Нежнее шелка, острее стали (СИ) - "Ginger_Elle"

Покупательница что-то прошептала на ухо их с Айсином хозяину, он ответил. Вельс понял, что кого-то из них покупают, когда женщина кивнула головой одному из стражников, и он отстегнул от пояса кожаный кошель. Горсть монет была отсчитана и перешла в объёмистую суму работорговца. Он махнул рукой надсмотрщику, тот долго возился с цепями, но наконец снял металлический браслет, удерживавший щиколотку Айсина. Потом ему связали руки за спиной и стянули путами ноги, чтобы он мог делать только маленькие шажки.

Двое стражников зеленоглазой покупательницы схватили его и повели.

Вскоре после этого непроданные рабы отправились назад – хозяин, видно, отчаялся сбыть с рук ещё кого-то сегодня.

По дороге Вельс прислушивался к разговору надсмотрщиков: они обсуждали ту женщину, что увела Айсина. На рынке её, действительно, знали. Она появлялась редко, раз или два в месяц, и брала молодых и сильных рабов, нисколько не смущаясь ни шрамами, ни незнанием местного языка, ни плохим характером. Для каких целей они ей были нужны, не было известно. Среди работорговцев, за последние два года привыкших к ней, ходило много всяких выдумок на этот счёт. Выдумки были разной степени пошлости и ужасности. Кто-то говорил, что это знаменитая знахарка и изготовительница зелий Биллах, которая выцеживает из молодых рабов всю кровь и варит из неё чудодейственные снадобья. Другие, посмеиваясь, утверждали, что это похотливая жена дряхлого богача, которую не может удовлетворить её немощный муж, и что за две недели она так заезживает своих рабов, что они умирают от истощения и приходится покупать новых.

Кем бы ни была эта женщина, зелёные глаза её так и стояли в памяти Вельса, так и искрились обманчивым колдовским пламенем…

<center>***</center>

Айсин, отмытый в хамаме и переодетый в чистое – всего лишь в тонкие шаровары, больше ему ничего не дали – сидел в небольшой комнате, стены которой были увешаны коврами, а пол усыпан подушками. Ближе к одной из стен возле особенно объёмистых подушек были приготовлены подносы с едой. Айсин, не церемонясь, схватил с тарелки кусок мяса, оказавшегося бараниной, и запихал в рот: он не ел с самого утра, да и ту еду, которую он получил утром, человеческой пищей назвать было нельзя. На соседней тарелке горкой лежали лепёшки. Он никогда не видел настолько белого и мягкого хлеба!

Айсин закончил трапезу и брал из маленькой мисочки фисташки, скорее, от скуки, чем от голода. Он приготовился бороться, сопротивляться, драться хоть со всей домашней челядью, а потом пусть хоть всего кнутом исполосуют, но никто его ни к чему не принуждал и обходились с ним не то чтобы почтительно, но без пинков и тычков. Вымыли, переодели, привели в господскую комнату – не рабы же здесь в коврах и шелках жили – и накормили досыта. Осталось только женщину ему предложить…

Время шло, а за ним никто не приходил. Айсин уже думал встать и отправиться на поиски хоть кого-нибудь в этом странном месте, куда он попал довольно странным образом, как ткань, занавешивавшая вход, откинулась, и в комнату вошёл высокий и стройный юноша, одетый почти так же просто, как и он сам: только кроме штанов на нём была ещё и длинная рубаха, вышитая цветным шёлком. А вот ошейника раба он не носил, зато на тонком, как у девушки, запястье правой руки сверкал узкий золотой браслет. Светлые волосы были причёсаны необычно: стянуты на затылке в продолговатый узел.

- Здравствуй, Айсин, - произнёс юноша без тени улыбки, оглядывая его.

- Кто ты? – спросил раб.

- Меня зовут Зейн, - ответил незнакомец.

- Как сына нашего царя? – удивился Айсин редкому имени.

- Да, именно так, - ответил Зейн и спросил: - Тебе понравилась еда?

- Да. Я и не думал, что рабов так вкусно кормят.

- Ты особый раб, - улыбнулся одними уголками губ Зейн. – Госпожа тебя выбрала. Ей нравятся большие и сильные мужчины.

- Как тогда ты попал в её дом? – нагло усмехнулся Айсин.

- Я, может, и не очень большой, но сильный. И я не раб. Я слуга госпожи. Я играю для неё на музыкальных инструментах, развлекаю её утончённой беседой и просто услаждаю взор.

