(Не)любовь (СИ) - Ти Эллин

Он злится, очень сильно, а у меня совершенно нет сил, чтобы хоть что-то пытаться ему объяснить. Ночное приключение высосало из меня всю энергию, мне действительно так хреново, что, кажется, поднялась температура. От стресса, наверное…

Пытаюсь помять руками шею — ломит, неприятно, — и закрываю глаза, дослушивая, какая я бессовестная, заставила отца нервничать.

Но папа сдается быстро. Обычно его хватает минут на двадцать, а сегодня и того меньше: он видит, что мне нехорошо и тут же смягчается, хотя бубнить будет ещё долго. Но уже без злости.

— Ты заболела? — присаживается ко мне на кровать и кладет руку на лоб. Прохладная, так хорошо… Кажется, я и правда заболела. Всегда так. Стоит мне перенервничать, как на утро поднимается температура. — Дарья, как так? Ты снова съела слишком много мороженого?

Его мне тоже много нельзя, сразу горло болит.

Киваю. Я лучше совру, что съела слишком много мороженого, чем расскажу правду, отчего у меня температура. Потому что папе такое нельзя рассказывать ни в коем случае. У него сначала будет приступ от нервов, а потом он пойдет ругаться со всей округой и искать виновника моих нервов. И не удивлюсь, если найдёт.

И я бы рада, чтобы козла нашли и наказали, но нервы и здоровье папы мне всё-таки дороже. Тем более, что этот преследователь ничего мне не сделал. А два раза в такие ситуации не попадают ведь, да?

— Прости, пап, я просто очень крепко спала, у меня и правда температура, кажется, — выдыхаю, и отец окончательно оттаивает. Пока уходит в ванную, чтобы найти градусник, я быстро, хотя в моем состоянии это очень сложно, переодеваюсь в домашнее и даже успеваю нырнуть обратно под одеяло. Фух! Удалась шалость. Потому что папа не понял бы, если бы увидел, что сплю не в домашней одежде. Придумал бы себе все, что угодно, кроме того, что убегала от маньяка и вырубилась на нервах без сил.

— Вот градусник, — протягивает его мне, — я на кухне, сделаю тебе чай. Я сегодня ненадолго, Дарья, работы полно.

Как будто он хоть когда-то приезжает надолго… Он работает слишком много. Чересчур. Папа всю жизнь пахал, чтобы прокормить меня и иметь возможность ни в чем меня не ограничивать. Мама бросила нас, когда мне было семь, и с тех пор папа землю роет, чтобы у меня было всё. И у меня правда все есть. И на самом деле отец выстроил свою карьеру так, что ему не обязательно работать настолько много, но вот привычка пахать никуда не уходит, и он все так же работает с утра до вечера. Лучше бы женщину себе нашёл… Он у меня такой красивый! Да толпами бы падали, если бы он только решил, что ему нужны отношения. Но… раньше он боялся меня обидеть тем, что приведёт в дом женщину, а сейчас, говорит, привык один. А мне грустно от этого. Он хоть и противный, но очень хороший.

Градусник пищит, заставляя меня вынырнуть из мыслей. Держу его ещё секунд двадцать, достаю, и картина маслом: тридцать восемь. Как обычно… Радует одно: обычно температура, вызванная нервами, проходит на следующий день. Надеюсь, так и будет. Потому что болеть я сильно не готова. Во-первых, это скучно. Во-вторых, хватит и того, что во-первых. Живу одна, толпы друзей у меня нет, только Сашка, но она живёт далеко, да и заражать ее не хочется. Ещё был Антон, но… Боюсь, общение наше уже явно не на той стадии, когда он мог бы приезжать ко мне с апельсинами.

Телефон жужжит на тумбочке, поднимаю его и улыбаюсь: Антон. Только подумала о нем. Спрашивает, в порядке ли я. Заботливый… повезет той, кто не проворонит свое счастье, как это сделала я. Сама виновата. Нечего жалеть теперь.

— Дарья, что с температурой? — папа никогда не называет меня Дашей, кстати.

— Тридцать восемь…

Он застывает в дверном проеме с чашкой чая и смотрит на меня чуть строго, как будто бы я виновата в том, что у меня температура. Всегда так делает! Лишний раз и болеть не хочется.

