Русь: дорога из глубин тысячелетий - Валерий Шамбаров

Таким образом, мифом оказывается сама теория о Восточном Средиземноморье, как уникальном очаге мировой цивилизации. Как видите, в наших родных местах подобных очагов и своих хватало. Ведь под многими из перечисленных культур можно уверенно подразумевать древние, неведомые нам государства. Кстати, а что вообще понимать под термином «государство»? В советских источниках оно определялось как «основной институт политической системы классового общества», как аппарат насилия, посредством которого правящий класс осуществляет свое господство. Исходя из этого, отечественной историей признавалось возникновение государства лишь с момента появления «классового общества». Очевидно, что такая точка зрения, мягко говоря неверна, иначе нам пришлось бы признать, что не являлась государством, например, империя Чингисхана, где никаких «классов» не было.

Впрочем, и сам подход к делению истории на «общественно-экономические формации»: первобытно-общинную, рабовладельческую, феодальную, капиталистическую, коммунистическую, не выдерживает никакой критики. Хотя бы потому, что классическое, «марксовское», рабовладение существовало только в Древней Греции и Риме. В других государствах – Египте, Месопотамии, Персии, Индии, Китае институт рабства хотя и имелся, но рабы вовсе не являлись основной производительной силой. Они использовались на крупных строительных работах, в качестве домашней прислуги, а на полях трудились свободные крестьяне, и общественный строй определялся отнюдь не разделением раб – рабовладелец, а сложными системами сословных и кастовых взаимоотношений. Посмотрите-ка по карте, сколько места там занимают Греция и Рим по отношению к другим государствам? И корректно ли было для Маркса обобщать их частный пример для всего человечества?

То же самое относится к системе «феодализма». Классический феодализм с феодалом-землевладельцем и крепостными крестьянами существовал (не так уж и долго) только в Западной Европе. И уже в XVII–XIX вв., когда там крепостное право исчезло, оно охватило европейскую часть России. Можно опять поглядеть на карту – каково отношение Западной Европы к другим странам, где социальные и экономические формы были совершенно иными (те же кастовые, родовые и сословные системы, то же свободное крестьянство, тот же институт рабов). И правомочно ли распространение частного случая на общие закономерности? Ну а о «капитализме» с «коммунизмом», наверное, вообще лучше не говорить.

Как видим, к «классам» государство имеет весьма отдаленное отношение. И не удивительно, что многие современные ученые «советской» школы попали сейчас в довольно затруднительное положение. Скажем, белорусские авторы многотомной «Всемирной истории» [43], попытавшиеся обобщить огромную базу отечественных и зарубежных исторических данных, с одной стороны описывают какую-нибудь высокоразвитую цивилизацию с явными следами централизации и сложных институтов управления, а с другой стороны, беспомощно принимаются гадать, было ли это государством, поскольку никаких данных о существовании «классов» в этой цивилизации не выявлено.

Что же тогда понимать под государством? К бесспорным его признакам можно отнести, во-первых, наличие правящего аппарата, организующего жизнь некой человеческой общности, во-вторых, наличие правовых норм, определяющих эту жизнь, и, в-третьих, наличие какой-то территории, на которой живет данная общность. Отсюда следует, что первобытное государство родилось тогда, когда племенной или родовой вождь стал профессиональным руководителем, а не лучшим из охотников и воинов, выбираемым на время войны или перекочевки. Либо когда возник совет старейшин – тоже ведь аппарат власти. «Парламентского» типа. Выбирали-то в него не всех стариков, а только самых умных. Либо когда получали светскую власть религиозные лидеры – жрецы, шаманы, волхвы. В этом случае мы имеем дело с теократическим государством. Что же касается правовых норм, то они имелись и в глубокой древности – обычаи и религиозные установки, которые оказывались прочнее и эффективнее многих современных писанных законов.

