Несколько шагов, чтобы исчезнуть - Наталия Ипатова

– Не порадует, и ты это знаешь.

Он кивнул.

– Формально дело веду я, но нас, как бы сказать… курируют. В любой момент может прийти дядя со словами: «Вы все сделали неправильно».

Выражение его лица сделалось таким тоскливым, что с высоты своего опыта я сразу представил себе, как это у них было: «Если в этот последний раз, со всеми мыслимыми полномочиями, Бедфорд, вы завалите дело…»

– Как предлагаете работать по Марджори, шеф?

– Как обычно, Рен. Тебе – существа, мне, – он вздохнул, – документы… Как ты думаешь, по добру Баффин бы нам Марджори не бросил?

Само собой, мальчик мой, само собой.

Несколько дней мы работали по банде Пек в обычном режиме: я опрашивал свидетелей, проходивших по смежным делам и каким-либо образом сталкивавшихся с Мардж очно, а Дерек, поминутно смаргивая зуд из-под век, таскал из архивов записи, где так или иначе поминалось ее имя. Привычный ритуал, с каких начинается каждое дело, и все же воздух полнился неким мистическим электричеством, от которого у меня покалывало кончики ушей, и даже нечувствительный к этим материям напарник ерзал на стуле и вообще вел себя нервнее обычного. У него, впрочем, на то были свои причины. Грубо говоря, обоих нас мучили дурные предчувствия.

Бурые сумерки наполнили участок, вечер набряк усталостью, сотрудники утекли. Рохля погасил лампу и кивком указал мне на выход: сменить обстановку и обсудить достижения вдали от мерцания палантиров. Я с готовностью поднялся, и мы вышли в распашные стеклянные двери.

Далеко вверху, в щелях меж высотными домами смог был подсвечен неоновой рекламой и выхлопами дракси на воздушных линиях. Мы завернули за угол, где приютился дешевый чистенький кабачок без особенных претензий к форме черепа посетителей, и в связи с окончанием дня позволили себе по пиву. К концу дня при одном только запахе кофе желудок сжимается в спазме и угрожает хозяину немедленной язвой. Человеческий желудок, само собой. Мне-то не повредит и позавчерашний гамбургер.

– Мардж-то, – я значительно посмотрел на шефа, – якобы не без эльфийских кровей. Слышали?

Дерек меланхолично кивнул.

– Не люблю эльфов, – с чувством сказал я.

– Да кто их любит…

Реально производительным трудом в нашем обществе заняты гномы и люди, орочьё – асоциально по определению, в лучшем случае образовательной системе удается обтесать орка до сомнительного пролетария, а эльфы отстранились и живут в праздности на проценты с капиталов, помещенных в гномские банки в незапамятные времена, оставив за собой разве что шоу-бизнес. Видимо потому, что сфера сия позволяет наиболее эффективным способом сотворять кумиров, а эльфы не без слабости к этому делу.

Долгоживущая эльфийская элита по общему мнению не занимается ничем, кроме сбережения чистоты своих рядов, куда никакому инородцу не пролезть даже намылившись. Соответственно не ко двору им и дитя беззаконной любви, в каком бы поколении Мардж им ни оказалась. Работать с ними невозможно. Лица, похожие на закрытые двери, и такие же речи. Надо было видеть, с какой убийственной вежливостью меня выставляли за порог, когда я пытался отыскать корни происхождения нашей героини. Субъект, виновный в появлении на свет прапрабабушки Мадж, скорее всего, живехонек.

Зато нашел ниточки к эльфикам из ее банды. На каждого из них в свое время заведено было дело о похищении, кланы отказывались признавать, что и из их дворцов по собственной воле способны сбежать дети. То, что дети не вернулись, познав прелести свободной жизни, сказало мне о царивших там порядках больше, чем все высокомерные умолчания. Ниточки эти, впрочем, тоже оказались обрезаны. Кланы позаботились лишить каждого беглеца права на фамилию. Потомство их, если случится, будет в общественной иерархии парией вроде Марджери Пек.

При всей внешней толерантности общества к составляющим его расам, на межвидовые связи смотрят косо даже те, кому, как говорится, и коза – компания. Эльфийская кровь прослеживается долго, притом только эльфы с людьми способны дать могущее размножаться потомство. Говорят, метисы получаются очень красивыми. Не знаю, не видел. На Мардж вот посмотрю, если доведется.

– Шеф, осмелюсь спросить, мы работаем по всей банде, или только по Мардж?

Рохля сделал два длинных глотка.

– Мардж брали неоднократно, – заметил он. – Но даже до стойки в участке ни разу не довели. Сказывают, однажды она исчезла в коридоре, прямо из наручников, будучи прикована к офицеру. Помнишь, как кобольды проходят сквозь камень? Никакого следа.

– Пресса склонна преувеличивать такие вещи, шеф. Особенно эльфийская пресса.

– Но не полицейские же отчеты, Рен.

Я могу с ходу назвать дюжину причин, почему полицейские отчеты могут лгать, но напарник мой слишком юн, и крушение устоев у него впереди. Вместо этого я предположил:

– Может, у нее и кобольды в корешах есть?

– Очевидцы говорят, мисс Пек исчезает на ровном месте, сделав лишь несколько шагов и оставляя вместо себя дрожащую радужную дымку. Со всем, что держит в руках. Рен, я хочу это видеть!

Я только плечами пожал. Неуловимость Марджори Пек всегда казалась мне того свойства, когда субъект не пойман исключительно потому, что нафиг никому не нужен. С другой стороны, время от времени приходится сталкиваться с мутациями, дающими способность к какому-нибудь одному уникальному волшебству, как правило, специфичному и нелепому. Ничего особенного. Рано или поздно до них добираются спецслужбы, и больше мы про них ничего никогда не слышим. Впрочем, нельзя не признать, что по роду деятельности, избранному Мардж, природа не могла презентовать ничего более подходящего.

– Будем работать по ней, так увидим, не сомневайтесь.

– Стало быть, рассуждая логически, банда Пек – это Марджори Пек. Остальные детали несущественны. Рен, а… куда деваются подростковые банды? Ну, если их не выловить и не распихать по детприемникам и дальше, куда их там распределяет детский отдел?

– Распадаются, – подумав, ответил я. – С возрастом их потребности растут, для выживания им становится недостаточно просто есть. Мальчишки, в основном, идут «шестерками» к взрослым… Девочки к этому моменту уже настолько разрушены, что не годятся даже для панели. Бывает, что и вымирают в полном составе, подцепив какую-нибудь болезнь. Работный дом, само собой, не сахар, но какое-то место в обществе, в структуре он даст. Марджори им будущего не обеспечит. Через два-три года им встанет поперек горла сам факт ее главенства. Ты знаешь орчат?

– Никогда не занимался детьми, – буркнул мой старший, словно приводя это себе в извинение. – По лежкам их ты что-нибудь нарыл?