Он мой кошмар (СИ) - Высоцкая Мария Николаевна "Весна"

Он стоит за моей спиной.

— Так кто ты такая? — его вкрадчивый голос словно надвигающаяся темнота. Черная дыра, которая в любой момент может стереть с лица земли.

Панкратов снова прищуривается и не церемонясь толкает меня к стенке.

— Ты совсем? — впечатываюсь в холодную поверхность, начиная паниковать.

Ловушка.

Он затолкнул меня в самый угол. Подальше от людей.

Сам стоит напротив. Очень близко. Мне кажется, я чувствую тепло его тела.

Панкратов оценивающе осматривает меня с ног до головы и снова кривит свою рожу в насмешке. Такая гаденькая улыбка, от которой начинаешь чувствовать себя предметом. Не человеком, а вещью. Он и смотрит на меня именно так, обезличивает.

Трогает. Без всякого стеснения оттягивает ворот моего платья, а потом грубо и больно впивается пальцами в изгиб талии.

Пытаюсь вскрикнуть, но мой рот моментально накрывает его ладонь.

— Харе дергаться.

— Пусти… — все, что могу выдать, когда он убирает руку от моего лица.

— Вечер только начинается. Думаю, мы продолжим знакомство в другой плоскости, — уголки его губ заостряются в подобии улыбки, — я видел, как ты смотрела на мои часы, — проводит рукой перед глазами. — Деньгами не обижу.

— Совсем больной? — пытаюсь вырваться, но он лишь сильнее сдавливает мое тело. Пригвождает к стене, просовывая ногу между коленями.

— А разве ты тут не за этим? — выгибает бровь.

Нет, это точно параллельная вселенная. Абсурд какой-то. Дыхание перехватывает. Я слышу стук собственного сердца. Так громко оно заходится в ритме учащенных ударов…

Страшно. Мышцы сводит от испуга, и я дергаюсь, словно в конвульсии.

Моя вечная, набитая до оскомин бравада тает. Я сталкиваюсь со своими страхами лицом к лицу.

— Мой отец сотрет тебя в порошок, — шиплю, но моя угроза на него не действует.

— Хорош строить из себя недотрогу, — снова дергает за вырез платья-рубашки, и мелкие пуговички летят мне под ноги. — Прокатимся.

Я не успеваю пикнуть, как он засовывает меня в черную тонированную машину, что все это время стояла в паре шагов.

3

— Что ты делаешь? Это преступление, слышишь? Преступление!

Ору на всю улицу, но только внимания никто не обращает. Даже охрана, что стоит на входе, просто-напросто игнорирует его выходку. Мой крик развеивается в воздухе, а дверь в машине захлопывается.

— Рот закрой, — резко тянет меня на себя, и я в мгновение пропитываюсь запахом его довольно резкого парфюма.

Кожу на шее режет от впивающейся колючей бирки.

— Ты не в себе? Боже, — зарываюсь пальцами в свои волосы. — Пусти, я не та, за кого ты меня принял! — ору ему в лицо и, кажется, даже умудряюсь поцарапать кожу на небритой щеке.

От моих действий его взгляд темнеет, но словесно он упускает этот момент. Разве что крепче сжимает запястье.

— Ей никогда не поздно стать. Я заплачу. Вы все одинаковые, — пожимает плечами, отталкивая меня обратно на сиденье. — Валера, поехали.

Бросаю умоляющий взгляд на водителя, но тот словно каменная статуя. Делает вид, что тут вообще кроме него никого нет. Пусто.

— Ты об этом пожалеешь, понял? — выплевываю ему в лицо и сразу же оказываюсь под действием его хмурого взгляда.

— Не думаю.

Больше он не говорит. Повисает молчание.

За довольно плотной тонировкой начинают мелькать здания. Машина набирает скорость. Подтягиваю колени к груди. Мне просто нужно придумать план. Вот и все…

— Зачем тебе это? — спрашиваю, изо всех сил стараясь не икать от страха.

Я-то знаю, что никто его в порошок не сотрет и ни за что он не поплатится. Нету у меня никакого отца, который бы мог быть на такое способен.

— Скучно, — лениво ведет плечом.

— Скучно?!

Мои глаза вылезают из орбит. Ему скучно! Серьезно? Это же… это…

Я так и остаюсь сидеть с приоткрытым ртом от услышанных слов. Меня трясет. Все вокруг просто теряет смысл.

