Уродливая любовь - Колин Гувер

– Жаль, он в отключке, – говорю я в телефон. – Выглядит ничего так.

– Тейт, просто войди в квартиру и запри дверь, чтобы я мог спокойно повесить трубку!

Закатываю глаза. Братец неисправим. Боюсь, мой переезд плохо скажется на наших отношениях, особенно если вспомнить, как он вечно меня опекал. Впрочем, выбора нет: я ни работу не успела найти, ни квартиру снять, ни освоиться на новом месте до начала учебного года.

Надеюсь, в этот раз все будет иначе. Корбину двадцать пять, а мне двадцать три, и если мы не сумеем поладить лучше, чем в детстве, значит, нам обоим еще только предстоит повзрослеть.

Думаю, все зависит в первую очередь от Корбина – от того, насколько он изменился с тех пор, как мы последний раз жили вместе. Тогда критика брата обрушивалась на каждого парня, с которым я встречалась, – а заодно на всех моих друзей, и вообще, любой мой выбор, даже колледж, куда я решила поступить. Впрочем, его мнение никогда меня не волновало. Последние несколько лет мы жили порознь, Корбин наконец-то от меня отстал, и мой переезд послужит для нас окончательной проверкой на терпимость.

Я забрасываю сумочку на плечо, но она цепляется за чемодан и падает на пол. Левой рукой я крепко стискиваю ручку, чтобы дверь не открылась и пьяный не рухнул внутрь. Ногой упираюсь ему в плечо – хочу сдвинуть в сторону. Безрезультатно.

– Корбин, он слишком тяжелый. Придется прервать разговор, чтобы освободить обе руки.

– Нет, не надо. Положи телефон в карман, но не отключайся.

Я осматриваю себя: футболка, легинсы.

– Карманов нет, так что отправляешься в лифчик.

Корбин издает такой звук, будто его тошнит. Я запихиваю телефон в лифчик, достаю ключ из замочной скважины и бросаю в сторону сумочки, но промахиваюсь, и ключ падает на пол. Потом приподнимаю пьяного парня за плечи.

– Так, приятель, – говорю я, пробуя оттащить его в сторону. – Прости, что потревожила твой сон, но мне нужно в квартиру.

С грехом пополам я прислоняю его к косяку. Распахиваю дверь и поворачиваюсь, чтобы забрать вещи.

Что-то теплое обхватывает меня за лодыжку.

Цепенею.

Смотрю вниз.

– Пусти! – визжу и пытаюсь стряхнуть руку, которой парень держит меня за ногу – так крепко, что наверняка останутся синяки.

Он глядит прямо на меня. Я дергаю ногой и лечу спиной назад – в квартиру.

– Мне нужно туда… – слышу я, приземлившись на попу.

Второй рукой парень старается шире открыть дверь, и меня охватывает паника. Затягиваю ноги в квартиру, однако пьяный все еще держит меня за лодыжку. Свободной ногой я захлопываю дверь и прищемляю ему руку.

– Твою ж мать! – вскрикивает он, пробуя освободиться, но моя нога подпирает дверь. Я отодвигаю ее ровно настолько, чтобы парень успел отдернуть руку, миг – и я уже на ногах, запираюсь на замок, засов и цепочку.

Понемногу сердце успокаивается, и я слышу, как оно орет на меня.

В буквальном смысле слова.

Низким мужским голосом:

– Тейт! Тейт!

Корбин…

Смотрю на свою грудь и выуживаю телефон из лифчика.

– Тейт! Ответь!

Морщусь и немного отдаляю телефон от уха.

– Все в порядке, – отвечаю, с трудом переводя дыхание. – Я в квартире. Дверь заперла.

– Господи!.. – с облегчением произносит Корбин. – Напугала меня до смерти! Что случилось?

– Пытался внутрь проникнуть, но я захлопнула дверь.

Я щелкаю выключателем, делаю три шага вглубь гостиной и останавливаюсь как громом пораженная.

Да уж, ты молодчина, Тейт…

Осознав, что натворила, я медленно разворачиваюсь к двери.

– Э-э… Корбин… Кажется, я забыла в коридоре кое-какие вещи. Я бы их забрала, но тот парень с чего-то решил, будто ему обязательно нужно к тебе в квартиру, поэтому дверь я не открою ни за что. Какие будут предложения?

Несколько мгновений Корбин просто молчит.

– Что именно ты забыла?

Признаваться не хочется, но я все-таки говорю:

– Чемодан.

– Господи, Тейт…

– И сумочку.

– Ее-то как умудрилась забыть?

– А еще я, кажется, оставила на полу ключ от квартиры.

На этот раз он уже ничего не говорит – только стонет.

– Сейчас Майлзу позвоню – выясню, дома ли он. Дай мне пару минут.

– Подожди… Кто такой Майлз?

– Сосед из квартиры напротив. Ради бога, не открывай дверь, пока не перезвоню.

Корбин отключается, а я облегченно прислоняюсь к двери.

