Больше света, полиция! - Алекс Норк

— Нормально, — поблагодарил Блейк, — готов к работе.

— Ну вот и хорошо! Работа как раз по вашей части.

Шеф вернулся на свое место и сразу сунул в рот сигарету, а Блейк, усаживаясь напротив, заметил в пепельнице уже четыре смятых окурка.

— Много курите?

Сейчас Блейк рассмотрел его лицо: невыразительный брюнет, лет на десять помладше него, с зачесанными назад редковатыми уже волосами. Физиономия, впрочем, довольно подвижная и доброжелательная.

— А, и не говорите! Курю много и не знаю как бросить.

— При случае расскажу, как мне это удалось. Так что там произошло?

Шеф энергично выпустил в сторону струю дыма.

— В двадцати километрах от города находится хоспис, знаете?

— Знаю, хотя никогда там не бывал.

— Теперь придется. Там произошло убийство.

Блейк удивленно поднял брови, но не успел спросить. Опережая его вопрос, шеф замотал головой:

— Вы подумали, что речь идет о нарушении со стороны медиков, да? Нет, нет, случилось самое банальное убийство. Две пули в сердце.

— Когда оно произошло?

— Час назад. Я уже отправил туда ваших ребят. Они работают. — Шеф опять сильно затянулся. — А подробностей никаких не знаю, жду их от вас. Вы сразу поедете?

— Ну, разумеется.

Блейк не стал заходить в свой кабинет. Влезая в дежурную машину он ворчливо предупредил водителя не включать сирены — любимое занятие для молодых — и еще раз подумал о вежливых манерах нового шефа. Ну ясно, он наверняка в курсе, чье место занял.

Хоспис существовал уже давно, и Блейк знал о нем лишь понаслышке. И что, собственно, он мог знать о том неприятном месте, куда помещаются неизлечимо больные люди, чтобы сохранить хоть часть душевного равновесия перед скорым уходом из жизни. Кто и кого там мог убить? Странная история…

Прежде чем достичь главных ворот они проехали несколько сот метров вдоль средней высоты забора, из чего стало ясно, что территория хосписа довольно велика. Место вокруг было лесистое — по преимуществу из стройных высоких сосен. Но сейчас, глядя на их красноватые стволы по ту сторону забора, Блейк вдруг почувствовал особенный оттенок другого мира, как будто отделившегося от этого не только одним забором. Наверно, так оно и было, потому что водитель тоже несколько раз скосил туда неуверенный взгляд.

От въезда к шестиэтажному зданию хосписа вел асфальт, раздваиваясь и огибая с двух сторон большую цветочную клумбу. У левого, ближнего к дороге, по которой приехали, угла здания он сразу заметил две полицейские машины, и, медленно огибая цветочную клумбу, они покатили туда.

Блейк присмотрелся издали: так, все в сборе, трудятся, голубчики. Пусть трудятся, здесь каждый знает свое дело. А вот и его помощник Макс. Румяный и улыбчивый балагур.

Блейк вылез из машины и поздоровался с помощником за руку. Ему всегда было приятно начинать день с этой розовощекой физиономии, с детскими веселыми светло-серыми глазами.

— Ну, что там у тебя, докладывай.

Макс как всегда потрогал сначала свои очень светлые коротко остриженные волосы.

— Убийство, патрон. Две пули в сердце.

— Знаю.

— Стреляли из итальянского «беретта». Пистолет с глушителем. Брошен на месте преступления.

Макс приоткрыл дверцу ближайшей полицейской машины и показал на прозрачный целлофановый пакет на сиденье.

— Вот он.

— Хорошая пушка. Свидетели?

— Свидетелей не было. Персонал я уже опросил.

— Кто убит?

— Торговец. Точнее поставщик продовольствия хоспису. Вот его водительские права. Энтони Крайтон. Он уже два года обслуживает хоспис. Тут его знают.

Только сейчас Блейк увидел еще один автомобиль — темный грузовой джип, который стоял за полицейскими машинами рядом с боковым, по-видимому служебным входом в хоспис.

— Пойдемте, мы не двигали труп до вашего приезда.

Они направились к джипу, и, обогнув его, лейтенант сразу увидел тело на асфальте. Голова — на уровне заднего бампера, лицом вверх. Вся левая сторона белой летней рубашки залита кровью, и уже застывшая лужица крови сбоку от тела, от выходных отверстий в спине.

— Он даже не успел открыть задние дверцы для выгрузки продуктов, сэр. И, похоже, стоял к убийце лицом. А тот находился всего метрах в трех, вон меловые крестики в том месте, где валялись гильзы. А чуть дальше — брошенный пистолет.

— Что еще?

— Самое любопытное, патрон. — Макс снова потрогал свои коротенькие ершистые волосы. — Загляните в этот служебный проход.