Однако у нас речь идет уже о гораздо более развитых государствах, включавших в свои системы и сложные институты власти, и религиозные центры, и города, остатки которых у археологов принято скромно именовать «городищами». Хотя при раскопках подобных «городищ» часто обнаруживаются оборонительные валы, жилые дома, мастерские ремесленников. Что из того, если на территории России крепостные стены возводились не из камня, а из земли и дерева? Разве суть от этого меняется? Среди них встречаются города очень развитые и поистине огромные. А такие гигантские оборонительные сооружения, как Змиевы валы южнее Киева – что-то вроде «Великой Китайской стены»? Разве могло их создать какое-нибудь отдельное «племя»? Нет, здесь понадобились соединенные усилия целого государства, и государства не слабого. На остатках керамики, предметах утвари, украшениях, обнаруживаются письмена, лунные и солнечные календари, магические знаки – в том числе известные и в религиях других стран. Это говорит о сложных и развитых религиозных культах, существовавших когда-то на территории нашей страны.

Отметим и такой факт, что археологический «возраст» тех или иных культур – величина довольно зыбкая. Открытый в середине ХХ столетия метод радиоуглеродного анализа, основанный на измерении количества изотопа С14, распадающегося со временем, пока единственный, позволяющий установить абсолютные даты. Но по мере его использования выяснилось, что он не всегда применим. А иногда способен давать значительные погрешности, причем, по мере увеличения возраста находок, количество еще не распавшегося изотопа С14 в них уменьшается. Соответственно, погрешности возрастают. Очень сложным и хлопотным оказывается выбор образцов для анализа, оценка корректности полученных данных.

Скажем, при определении возраста деревянного изделия этот способ дает возраст дерева, а не изделия. Причем покажет то время, когда дерево росло и образовывались его годичные кольца, а не то, когда оно было срублено. Соседство с другими образцами, породами или бытовыми предметами, имеющими повышенный радиоактивный фон, способно значительно исказить результаты. Кроме того, основная база археологических данных создавалась и накапливалась задолго до открытия данного способа. Да и сейчас используют его не всегда и не везде – иногда из-за указанных выше сложностей, иногда по финансовым причинам.

Поэтому, в конце концов, его роль осталась вспомогательной. А в качестве основных наука до сих пор продолжает пользоваться старыми методами «стратификации» и «типологии». Стратификация – порядок залегания культурных слоев в раскопах, позволяющий определить относительный возраст находок: что лежит глубже, то и старше. А на основе этого составляют типологические цепочки эволюции тех или иных предметов – керамики, оружия и т. д. Привязка подобных цепочек к абсолютным датам весьма условна: как правило, лишь в тех временных точках, где имеются расшифрованные памятники письменности или другие конкретные указатели возраста. Грубо говоря, предположим, что в одном месте найден бронзовый нож и каменная плита с надписью о победе в таком-то году такого-то царя. Если где-нибудь еще будет найден похожий нож, то и он будет отнесен к данному времени. Это в лучшем случае. А чаще на основании официальных исторических доктрин определяют теоретически – какая область, первая или вторая, считается более «культурной», и вводят соответствующую поправку – за какое время (опять же, оцениваемое чисто субъективно), технология изготовления таких ножей могла в древности распространиться из более культурного в менее культурный район. Даже если на самом деле процесс распространения шел наоборот или в разных странах такие ножи научились делать независимо друг от друга.

Кроме того, от первого ножа, получившего временную «привязку», вглубь столетий выстраивают цепочку аналогичных изделий по мере их упрощения, и в обратную сторону – по мере усложнения. И датируют их уже условно, с использованием официально принятых теорий о развитии древних технологий и скорости прогресса. Данная цепочка и будет служить «измерительной линейкой» для будущих находок, к ней примеряется любой нож, обнаруженный впоследствии. А если в одном культурном слое с очередным ножом обнаружится, например, бронзовое зеркало, то другая типологическая цепочка – зеркал, будет «привязываться» к первой. Как нетрудно заметить, методика может дать результаты очень сомнительные и заведомо отрицает возможность опровержения устоявшихся взглядов новыми находками – ведь и сами «цепочки», служащие мерилом возраста, построены на основе именно старых, традиционных взглядов. Скажем, любой бронзовый предмет будет признан изготовленным никак не раньше официально принятого «бронзового века»: III–II тысячелетия до н. э.