направить телеграмму уехавшему в ставку императору. Тот, в свою очередь, отдал распоряжение подавить выступления силой. События стали разворачиваться по нарастающей. Большая часть солдат столичного гарнизона отказались стрелять в демонстрантов, предпочитая примкнуть к восставшим рабочим. К 1 марта на сторону митингующих перешел весь петербургский гарнизон, а разграбленный арсенал позволил вооружить винтовками всех желающих. Попутно толпа освободила всех арестантов столичных «Крестов», в числе которых было немало политзаключенных, которые помогли направить вооруженную толпу на захват важнейших государственных объектов.