Блейк посмотрел в направлении открытой внутрь здания двери и увидел короткую лестницу наверх в открывающийся затем длинный коридор, а сбоку, совсем у входа, другую дверь.

— Вот здесь, — Макс показал на нее пальцем, — у них кладовое помещение. Туда есть вход изнутри здания. В восемь ноль-ноль каждое утро Крайтон подгонял сюда свой джип, а рабочий из числа персонала приходил, чтобы вместе с ним выгрузить продукты. На двери в кладовую с этой стороны есть задвижка, видите? Но дверь никогда в это время не запирают. На этот раз она почему-то оказалась закрытой. Рабочий толкнул ее изнутри, и очень удивившись, что она на запоре, пошел в обход через все здание. Он первым и обнаружил труп.

— Хлопков от глушителя никто не слышал?

— Нет, потому что в это время тут никого, кроме этого рабочего, не бывает.

— А коридор куда ведет?

— Вглубь здания. Там только врачебные кабинеты, а посередине — лестница наверх, где помещаются пациенты. Врачей тоже еще не было, они приходят на работу к девяти.

— Может быть, кто-то из служащих случайно закрыл эту задвижку? Кто мог здесь утром проходить?

— Всего несколько человек, патрон. Они все это категорически отрицают.

— Их надо тщательно проверить, Макс. Прежде всего установить, не был ли кто-нибудь из них знаком с убитым помимо того, что тот приезжал сюда каждое утро с грузами. В особенности этого рабочего.

Блейк повернулся и подошел к трупу, чтобы получше рассмотреть убитого.

На вид ему было лет сорок или немного больше. Рослый, грузный мужчина. Крупные черты лица, грубоватые. Лейтенант неизвестно почему подумал, что он, может быть, южанин.

Криминалисты уже заканчивали свою работу, и вскоре подошли те двое, что осматривали траву между деревьями в ведущем к забору направлении, куда мог уйти преступник после убийства.

— Очевидных признаков, что он скрылся в ту сторону, нет, сэр, — доложил один из них. — Вроде бы нигде не поломаны сухие ветки. Но ручаться трудно. Дождя не было несколько дней. Совсем сухая почва.

— Осмотрите с той стороны забор и дорогу на этом участке, — распорядился лейтенант, — нет ли следов стоявшего автомобиля.

Он дал знак забирать тело и тут же увидел в дверях служебного входа трех человек в белых с голубизной медицинских халатах. И сразу стало понятно — кто из них главный.

— Доктор Митчелл, — представился ему только один из них. Среднего возраста мужчина с хорошим загаром, тонкой жесткой щеточкой усов и элегантными и вместе с тем строгими очками, которые сами по себе заслуживали профессорского звания.

— Мы не вправе препятствовать работе полиции, лейтенант, но я надеюсь вы понимаете специфику нашего заведения? — отчетливо выговаривая каждое слово произнес он. — Наши пациенты люди особенные, и пока ни о чем не знают. Нужно, чтоб так оно и было.

— Конечно, доктор, мы уже уезжаем. Но некоторых ваших сотрудников должны будем вызвать к себе в управление. — Блейк махнул всем рукой, приказывая отправляться. — Скажите, а много у вас сейчас пациентов?

— Семнадцать.

Лейтенант пожал протянутую ему на прощание руку:

— Совершенно не исключено, что я нанесу вам еще личный визит, тихий, разумеется.

— Ты знал что-нибудь, Макс, раньше об этом хосписе? — Они выехали за ворота, и Блейк только теперь обратил внимание на яркое голубое небо без единого облачка.

— Знал, что там умирают люди.

— А как они там умирают?

— Как все, наверно.

— А все как? М-мм? Да оставь ты в покое свои волосы!

— Это вам, патрон, они покоя не дают. Ну… я не знаю как.

— Я слышал, сэр, что люди платят за это порядочные деньги, — вмешался водитель.

— Я тоже об этом слышал, ребята. Но вот за что именно они платят деньги?

Блейк снова посмотрел на пронзительно синее небо.

Небо над их головами.

Теперь снова в ее квартире появился рояль. Не в той ее старой, а здесь — в новом доме, где она уже два года живет со своим мужем. Рояль миссис Нордау. Красновато-коричневый, с белыми крапинами и разводами под ослепительно блестящим лаком. Мраморный рояль, как назвала его Марша, когда в первый раз пришла в дом своей учительницы. И это имя прилипло с тех пор к роялю. Так, что и миссис Нордау, и Генри стали так его называть. А позже Марша даже прочла надпись под фотографией в одном из светских журналов: «Знаменитая пианистка Нордау за своим мраморным инструментом». И он так же весело сиял, как здесь сейчас, в ее доме.