Полная темнота - Юрий Собещаков

Упражнение – пять выстрелов, сидя на заднице. Винтовка в руках, левый локоть на левом колене.

Красная ракета – огонь. Компьютер не нужен, я и через прицел вижу дырки от пуль.

Пять из пяти. Ракета, очередные сто метров бегом. Жилет одел на ходу, застёгиваться было некогда.

Рубеж «двести». Пять патронов с колена. Казалось бы то же самое, что и сидя. Однако оказалось что то, да не то. Стоя на правом колене удержать баланс было не просто. После каждого выстрела приходилось опускать оружие, правая рука стала уставать. Один промах.

Последний этап, удаление сто метров, стрельба стоя – пять патронов.

Я не сказал об этом заранее, но во время бега с оружием в руках патронов у нас не было. Заряженные магазинчики ждали нас на стрелковых позициях. Техника безопасности, так сказать.

Так вот, по ракете начинаю стрельбу. Сходу промах, два последующих попал. После третьего выстрела обнаруживаю, что затвор не вернулся в исходное положение. Снял магазин – пусто. Положил винтовку на землю и позвал инструктора.

Злорадно улыбаясь, ко мне подошёл худший сержант из всех, кто на протяжении нескольких недель, двадцать четыре часа в сутки пытался сделать из нас «рейнджеров». Не ладил я с ним с первого дня моего пребывания в школе. Причиной тому была история его службы в армии. В молодости ему сильно не повезло, его послали защищать заморские территории. Но не туда, где пиво холодное, солнце горячее, а девки доступные. Его артиллерийский полк был расквартирован в десяти километрах от танковых дивизий Западной группы Советских войск в Германии. И каждый день своей службы, он считал последним днём своей жизни. Отцы командиры не скрывали от него и его товарищей, что задача их подразделения сводится лишь к тому, чтобы продержаться на заданных рубежах хотя бы пятнадцать минут. А потом?

– А потом стальная лавина перекатиться через вас и они отутюжат всю Европу.

Примерно так моему пятидесятилетнему сержанту двадцать пять лет назад говорил его пятидесятилетний инструктор.

А жёны? А дети в школах и детских садах? Они ведь тоже жили с ним в гарнизоне, и вся пять лет своей службы он боялся за них ещё больше, чем за себя.

А теперь, каждый раз, когда он видел меня, он выплёскивал на меня своей ненавистью. Ну, а мне было по… тому месту, которое некоторым по пояс будет.

Инструктор связался по рации с руководителем стрельб, получил подтверждение тому факту, что я произвёл только три выстрела, зарядил в магазин два патрона, вставил его в винтовку и вернул её мне.

Я услышал слова внутреннего голоса: Юрий, жди подлянку. Вру конечно. Не было никакого голоса. Просто мне не понравилось как он вертел её в руках. Словно разглядывал со всех сторон. Я взял эту пародию на снайперскую винтовку и осмотрел. Ну, точно. Этот пидор, переставил рычаг одиночной стрельбы в положение – автоматический огонь.

Не было бы беды в том, что я бы не попал вторым патроном в мишень. К тому времени у меня уже было двадцать одно попадание из двадцати трёх выстрелов, беда была бы в том, что меня сразу отправили бы домой. За невнимательное обращение с заряженным оружием. Я переставил переключатель в положение «Одиночный огонь» и завершил упражнение.

В размышлениях об этом я всё же промазал один выстрел из двух.

Из всей группы в норматив не уложился всего один человек. Он упорно доказывал экзаменаторам, что виновата винтовка. Инструктора колебались в своём решении. По правилам его должны были немедленно отправить с курса, но человек он был хороший и ему дали возможность перестрелять всё упражнение.

Мне бы не дали.

Пока рубаха-парень носился по стрельбищу, мы ждали ночи.

Стрелять ночью мне до этого не приходилось. Я вообще приборами ночного видения раньше не пользовался. А тут надели на лоб бинокль, чуть больше театрального, на затылок противовес, показали, как его включать и регулировать яркость, и вперёд.

Я слегка охренел. При лунном свете видно было всё как днём. При свете звёзд немного хуже, но вполне прилично. Бегать ночью нас не заставляли. У ночных очков есть свои проблемы, главная из них – периферийный обзор. Те, что я использовал для стрельбы ночью, имели всего лишь девяносто градусов.

Для бега по кустам – маловато будет.

Нормативы были не высокие. С трёхсот метров лёжа я попал все десять раз. Маленький светящийся треугольник в оптическом прицеле легко удерживал центр мишени, поэтому ночная стрельба мне понравилась ещё больше, чем дневная.

Такие экзамены я люблю.