Зейн уселся напротив раба, подогнув под себя ноги. Он, и вправду, мог услаждать взор. Мальчик был очень красив. И эти необычные светлые волосы, как у жителей северных земель…

Он вытянул тонкую руку вперёд и взял с тарелки кусочек вымоченного в меду инжира и положил его в рот. Айсин аж поморщился: сладость была неимоверная, как это можно есть?! А Зейн продолжал:

- А ещё я испытываю её новых рабов – годны ли они на то, чтобы ублажать госпожу в постели.

- Ты?! – уставился на него Айсин.

- Я, - спокойно подтвердил юноша, слизнув капельку мёда с губ. – Госпожа не желает делиться с другими женщинами. Ты что, испуган? Никогда не был с мужчиной?

Сначала Айсин глядел на собеседника удивлённо и даже растерянно, но сомнения в храбрости заставили его заносчиво вскинуть голову и заявить:

- Был! Я служил в войсках наместника Язида. Там не разбираешь – лишь бы было с кем. Но я, конечно, предпочёл бы женщину с мягкой грудью и пышными бёдрами тощему мальчишке.

- Понравишься тощему мальчишке, получишь и женщину, - на розовых губах Зейна появилась хитрая, даже чуть угрожающая улыбка. – Другого тебе пока не предлагают.

Зейн поднялся на ноги и, расстегнув пару серебряных пуговок на вороте, через голову стянул с себя рубаху. Вслед за ней на пол полетели штаны и кусок ткани, обматывавший бёдра под одеждой.

Айсин рассматривал бесстыдно, напоказ обнажившегося перед ним Зейна. Тот был красив, как далеко не всякая женщина красива. Да, пышными формами он похвастаться не мог, но его стройное и мускулистое тело было привлекательно, даже соблазнительно.

Раб привстал с подушек, пожирая юношу голодными глазами:

- Не боишься, что пополам тебя порву?

- Не боюсь, - с вызовом ответил Зейн. – Но и ты держи себя в руках: за дверью стража.

Жёсткий, с холодным прищуром взгляд Зейна ударил Айсина, как хлыст. Юноша перешагнул через разделявшие их подносы с кушаньями и встал вплотную к Айсину. Тот обхватил его за бёдра, впившись короткими сильными пальцами в маленькие, крепкие половинки ягодиц, и уткнулся лицом в живот Зейна. Лизнул, куснул, потёрся носом… Мальчишка пах чем-то неведомым – сладким и одновременно острым, вроде душистого перца. А кожа… Какой же гладкой и мягкой она была! Как шёлк, нежнее шёлка… И ни одного волоска, нигде. Зейн был немного похож на северных варваров, может, это они такие безволосые. Нет, Айсин сразу вспомнил одного такого, с которым стоял сегодня на помосте: у него волосы на теле были, может, не такие тёмные и жёсткие, и не так много, но были…

У Айсина в штанах всё моментально затвердело. Его член уже несколько месяцев не пробовал ничего мягче его же собственной руки – а ладонь у него была мозолистая, и тут вдруг такое угощение. Мальчик, нежный, красивый, шёлковый, так и льнёт, так и прогибается под его пальцами…

Айсин тихо зарычал от накатившего вдруг желания, такого острого, жаркого, неуправляемого. Он дёрнул Зейна вниз, на подушки. Тот не сопротивлялся, послушно опустился на живот.

Руки Айсина жадно ощупывали молодое тело, гладили золотистую кожу, щипали и хлопали. Грубые пальцы толкнулись внутрь бесцеремонно, не щадя, и Зейн застонал от неосторожного проникновения, глухо, болезненно, но и удовлетворённо тоже. Он упрятал голову глубже в подушки, словно стыдясь издаваемых звуков.

- Приготовился что ли? - хохотнул Айсин, вытаскивая пальцы, блестящие от чего-то маслянистого и тягучего.

- Бери! - выдохнул в подушки Зейн, прогибаясь и приподнимая бёдра.

Айсин был непокорным рабом, из-за чего по его спине много раз гуляла плеть надсмотрщика, но такой приказ он выполнил немедленно и с удовольствием. На несколько секунд замерев на входе, он вломился в Зейна, отчего тот задрожал и выгнулся ещё сильнее. Изголодавшийся по чужому телу, Айсин вбивался в него яростно и немилосердно. Мальчишка под ним стонал и кусал подушки, потом костяшки сжатых в кулак пальцев, потом опять подушки. От этих полузадушенных криков и содроганий, от тесной теплоты вокруг его члена, раб кончил быстро, упав на Зейна сверху и вдавив в пол.