Лягушонок для Миллионера (СИ) - Рябинина Юлия Валериевна

Он еще немного смотрит на меня, затем отпускает створки:

— Будьте осторожны, — напутствует он, отходя в сторону.

— Непременно, — отвечаю ему тогда, когда двери лифта закрываются.

Глава 2

Заледенелыми пальцами, набираю номер такси: время ожидания — почти пятнадцать минут. Ну вот! Сегодня точно все идет кверху задницей. Можно было поехать на маршрутном такси, но идея тащиться через весь город с огромной коробкой мне совсем не по душе.

Обреченно плюхаюсь на кожаный диванчик. На душе так гадко, что хочется просто сдохнуть, но не возвращаться в квартиру, которую я делю с братом на пополам. Я так была рада этой работе. Но видно не судьба. Чтобы хоть как то скоротать время, открываю сайт с вакансиями. Всего двух минут просмотров хватает, чтобы понять, насколько все плохо: средняя зарплата и близко не стоит с той, которая у меня была здесь.

Чертов придурок. Все из-за этого Русланчика. Очень не вовремя вспоминается мое обещание Гришке, а точнее обещала я это скорее себе, что в конце лета, обязательно поедем на море. Впервые в жизни. Но какое там море, если нам нечем будет отдавать кредит, то нас в ближайшем будущем могут выселить из квартиры из-за моего братца? А теперь, благодаря моей оплошности, печальные перспективы на расстоянии вытянутой руки. Я же ведь нутром чуяла, что не все так хорошо между Русланом и боссом, но ведь этот подлец, как будто загипнотизировал меня.

Брр! — тряхнула головой.

Кажется, нужно избегать общения с мужчинами, а то у меня с ними не ладится. Тут же не преминул вспомниться и незнакомец в лифте. Я явно притягиваю к себе странный контингент мужчин. Нужно бы с ними держать ухо востро… Но так как у меня больше нет этой работы, то и держать больше нечего.

В руках завибрировал телефон, указывая на входящее смс. Открываю, вижу что приложение прислало уведомление о том, что таксист отменил заказ. Вот жиж. Гад. Глубоко вдохнув и со тяжело выдохнув. Повторяю заказ. Черт! Ждать еще придется двадцать минут. Ну что ж за день-то?!

Не в силах больше бороться с отчаянием прячу в ладонях лицо, тихо всхлипываю. Лучше здесь, чем перед сыном. И тем более братом. Он — это последний человек, который должен видеть мою слабость. А этих людей, что окружают меня, я все равно больше не увижу.

Не знаю, сколько проходит времени. Но вдруг я чувствую легкое прикосновение к своему плечу. Поднимаю глаза. Андрей Валерьевич?!

От неожиданности я вскакиваю, чуть снова не запутавшись в своих ногах. Вытираю слезы, чтобы не показывать чувств.

— Господи! Андрей Валерьевич, извините. Такси задерживается. Я сейчас уже уезжаю.

Стараюсь говорить ровно, но голос все равно дрожит.

А начальник спокойно произносит:

— Анна, возвращайтесь на свое рабочее место…

Андрей Валерьевич говорит что-то еще, но я уже не вникаю. Кажется, я никогда не слышала слов прекраснее. «Возвращайтесь». Ох, босс, не подведу! Никогда больше не подведу! И дальше порога не пущу ни одного подозрительного родственника! И иных сомнительных личностей. Еле сдерживаюсь, чтобы не запрыгать на месте и не захлопать в ладоши. Но этого делать нельзя. Зато вместо этого я подхватываю коробку с вещами и, чуть не касаясь Владимира, огибаю его и мчусь к лифту. Прощайте, неприятности, вы теперь снова далеко!

Поднимаюсь на этаж, смотрю на стул, от которого у меня от долго сидения часто болит спина, на спикерфон, из-за которого у меня иногда сердце останавливается… и понимаю, что я так к ним прикипела, что долго бы еще скучала вспоминая свое рабочее место. Да и сейчас я уверена, что нет условий лучше для работников, чем здесь.

День пролетает незаметно. С Андреем Валерьевичем больше не пересекаюсь, но звонки сегодня льются бесконечно, и я встаю только под самый конец дня. Спина гудит жутко, голова болит. Но я все равно счастлива. Я преодолею все трудности. И одна из них — мой брат.

