Стрела Купидона - Джанет Битон

Но старая дама даже не двинулась с того места в центре комнаты, где Эмма оставила ее.

— Первый номер был гораздо лучше, — произнесла она обвинительным тоном.

Эмма упала на жесткий стул. «Конечно, он был лучше!» Боже мой, что заставило ее взяться за эту работу? Другое дело, если бы ей нужны были деньги, или она страшно хотела бы съездить на Крит. Нет, она была просто сентиментальной дурой, тронутой слезами этой высокомерной мегеры. А та пускала их в ход, когда это ей было выгодно. Леди Чартерис Браун что-то говорила.

— Что? — переспросила Эмма, и когда уловила суть, простонала:

— О, нет!

— Что ты имеешь ввиду своим «О, нет» ?

— Я не могу опять предстать перед этим греком на регистрации.

Последовала одна из тех тирад, которые так устала выслушивать Эмма.

— Хорошо, хорошо, — пробормотала она, заставляя себя подняться на ноги. «Это будет великолепный сюжет для рассказа по приезде домой, — сказала она себе. — Если я доживу до того, чтобы что-то рассказывать».

Она поймала себя на том, что надеется, что грек на регистрации тоже увидит смешную сторону происходящего. Но он не увидел.

— Можем мы снять те номера, которые вы предложили нам в первый раз? — спросила она. Он действительно выглядел великолепно, если учесть изнуряющую духоту. Она видела, как его адамово яблоко поднялось и упало, когда он с трудом проглотил слюну. Его глаза потемнели и взгляд стал враждебным. Похоже, он едва сдерживал себя от желания хорошенько встряхнуть Эмму.

— Леди Чартерис Браун извиняется за беспокойство, которое мы доставляем вам…

— «В самом деле? Это более чем сомнительно».

Не произнося ни слова, грек снял ключи от двух первых номеров с крючков и направился через холл. Он шел так быстро, что Эмма с трудом успевала за ним. Он не сказал ни слова и леди Чартерис Браун. Он только поднял тяжелые чемоданы так, словно они были пустыми, и пошел по коридору, через крытый переход. Даже в неловкой тесноте лифта он оставался холоден и молчалив как монумент. Он открыл двери комнат, внес чемоданы, чопорно поклонился и вышел. Эмма могла почувствовать кипящую в нем ярость, словно электрический заряд.

Когда он выходил, леди Чартерис Браун спросила покровительственным тоном: — Эмма, у тебя что, нет мелочи дать этому типу?

Эмма захлопнула дверь за оскорбленной фигурой грека.

— Нет. Я думаю, это — семейный бизнес. А он, скорее всего, — сын.

Увидев, что леди Чартерис Браун занялась распаковкой своих вещей, Эмма с облегчением выскользнула в свой номер. На узком балконе она облокотилась на перила и вдохнула напоенный ароматом роз воздух. Неужели прошло две недели с того момента, как она, будучи свидетельницей на свадьбе своей кузины Силви, впервые увидела леди Чартерис Браун?

«Вдова моего старого босса, — торопливо пояснила Силви, как только старая леди приблизилась к столу, куда складывали подарки. — Она всегда знала все про всех в офисе. Ее невозможно было не пригласить». Тогда, в этот солнечный день, она впервые столкнулась лицом к лицу с грозной старухой под аркой жимолости. Старая леди руководила с помощью прогулочной трости и бокала шампанского.

— Ты — кузина, не так ли? — спросила она Эмму. — Та, которая поумней.

Эмма вспомнила, как улыбнулась тогда и подумала, что старуха когда-то была красавицей, судя по правильным линиям ее лица.

— Да, я кузина Силви.

— Вы с ней совсем не похожи.

— Нет.

Эмма была высокой и белокурой, Силви — маленькой, изящной, темноволосой и оживленной.

— Ты работаешь учительницей, я права? Здесь в Милчестере?

— У меня была временная работа. Теперь она закончилась. Я получила предложение постоянно работать в Лондоне после летних каникул.

— Современные языки, не так ли?

— Французский и немного немецкий.

— Гм, — пронзительные голубые глаза прямо смотрели на нее из-под элегантной широкополой шляпы. — Этот парень, за которого выходит Силви… Ведь сначала он был твоим, правда?

Эмма и сейчас напряглась, вспоминая свой шок и то, как некоторые гости испуганно пробирались бочком мимо них. Голос у леди Чартерис Браун был вызывающий. Прекрасная, в свое время, и могущественная, благодаря успехам своего мужа в бизнесе, леди Чартерис Браун обладала самоуверенностью, с годами переросшей в высокомерие.

— Реймонд был моим приятелем по университету, — сказала Эмма холодно. И это все, что было между ними. Однажды Реймонд встретил кузину Эммы — Силви, и они уже не сводили друг с друга глаз. Эмма не чувствовала себя задетой. Ее сердце не было затронуто. Ее беспокоило только то, что она не готова, что она слишком благоразумна, слишком рациональна, чтобы испытать то волшебное сумасшествие, которое они называют любовью.

Она сделала попытку уйти, но старая леди преградила ей дорогу: — Твой отец когда-то работал в Греции, правильно я говорю?

— Да. Он был агентом одной компании по экспорту фруктов в Македонии.

— И вы жили там?

— Пока мне не исполнилось двенадцать лет, когда отец вернулся, чтобы принять на себя руководство английским отделением компании.

— И ты говоришь по-гречески? — голубые глаза впились в нее, волнение мелькнуло на старом морщинистом лице. — По-видимому ты возвращалась в Грецию после этого?

— Время от времени.

Внезапно старая леди улыбнулась и отблеск былой красоты оживил ее лицо.

— Мисс Лейси, вы не проводите меня до шатра? Я хотела бы присесть.

Когда, через несколько дней Эмма получила письмо от леди Чартерно Браун с просьбой посетить ее на Лондонской квартире и обсудить одно предложение, она не была особенно удивлена. Деньги на проезд были приложены к письму.

— Поехать? — задала она вопрос в этот вечер за ужином. — Или сказать этой начальственной старухе убираться подальше?

Жизнь теперь стала скучной. Свадьба закончилась. Подарки были перенесены в бунгало, где Силви и Реймонд собирались устроить дом. Свадебный торт был разрезан, и кусочки его разложены по маленьким белым коробочкам.

— Она не похожа на агента по торговле белыми рабами, — сказал отец Эммы.

— Дело в том, — заявила леди Чартерис Браун, когда через несколько дней Эмма предстала перед ней у амбразуры окна в ее лондонской квартире, — что мне необходимо поехать в Грецию. Срочно. На следующей неделе, если возможно. Я не так молода, как была, не так легка на подъем. И, конечно, ни слова не говорю на местной тарабарщине. Языки — не моя стихия. Совсем не моя. Я собиралась дать объявление и найти подходящую туристическую фирму, но это займет время. Вот я и решила во время свадьбы Силви присмотреться к тебе. Ты сказала, что закончила работу, которой занималась?