Ему скучно, и он готов сделать со мной все, что ему вздумается…

Разве так бывает?

— Пореви для приличия, — лениво вытаскивает из пачки сигарету, смотрит на нее и убирает обратно. — Подави на жалость. Влезла в роль, играй до конца.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Пошел ты. Словно это поможет.

— Правильно, не поможет. Верно мыслишь, кукла.

— Сам ты… козел.

Его поблескивающие в полутьме глаза точно рассекают меня напополам. Я обжигаюсь его взглядом. Острым и колючим.

— Первое впечатление меня не обмануло, — он вытягивает руку и трогает мои волосы.

Накручивает рыжие локоны на свои пальцы, а я перестаю дышать.

— Ты серийный маньяк?

— Убить тебя не входит в мои сегодняшние планы. Может быть, потом, — понижает голос.

Он подается ближе. Натягивает локон моих волос и, прикрыв глаза, тянет носом запах.

Ощущения жуткие.

— За свои слова надо отвечать. Кажется, я тебе уже об этом говорил сегодня…

— Даже не надейся, лучше убивай.

Мой голос дрожит. Я искренне хочу вложить в него всю храбрость, но ее сейчас нет.

— Смелая?

Касается моей щеки, медленно спускаясь все ниже. Шея, ключица…

— Снимай платье.

— Пошел ты, — выплевываю слова и мгновенно чувствую грубый захват. Он сжимает мою шею, пригвождая затылком к спинке сидения.

— Пока я даю тебе выбор, но ты все равно это сделаешь. Сама или уже с моей помощью… — замолкает. Только смотрит так, что и по взгляду ясно, что он не шутит.

Машина притормаживает, и я начинаю дрожать.

— Тик-так, — смотрит на часы. — Советую думать быстрее.

Я хаотично осматриваюсь по сторонам. Ищу какую-то поддержку, помощь, но ее здесь нет и не будет. Руки трясутся. Он серьезно?

Машина остановилась посреди улицы. Я хочу дернуться, дотянуться до ручки двери, но он пресекает мою несчастную попытку моментально.

Его лицо всего в паре миллиметров. Он тяжело дышит. Как бык на корриде. И глаза у него такие же. Красные, залитые кровью и яростью.

В этот момент ему звонят.

Панкратов нехотя отрывается от моей шеи и отвечает на вызов. Слушает, что ему говорят буквально пару секунд, за которые успевает скользнуть по мне диким взглядом.

— Я жду, — одними губами.

Зажмуриваюсь, прижимая руки к груди. Пусть лучше убивает.

Панкратов самодовольно кивает и убирает телефон в карман. Протягивает руку в мою сторону, и я инстинктивно еще сильнее вжимаюсь в кресло.

— Не шугайся так, — улыбается, — урок на будущее, лишний раз не молоть своим длинным языком все, что приходит в твою пустую голову. Потому что могут быть последствия.

Его палец упирается в мой лоб, словно он приставил пистолет.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Вали уже, — открывает дверь. — Чего застыла? Или хочешь остаться?

Нервно кручу головой и практически выкатываюсь на асфальт.

— В следующий раз, прежде чем быковать, будешь думать, рыжуля. Валера, поехали!

4

Как только оказываюсь на улице, автомобиль трогается с места с диким ревом.

Смотрю на отъезжающую машину со слезами на глазах. Проходят какие-то секунды, прежде чем я бросаю свою босоножку вслед тачке с диким криком.

— Козел!

Тяжело дыша, поднимаюсь на ноги. Ощупываю себя. Трогаю лицо, плечи, живот, который скрутило болью. Горло, на котором точно остались отметины от его пальцев. Сглатываю.

Несколько секунд смотрю в одну точку и только потом понимаю, что моя сумка с телефоном, документами и ключами от дома осталась в этой проклятой машине. Она так и продолжает валяться на коврике под сиденьем водителя, куда благополучно упала, когда меня заталкивали в авто.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Не знаю, сколько проходит времени, прежде чем я добираюсь до дома. Может быть, час, может, меньше…

В голове набатом лишь одна мысль — мне повезло остаться живой и почти невредимой.

Ввожу код на домофоне и, ускорив шаг, забегаю в лифт. Придется звонить в дверь. Боже, что говорить маме? Как я выгляжу? Поправляю платье, стягивая края, оставшиеся без пуговиц, ближе друг к другу.