Всего каких-то полчаса в Сан-Франциско, и уже умудрилась усложнить брату жизнь. Как обычно. Хорошо, если он разрешит мне остаться, пока не найду работу. Надеюсь, это не займет много времени, ведь я уже ответила на три вакансии в ближайшей больнице. Возможно, придется вкалывать по ночам и выходным, но я на все согласна, лишь бы не трогать сбережений, пока не закончу учебу.

Звонит телефон. Я провожу большим пальцем по экрану, чтобы ответить.

– Алло!

– Тейт?

– Да.

Непонятно, зачем Корбин всегда переспрашивает. Он же мне звонит. Кто еще может ему ответить, кроме меня? Да еще и моим голосом!

– Дозвонился до Майлза.

– Отлично. Он поможет спасти мои вещи?

– Не совсем. Вообще-то, мне придется попросить тебя о большой услуге.

Я снова прислоняюсь головой к двери. Предчувствую, следующие несколько месяцев будут богаты на всевозможные услуги: Корбин прекрасно понимает, какое огромное одолжение мне сделал, предложив пожить у себя. Грязная посуда? Естественно. Стирка? Разумеется. Походы в магазин? Куда же без них!

– Что за услуга?

– В общем, Майлзу нужна помощь.

– Твоему соседу?

Внезапно до меня доходит, и я крепко зажмуриваюсь.

– Корбин, только не говори, что сосед, который должен спасти меня от пьяного парня, и есть этот пьяный парень!

– Открой дверь и впусти его. Пусть проспится на диване. Я вернусь рано утром. Как только Майлз протрезвеет, он сразу поймет, где находится, и уйдет к себе.

– В хорошеньком же доме ты живешь! Может, мне сразу привыкнуть к мысли, что каждый раз по возвращении с работы меня будут лапать пьяные мужики?

Долгая пауза.

– Он тебя трогал?

– Ну, «лапал», пожалуй, преувеличение. Схватил за лодыжку.

– Ради меня, Тейт. Только перезвони, когда перетащишь Майлза и вещи в квартиру.

– Хорошо, – неохотно соглашаюсь я, так как в голосе брата слышно беспокойство.

Отключаюсь и открываю дверь. Пьяный сосед по имени Майлз валится набок. Телефон выскальзывает у него из руки и падает на пол рядом. Я переворачиваю Майлза на спину. Он пытается на меня взглянуть, но веки у него тут же опускаются.

– Ты не Корбин, – бормочет он.

– Нет. Я твоя новая соседка, и, судя по всему, очень скоро ты мне будешь должен минимум пятьдесят стаканов сахара.

Я приподнимаю Майлза за плечи и пробую его усадить, но ничего не выходит. Похоже, сидеть он просто не в состоянии. Как вообще можно напиться до такой степени?!

Тогда я хватаю его за руки и, дюйм за дюймом, волоком тащу в квартиру – ровно настолько, чтобы закрыть дверь. Следом заношу вещи и защелкиваю на замок. Сую ему под голову диванную подушку и поворачиваю набок – на случай, если вырвет во сне.

Больше никакой помощи он от меня не дождется.

Устроив Майлза на полу, иду осматривать свое новое жилье. Гостиная в три раза больше, чем в прежней квартире Корбина. Столовая совмещена с гостиной, а кухня наполовину отгорожена перегородкой. На стенах – картины с современной живописью; золотисто-коричневые плюшевые диваны приятно оттеняют их яркие краски. Когда я гостила у Корбина в последний раз, у него только и было, что матрас на полу, кресло-мешок и постеры с моделями на стенах. Похоже, наконец-то брат повзрослел.

– Круто, Корбин, – говорю я вслух, переходя из комнаты в комнату и повсюду включая свет, чтобы осмотреть свое временное жилище. Так здорово, что даже обидно. Трудновато будет съезжать отсюда в собственную квартиру, когда накоплю на нее достаточно деньжат.

Захожу на кухню, заглядываю в холодильник. В дверце рядком – приправы и соусы, на средней полке – коробка с остатками пиццы, на верхней – бутылка из-под молока.

Ничего удивительного. Напрасно было ждать, что брат переменится целиком и полностью.

Я достаю бутылку с водой и отправляюсь на поиски комнаты, где мне предстоит провести несколько следующих месяцев. В квартире только две спальни, так что я занимаю свободную и ставлю чемодан на кровать. Еще в машине остались три сумки, а также не меньше шести коробок, не говоря уже об одежде на плечиках. Но я не намерена перетаскивать вещи сегодня. Корбин обещал вернуться завтра утром, так что предоставлю эту работу ему.

Натягиваю майку и спортивные брюки, чищу зубы и готовлюсь ко сну. Обычно я нервничаю наедине с незнакомцами. Но сейчас чутье подсказывает: не о чем беспокоиться. Брат никогда бы не попросил меня помочь человеку, который способен мне навредить. Однако если Майлз всегда себя так ведет, очень странно, что Корбин позволил его впустить.

Брат никогда не подпускал ко мне парней, а виноват в этом Блейк, его лучший друг и мое первое серьезное увлечение. Мне было тогда пятнадцать, а Блейку – семнадцать, и я по уши в него втрескалась. Разумеется, мы с подружками влюблялись почти во всех друзей Корбина – просто потому, что те были старше.