Смерть в губернской гимназии - Игорь Евдокимов

подумал – мало ли, кем там окажется утопленник. Береженного Бог бережет, пусть Черкасов сбегает, проверит, что там и как, отчитается перед приставом, а там уже видно будет, что делать с находкой.

Известие об обнаружении тела коллежский регистратор встретил за своим рабочим местом, в здании полицейской части – он завел себе привычку появляться чуть ли не раньше всех прочих служащих. Общий зал был невзрачным и тесным – явно недостаточным для самого большого в городе отделения полиции. И добро еще, что на дворе лето – в любое другое время года к неудобствам добавлялась грязь. Столы в зале и кабинетах были расставлены впритык, пробираться между ними приходилось боком, стараясь не скинуть на пол громоздившиеся на них пачки бумаг, лампы, письменные принадлежности и прочую мелочь. Более-менее свободным был только прилегавший к служебной квартире кабинет самого пристава на втором этаже – с окном почти во всю стену и даже собственным балконом. Там-то Богородицкий и наказал своему «подчаску» разведать, что да как с выловленным утопленником.

Несмотря на то, что высокие амбиции были Черкасову чужды, он нет-нет, да представлял себя лет через 10-15 сидящим в этом кабинете, за собственным (отдельным!) столом, в солидной должности частного пристава. И чтобы подчиненные обращались к нему «Ваше Высокоблагородие», а то и «Ваше Высокородие». За этими нехитрыми мыслями, Константин вышел на крыльцо полицейской части. Здание было деревянное, с мезонином и колоннами, и ничем особенным среди других домов на улице не выделялось. Разве что изношенностью – несмотря на проводившиеся то и дело ремонтные работы, дом поизносился за почти 50 лет, прошедших с момента постройки.

I-ая часть располагалась на улице Московской, которая своим началом упиралась в Богоявленскую церковь и одноименный спуск. Глаз прохожего, спускающегося к реке по бойкой малоэтажной улице, привлекали храмовая колокольня и высокая деревянная каланча, словно растущая из недавно пристроенного к полицейской части краснокирпичного здания пожарного обоза. Московская была официально «второй» главной улицей города, после, конечно же, Дворцовой. Подобная иерархия, правда, не сильно влияла на устроенность – ни та, ни другая особых благ от статуса своего не получали. Полностью шоссированной была только самая людная улица, Большая Саратовская, также украшенная бульварами, самыми красивыми зданиями и самым большим числом фонарей в темное время суток. Большинство же других улиц города С. не могли похвастаться и этим, поэтому в распутицу превращались в непроходимую грязную жижу. К счастью, дождей за последние несколько дней не было, так что перемещаться по городу можно было беспрепятственно. Солнышко светило, и, несмотря на мрачное поручение, Константин чувствовал бодрость и душевный подъем, звонко стуча каблуками о деревянный тротуар.

***

На берегу уже собралась небольшая группа зевак, а с трупом возился вызванный из дома врач Иван Сидорович Покровский. Это был невысокий, чуть полноватый мужчина лет сорока, со слегка вытянутым добродушным лицом. Покровский был известной фигурой в городе по двум причинам – во-первых, сложно было найти детского врача лучше, чем Иван Сидорович. А во-вторых (и это не было особым секретом) – доктор был отъявленным вольнодумцем, возмутителем спокойствия и автором злободневных эпиграмм на власть предержащих. На казенной службе он держался лишь благодаря своим бесспорным познаниям в медицине, однако в последнее время не спасали даже они – Покровского только что «понизили» в должности, переведя из ординаторов губернской больницы в младшие врачи военной гимназии. Сдавало и здоровье – Иван Сидорович все чаще подслеповато щурился и вполголоса ругал ухудшающееся зрение. Но военный стаж и сопутствующее знакомство со всевозможными травмами делали его исключительно полезным «знающим лицом», привлекаемым для медицинской экспертизы.

Над врачом, заглядывая тому через плечо, навис квартальный надзиратель 8-го участка Гороховский – бритый налысо и загорелый до черноты крепыш неопределенного возраста с лихо подкрученными усами. Рядом, лениво отгоняя слишком уж любопытствующих обывателей, прохаживался гигант Прокофий Петров, здешний городовой. К нему сразу же и направился Черкасов.

– Какие вести?

– Да какие тут вести, вашьбродь? – чуть снисходительно улыбнулся более молодому, но все-таки старшему по званию коллеге городовой. – Все тут понятно – полез купаться, да еще и пьяный небось, и утоп. До конца лета еще пару таких выловим, будь они не ладны, прости Господи!

Черкасов вгляделся в покойника, вокруг которого продолжал суетиться врач, и недоверчиво покачал головой.

– Так-таки и купаться полез? В полной одежке? Да еще и не из дешевых?

На покойнике и вправду был надет сюртук, пострадавший от долгого нахождения в воде, но явно сшитый по последней моде.

– Если пьяный был – мог и в одежке, – невозмутимо парировал Петров.

– Любопытно! Это с утра что ли? Или ночью еще? Если бы он полез купаться так вчера днем, его бы нашли раньше.

– Ну, эт смотря как тонул! – глубокомысленно почесал затылок городовой.

– Молодой человек прав, – подал голос Покровский. Он встал, отряхнул руки и кивнул Черкасову. – Доброе утро, Константин Алексеевич. Я, конечно, проведу вскрытие и смогу сказать точнее, но уже сейчас могу сказать, что данное тело пробыло в воде не более суток. Более того, на голове у него рана, и я сомневаюсь, что он мог заработать такую, случайно упав.

– Может, ударился обо что-то? Когда свалился в воду по пьяной лавочке и течением понесло? – предположил дотоле молчавший Гороховский.

– Ну, в этом мире случались вещи и более странные, но, повторюсь, я в этом очень сомневаюсь.

– То есть, это убийство? – чуть осипшим от волнения голосом спросил Черкасов.

– Это уже вопрос по вашему ведомству, Константин Алексеевич, – сказав это, врач повернулся к квартальному. – Юрий Софронович, распорядитесь, пожалуйста, чтобы покойного доставили в губернскую больницу, я договорюсь, чтобы меня допустили к осмотру. Может быть по итогам вскрытия смогу сообщить вам что-то еще.

– Будет сделано, Иван Сидорович! – кивнул Гороховский.

– Кстати, покойный мне знаком. Да и вы могли его видеть – это Нехотейский, преподаватель словесности из губернской гимназии.

Глава вторая

«Скверный барин»

Дав указание доставить покойного в Александровскую больницу, Гороховский вызвал в подкрепление Петрову еще двух городовых и приказал внимательно пошерстить вокруг места, где был найден Нехотейский. Затем им предстояло подняться вверх по течению реки по правому берегу. Самому Прокофию квартальный дал задание опрашивать по дороге дворников и жителей домов – не видали они чего прошлым вечером. Особых успехов от этих действий Черкасов не ждал – скорее всего, в воду преподавателя скинули не здесь, а значит в поисках улик можно уповать только на необыкновенное везение. Слишком уж большая территория получалась. Однако, одна надежда у коллежского регистратора все