Глава четвёртая. Огонёк

Я полмира почти через злые бои

Прошагал и прополз с батальоном,

Сидели мы в столовой втроём за одним столом. Серёга, Богдан и я. Обычно, когда мы вместе собирались хорошенько покушать, то к нам никто не подсаживался. Народ кто с улыбкой, а кто с опаской, называл нас за глаза либо ****ыми русскими шпионами, либо русской мафией.

Ни в свои, ни в чужие тарелки смотреть, у нас было не принято. Чаще всего, во время еды, мы рассматривали контингент и вслух обсуждали интересные экземпляры. Естественно на русском языке. Все к этому давно привыкли, и даже преподавательский состав не пытался нас привести к порядку. Для примера, ни китайцам, ни индусам такое не сходило с рук. По правде сказать, была ещё одна национальная группа, которая вела себя также независимо. Это были французы. Но они брали числом, там, где мы брали наглостью.

Мы почти закончили наш обед, когда в зал вошёл худой, наголо бритый мужчина, лет сорока.

– Гляньте на фрукта, – показал я на него вилкой. – Не иначе как два тура локальных войн где-то оттрубил.

– С чего ты так решил? – Сергей окинул вошедшего взглядом.

– Ты посмотри на его голову, шрамы видишь?

Сергей был на несколько лет старше меня, и я не отказывал себе в удовольствии периодически напоминать ему об этом. Не тот Серёга, что был раньше. Глазки подводить стали.

– Точно, – подтвердил Богдан. – Шрамы есть, не меньше двух.

Бритоголовый с подносом шёл между рядами обеденных столов, высматривая компанию поприличнее. Я присмотрелся к липучке с фамилией на правой стороне груди и присвистнул. Огонёк – прочитал я.

– Нашего полку прибыло, мужики. Лысый то наш, русский.

Серёга, не оборачиваясь на новенького, сказал Богдану:

– Зови к нам.

О Богдане я ещё расскажу, а пока очень коротко. Замечательной души человек. До того хороший, что мне порой было стыдно находиться рядом с ним.

Стыдно за свои моральные качества.

Богдан заложил два пальца в рот и негромко свистнул. Огонёк крутанул головой, озирая столовую. Сомнений не было, перед нами был продукт нашей Родины. Есть в мире ещё страны, в которых используют свист как призыв к вниманию, но мы используем его шире всех.

Там где мы учились, не принято было расспрашивать новичка о том, что он здесь делает. Правило было простое: не твой сокурсник – с расспросами об учёбе не лезь. Мы, как могли, старались этому правилу следовать. Однако, на информацию о прошлой жизни и на общие планы жизни будущей, оно распространялось.

Я не буду описывать, при каких обстоятельствах Огонёк поведал нам свою историю. Не имеет значения, случилось это в баре за пивом, или на природе за водкой, важна ведь сама история.

В прошлой жизни Огонёк был офицером Российской армии. Командиром танковой роты. Вернее, он командовал ротой огнемётных танков.

Выпускник Костромского Высшего Военного Командного училища химической защиты дослужился за пятнадцать лет офицерской службы до капитана и решил, что с него хватит.

– Всего хватит, – сказал он нам.

Хватит обедать в палатках на бетонных столах, где вместо тарелок были лишь углубления для пищи.

Мы с Богданом и Сергеем переглянулись.

– Вы что, не поняли? – рассмеялся Огонёк. – Первое наливают в углубление в столе. Бойцы должны съесть суп или борщ за три минуты. Потому как через четыре минуты всё со стола будет смыто водой из брандспойта. Да, да. Рядом стоит КПМ, в смысле – комбинированная поливальная машина, – уточнил рассказчик. – И солдатик наготове. Не успел съесть, твои проблемы. Второе блюдо будет подано незамедлительно после струи воды. И смоют его точно также, через три минуты. Норматив был суровый – обед подразделения за десять минут.

Хватит драться с солдатами. Надоело доводить приказы личному составу через мордобой.

– Шрамы на голове видите? Думаете горячие точки? Думаете Афганистан, Чечня, Дагестан с Ингушетией? Да ничего подобного. Казарма, каптёрка, столовая. Вот мои боевые шрамы откуда.

– Вот это мой первый. Я получил его ещё лейтенантом. Сейчас расскажу. – Огонёк злорадно заулыбался.

– Пришёл рано утром в подразделение проконтролировать подъём. На команду дежурного по роте солдаты не отреагировали. Пришлось команду продублировать самому. После этого почти все встали, но человек десять лишь накрыли головы подушками. Я, недолго думал, схватил пудовую гирю и навесом бросил её на живот одному из «дедов». Тогда даже не подумал о том, что могу убить. Нужно было их «ломать», иначе они сели бы мне на шею.