Подпитываемая усталостью и праведным гневом, я незаметно преодолеваю долгую дорогу, погрузившись в свои мысли. Все пытаюсь грамотно скомбинировать аргументы, чтобы заставить Витю выйти на работу. Потому что я не позволю похоронить сына из-за его долгов!

Во дворе темно. Ближайший фонарь давно перегорел, и никто до сих пор не озаботился сменить ему лампу. В подъезде царят неприятные запахи, и я привычно закрываю нос, проходя мимо подвала. На третий этаж поднимаюсь пешком и уже на лестнице слышу громкую музыку и отборный мат из-за приоткрытой двери. Моей двери.

В очередной раз радуюсь, что оставила Гришу у подруги, живущей на пятом этаже. Витя зачастил бухать и приводить домой сомнительные компании, и я боюсь оставлять сына с ним.

«Композиция» меняется на очередные завывания, которые даже сложно назвать песней. Захожу в квартиру, скидываю туфли. И слышу запах гари.

Бегу на кухню и обнаруживаю обугленные дольки чего-то. В квартире стоит густой смог, где слабо чувствуются нотки дешевых сигарет. На полу — осколки моей любимой чашки. В раковине — гора грязной посуды.

— Привет, сестренка! — Витя, в засаленной растянутой майке, появляется на пороге в кухню с сигаретой в зубах. Демонстративно томно делает очередную затяжку.

— Я же просила не курить дома, — жестко говорю я, сбрасывая угли в мусорку.

— Зачем ты выкидываешь мой обед? — лениво спрашивает он. — Или это был завтрак?

— Послушай меня, Вить. — Я встаю в полный рост, но все равно ниже брата на голову. — С меня хватит! Я не твоя рабыня. Я не могу пахать из-за тебя круглыми сутками! Я не могу лишиться из-за тебя того немного, что осталось от родителей! Так что тебе пора оторвать свою обрюзгшую задницу от дивана и пойти работать!

— Вот как… — Брат подходит к столу и гасит окурок в пепельнице. — Ты чего такая смелая, малыш? Думаешь, выросла, чтобы старшим перечить? — Он, словно хищник, не отпускает с меня глаз и, перегородив собой выход из кухни, медленно движется в мою сторону.

От пережитых за день эмоций меня пробивает озноб. Лихорадочно шарю рукой по столешнице, но там валяется только мусор.

— Мне кажется, тебе пора извиниться за свой словесный поток, — спокойно говорит Витя, делая еще один шаг ко мне.

— Мне кажется, тебе пора пойти в…

Но я не успеваю договорить, потому что замираю от ненависти, полыхающей в глазах брата. Улавливаю боковым зрением стремительное движение и слышу громкий хлопок.

— Вы что кричите-то? — вываливается из под стола чуть стоящее на ногах чучело.

— Витя, ты совсем стыд потерял. Девай своих друзей куда хочешь, но чтобы к вечеру здесь было пусто. Иначе заявлю. Обещаю. Мне это уже вот здесь стоит… — не успела я поднести ладонь к горлу, как щеку обожгла хлесткая пощечина.

Голова резко дернулась в бок. В ушах зашумело. Но на ногах я удержалась. Я немного помедлив подняла взгляд на брата, правда сфокусировать зрение на нем смогла не сразу, перед глазами расплывались черные круги.

— Рот свой закрой. На старших не имеешь права его разевать. Усекла? — он хватает меня за челюсть своими прокуренными шершавыми пальцами, отталкивает в сторону.

Естественно от сильного толчка, я лечу к стене, но стол, что стоит у меня на пути спасает. Я цепляюсь за столешницу пальцами и тут мой взгляд падает на пепельницу, что стоит на краю.

В голове все перемешалось. Страх. Боль. Обида. Я хватаю стеклянный овал и замахиваясь кидаюсь на брата. Но он оказался чертовски ловким. Перехватив мое запястье дернул вниз и я вскрикнув выронила пепельницу на пол.

— Анька. Да я ж тебя за это на лоскутки порежу, — зарычал мне в лицо, сверкая бешенно зрачками.

Растопырив пятерню, вдавил мне ее в лицо и сжал по контуру.

— Отпусти! — взвыла от боли забарахтала руками в воздухе.

— Обязательно детка. Сейчас! Пойдешь полетаешь у меня, — Витя выволок меня с кухни и потащил в сторону коридора.

— Стой! Не нужно! — я пыталась ухватиться хоть за что-нибудь.

За выступающий, с потертыми обоями угол. За ручку, ободранной двери, но Витя как будто предвидя мои попытки, ограничивал меня в этом.