— У меня командировка на две недели, и как мне тебя одну теперь оставлять в таком состоянии? — спрашивает папа, укрывая одеялом посильнее. А я только на секунду задумалась, что перебраться к папе на пару недель было бы очень здорово. И не из-за температуры, конечно. А из-за… Я умом понимаю, что вряд ли это был какой-то серийный убийца, который заприметил меня и теперь, пока я не стану его жертвой, он не отстанет. Скорее всего это какой-то залётный идиот, который хотел добиться своего в моменте. У него не вышло, и преследовать меня он конечно не станет…

Умом-то понимаю! Но вот Сашка, подруга моя лучшая, в голове моей сидит и голосом мелодичным на ухо поет, что надо остерегаться теперь, по сторонам смотреть, а ещё лучше запереться дома на двенадцать замков, заколотить все окна и нос никуда не высовывать. А если и высовывать, то только с мешком за спиной, где будет нож, перцовка, бита, молоток, шокер и ещё куча всего. И обязательно выходить только в кроссовках. Ну, чтобы убегать, если что, удобнее было.

Вспоминаю, как бежала вчера на каблуках под жутко-тусклым светом фонарей и по спине бегут мурашки. Угораздило же, блин…

И только порываюсь рассказать отцу, что со мной приключилось, как вижу озадаченность на его лице по поводу того, как ему ехать в командировку, если я заболела. Черт… если я расскажу ему, что произошло, он не то что командировку, он вообще работу бросит. И охрану мне наймет. И будет сам со мной везде ходить. А ещё обязательно заберет меня к себе и будет эту квартиру кому-нибудь сдавать. А я ее, между прочим, сама выбирала! Не отдам никому.

Решаю молчать, так будет для всех лучше. А я пару дней дома отлежусь, а потом и правда любые маньяки обо мне уже забудут.

— Пап, езжай и не волнуйся, я девочка взрослая, а температура быстро пройдет. Обещаю пить все лекарства и быть умницей.

— И брать трубку, когда я звоню, — ругает папа за инцидент с дверью. Спасибо не спрашивает, почему я вообще на все замки закрылась.

— Есть, мой генерал! — улыбаюсь натянуто, прикладывая ладонь к голове, и даже на это движение сил едва хватает. Я просто хочу спать…

Засыпаю мгновенно, только краем сознания слышу ещё какие-то слова отца, а через время звук закрывающейся двери.

После нервного напряжения мне нужно отоспаться, это поможет лучше любых лекарств. Да и делать сейчас, если честно, не особо что-то хочется. Только спать, спать, и спать.

И сплю я практически целые сутки, изредка открывая глаза чтобы дойти до ванной комнаты, ответить на звонок папы или всё-таки выпить чай и таблетку от головной боли.

Я давно не испытывала такого страха, меня очень сильно вымотало это эмоционально, и даже с Сашей я нахожу силы поболтать только через день, за что, конечно, получаю выговор.

Про преследователя молчу, иначе Саша поставит на уши весь город, да ещё и сама в ужасе будет ворчать свое фирменное «я же говорила». Что говорила — непонятно, но говорила же!

Именно поэтому я соглашаюсь пойти погулять в парк уже через два дня, когда чувствую себя отлично, потому что рассказать Сашке про маньяка просто не могу! Да и в любом случае не сидеть же в заточении всю жизнь теперь, да?

Уверяю себя, что все будет в порядке, и выхожу из квартиры, всё-таки оборачиваясь теперь на каждый шорох. Вот тебе и в порядке…

Глава 3. Даша

С ней время летит очень быстро. И страхи все куда-то убегают, оставляя только радость и счастье в душе.

Лучшая подруга — это лучик солнца в моей жизни. Не зря же у нее фамилия Солнцева!

Пока гуляем, я вообще забываю, кто там меня пугал пару дней назад и как я пыталась убежать, надеясь на то, что все закончится хорошо. С Сашей обо всем забываю! Кайфую от этого. Потому что всё это время дома я так или иначе думала о произошедшем, хотя по факту ничего не произошло, но с ней… Это потому что я не рассказала ей, конечно, но в любом случае мне замечательно.

— А он мне говорит «ты очень красивая, давно наблюдаю, давай кофе угощу», — рассказывает Сашка про какого-то очередного парня, которого она конечно же отшила. Она всех отшивает, а они толпами липнут! У Сани ноги от ушей и глаза самые красивые, что я когда-либо видела, конечно все мужики на неё внимание обращают. Но с её паранойей… Повезло только её бывшему с ней целый год встречаться, удивительным образом. Жаль только ей с ним не повезло. — Нет, нормально, Даш? Давно наблюдает он. Ещё один маньяк. Мне теперь что, ходить и думать, что он где-то там сидит и наблюдает за мной? — продолжает Даша, и у меня на секунду перехватывает дыхание. Потому что действительно кажется, что за нами, в частности за мной, наблюдает кто-то.