Стихотворения - Юрий Левитанский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
1976
Юрий Левитанский. Когда-нибудь после меня.
Поэтическая библиотека.
Москва: Изд-во Х.Г.С., ГФ Полиграфресурсы, 1998.
Я люблю эти дни...
Я люблю эти дни, когда замысел весь уже ясен и тема угадана,а потом все быстрей и быстрей, подчиняясь ключу,-как в «Прощальной симфонии» — ближе к финалу — ты помнишь,у Гайдна —музыкант, доиграв свою партию, гасит свечуи уходит — в лесу все просторней теперь — музыканты уходят —партитура листвы обгорает строка за строкой —гаснут свечи в оркестре одна за другой — музыканты уходят —скоро-скоро все свечи в оркестре погаснут одна за другой —тихо гаснут березы в осеннем лесу, догорают рябины,и по мере того как с осенних осин облетает листва,все прозрачней становится лес, обнажая такие глубины,что становится явной вся тайная суть естества,-все просторней, все глуше в осеннем лесу — музыканты уходят —скоро скрипка последняя смолкнет в руке скрипача —и последняя флейта замрет в тишине — музыканты уходят —скоро-скоро последняя в нашем оркестре погаснет свеча…Я люблю эти дни, в их безоблачной, в их бирюзовой оправе,когда все так понятно в природе, так ясно и тихо кругом,когда можно легко и спокойно подумать о жизни, о смерти, о славеи о многом другом еще можно подумать, о многом другом.
Советская поэзия. В 2-х томах.
Библиотека всемирной литературы. Серия третья.
Редакторы А.Краковская, Ю.Розенблюм.
Москва: Художественная литература, 1977.
Всего и надо, что вглядеться...
Всего и надо, что вглядеться, — боже мой,Всего и дела, что внимательно вглядеться,-И не уйдешь, и некуда уже не детьсяОт этих глаз, от их внезапной глубины.
Всего и надо, что вчитаться, — боже мой,Всего и дела, что помедлить над строкою —Не пролистнуть нетерпеливою рукою,А задержаться, прочитать и перечесть.
Мне жаль не узнанной до времени строки.И все ж строка — она со временем прочтется,И перечтется много раз и ей зачтется,И все, что было с ней, останется при ней.
Но вот глаза — они уходят навсегда,Как некий мир, который так и не открыли,Как некий Рим, который так и не отрыли,И не отрыть уже, и в этом вся беда.
Но мне и вас немного жаль, мне жаль и вас,За то, что суетно так жили, так спешили,Что и не знаете, чего себя лишили,И не узнаете, и в этом вся печаль.
А впрочем, я вам не судья. Я жил как все.Вначале слово безраздельно мной владело.А дело было после, после было дело,И в этом дело все, и в этом вся печаль.
Мне тем и горек мой сегодняшний удел —Покуда мнил себя судьей, в пророки метил,Каких сокровищ под ногами не заметил,Каких созвездий в небесах не разглядел!
Советская поэзия. В 2-х томах.
Библиотека всемирной литературы. Серия третья.
Редакторы А.Краковская, Ю.Розенблюм.
Москва: Художественная литература, 1977.
ИРОНИЧЕСКИЙ ЧЕЛОВЕК
Мне нравится иронический человек.И взгляд его, иронический, из-под век.И черточка эта тоненькая у рта —иронии отличительная черта.
Мне нравится иронический человек.Он, в сущности, — героический человек.Мне нравится иронический его взглядна вещи, которые вас, извините, злят.
И можно себе представить его в пенсне,листающим послезавтрашний календарь.И можно себе представить в его письмекакое-нибудь старинное — милсударь.
Но зря, если он представится вам шутом.Ирония — она служит ему щитом.И можно себе представить, как этот щитшатается под ударами и трещит.
И все-таки сквозь трагический этот векпроходит он, иронический человек.И можно себе представить его с мечом,качающимся над слабым его плечом.
Но дело не в том — как меч у него остер,а в том — как идет с улыбкою на костери как перед этим он произносит:— Да,горячий денек — не правда ли, господа!
Когда же свеча последняя догорит,а пламень небес едва еще лиловат,смущенно — я умираю — он говорит,как будто бы извиняется, — виноват.
И можно себе представить смиренный лик,и можно себе представить огромный рост,но он уходит, так же прост и велик,как был за миг перед этим велик и прост.
И он уходит — некого, мол, корить,-как будто ушел из комнаты покурить,на улицу вышел воздухом подышатьи просит не затрудняться, не провожать.
Советская поэзия. В 2-х томах.
Библиотека всемирной литературы. Серия третья.
Редакторы А.Краковская, Ю.Розенблюм.
Москва: Художественная литература, 1977.
Вот приходит замысел рисунка...
Вот приходит замысел рисунка.Поединок сердца и рассудка.
Иногда рассудок побеждает:он довольно трезво рассуждает,
здравые высказывает мысли —ну, и побеждает в этом смысле…
Сердце бьется, сердце не сдается,ибо сердце сердцем остается.
Пусть оно почаще побеждает!Это как-то больше убеждает.
Юрий Левитанский. Стороны света.
Москва: Советский писатель, 1959.
Здесь обычай древний...
Здесь обычай древнийне нарушат.В деревянный ставень постучи —чай заварят,валенки просушат,теплых щей достанут из печи.
В этих избах,в этой снежной шири,белыми морозами дыша,издавна живет она —Сибирищедро хлебосольная душа.
Если кто и есть еще,быть может,что шаги заслыша у ворот,на задвижку дверь свою заложит,ковшика воды не поднесет,
и влечет его неудержимовстреча с каждым новым пятаком —пусть себе трясется эта жиланад своим железным сундуком!
Сколько разменя в крестьянской хатеприглашали к скромному столу!Клали на ночьтолько на кровати,сами ночевали на полу.
Провожая утром до ограды,говорили,раскурив табак,-дескать, чем богаты,тем и рады.Извиняйте, если что не так!..
В дом к себе распахивая двери,не тая ни помыслов,ни чувств,быть достойным,хоть в какой-то мере,этой высшей щедростиучусь.
Чтоб делитьв сочувственной тревогевсе, что за душой имею сам,с человеком,сбившимся с дороги,путником,плутавшим по лесам.
Чтобы, с ним прощаясь у ограды,раскурив по-дружески табак,молвить:— Чем богаты, тем и рады.Извиняйте, если что не так!
Юрий Левитанский. Стороны света.
Москва: Советский писатель, 1959.
Что я знаю про стороны света?..
Что я знаю про стороны света?Вот опять, с наступлением дня,недоступные стороны света,как леса, обступают меня.Нет, не те недоступные земли,где дожди не такие, как тут,где живут носороги и зебрыи тюльпаны зимою цветут,где лежат на волнах кашалоты,где на ветках сидят какаду…Я сегодня иные широтыи долготы имею в виду.
Вот в распахнутой раме рассветаоткрываются стороны света.Сколько их?Их никто не считал.Открывается Детство,и Старость.И высокие горы Усталость.И Любви голубая дорога.И глухие низины Порока.И в тумане багровом Война —есть такая еще сторонас небесами багрового цвета.Мы закроем вас,темные стороны света!
Сколько есть неоткрытых сторон!Все они обступают меня,проступают во мне,как узоры на зимнем окне,очень медленно тают,и вновь открываютсяв раме рассветанеоткрытые стороны света.
Юрий Левитанский. Стороны света.
Москва: Советский писатель, 1959.
Как я спал на войне...
Как я спал на войне,в трескотнеи в полночной возне,на войне,посреди ее грозныхи шумных владений!Чуть приваливался к сосне —и проваливался.Во сненикаких не видал сновидений.Впрочем, нет, я видал.Я, конечно, забыл —я видал.Я бросался в травумежду пушками и тягачами,засыпал,и во сне я летал над землею,виталнад усталой землейфронтовыми ночами.Это было легко:взмах рукой,и другой,и уже я лечу(взмах рукой!)над лугами некошеными,над болотной кугой(взмах рукой!),над речною дугойтихо-тихо скриплюсапогами солдатскимикожаными.Это было легко.Вышина мне была не страшна.Взмах рукой, и другой —и уже в вышине этой таешь.А наутро мой сонрастолковывал мне старшина.— Молодой, — говорил,-ты растешь, — говорил,-оттого и летаешь…Сны сменяются снами,изменяются с нами.В белом кресле с откинутойспинкой,в мягком кресле с чехломя дремлю в самолете,смущаемый взрослыми снамиоб устойчивой, прочной землес ежевикой, дождем и щеглом.С каждым годомсильнее влечетвсе устойчиво прочное.Так зачем у костра-дымокура,у лесного огня,не забытое мною,но как бы забытое, прошлоеголосами другимиопять окликает меня?Загорелые парни в ковбойкахи в кепках, упрямо заломленных,да с глазами,в которых лесные костры горят,спят на влажной травеи на жестких матрацах соломенных,как убитые спяти во сне над землею парят.Как летают они!Залетают за облако,тают.Это очень легко —вышина им ничуть не страшна.Ты был прав, старшина:молодые растут,оттого и летают.Лишь теперь мне понятнався горечь тех слов,старшина!Что ж я в споры вступаю?Я парням табаку отсыпаю.Торопливо ломаю сушняк,у лесного огня хлопочу.А потом я бросаюсь в травуи в траве молодой засыпаю.Взмах рукой, и другой!Поднимаюсь опятьи лечу.
Юрий Левитанский. Стороны света.
