Времена и нравы (сборник) - Коллектив авторов

Объем данной антологии ограничен, и мы приложили огромные усилия, чтобы включить в нее как можно больше авторов. Тем не менее трудно избежать упущений, мы просто обречены оставить за бортом некоторые жемчужины. Впрочем, нашей изначальной целью и не было издание «исчерпывающего сборника», да мы и не верим в возможность существования подобного издания. Достаточно будет и того, если эта книга станет бакеном в море литературы, своеобразным мостом для культурных контактов наших стран, справочником и навигатором для российских читателей в познании Гуандуна, понимании Китая, знакомстве с живущими здесь людьми, которые, как и россияне, рождаются и умирают, любят и терзаются страстями.

Времена и нравы

Сюн Юйцюнь

Без гнезда

Отец Го Юня, Го Жуйжэнь, собирался отвезти прах сына в холщовом мешке домой, в деревеньку Хуанбаобао в уезде Наюн, что в провинции Гуйчжоу. Его разум переполняли сомнения; внутри многоэтажки голова шла кругом, Го Жуйжэнь потерялся – как это здание вообще возвели таким высоким? За те четыре дня, что он в своей новехонькой желтой фуражке и поношенных армейских ботинках бродил по улицам Гуанчжоу, не удалось увидеть и лоскута полноценного неба.

Месяц назад Го Юнь вернулся отсюда в Хуанбаобао, он хотел построить в родной деревне дом, всего-то в один этаж, но даже на единственный этаж и то не хватило денег, накопленных с заработков за шесть лет. Ради дома пришлось снова поехать в Гуанчжоу работать.

Отец и сын прибыли в Гуанчжоу с разницей всего в семь дней. Семь дней назад Го Жуйжэнь посадил сына на пассажирский автобус дальнего следования до административного центра Гуйян, и они договорились, что сын вернется на Праздник весны. Неделю назад Го Жуйжэню знакомы были лишь только названия Гуанчжоу и Шэньчжэня, он время от времени фантазировал, как выглядят эти места, но Го Жуйжэнь, двадцать, а то и тридцать лет не покидавший родной деревни, и подумать не мог, что сам побывает в этих городах. В Гуанчжоу его привело известие о смерти сына.

Го Жуйжэнь бродил по улицам Гуанчжоу, но не мог отыскать следов сына. Как сын мог навеки сгинуть в этом незнакомом месте? Он и правда никогда уже не вернется? И уж совсем не получалось принять тот факт, что сын – убийца!

Второго сентября в начале седьмого утра Го Юнь сошел с поезда № 1320 на вокзале Гуанчжоу. А в половине одиннадцатого случилась трагедия. После того как третьего сентября в прессе появилась заметка на эту тему, Гуанчжоу потрясла страшная новость, многомиллионный город усомнился: нормальный человек, зачем он кого-то убил, да еще и с собой покончил?

В жизни невозможно предсказать удачи и несчастья – вряд ли перед смертью Го Юнь задумывался над этой фразой. Казалось, ничто не предвещало несчастья, хотя от беды и гибели его отделяло всего три часа.

1

Го Юнь вернулся домой. Стояла такая тишина, что аж в ушах легонько шуршало. Привыкшие к городскому шуму уши сразу даже не могли приспособиться к деревне. В поле зрения – ни одного движущегося объекта, только множество горных пиков. Известняковые горы тянулись вверх, совсем как в детстве, хотя этот мир претерпевал бесконечное число перемен, но словно бы никогда и не менялся. Вот только Го Юню стало казаться, что мир стал куда ниже, чем раньше. Знакомые с детства вещи, когда вырастаешь, – а особенно если уезжаешь в дальние края, а потом возвращаешься, – кажутся намного ниже. Когда он сидел на пороге родного дома и смотрел вдаль на эти горные пики, его отец Го Жуйжэнь вошел в ворота, неся на спине большую плетеную корзину с картофелем. Го Юнь так и просидел на пороге все утро. А на камфорных деревьях жарко стрекотали цикады, то громче, то тише.

Но по сравнению с высотками в Шэньчжэне эти горы просто сущая ерунда. Го Юнь вспомнил, как впервые приехал в Шэньчжэнь: стоило выйти из автобуса, как черная тень небоскреба полностью накрыла его, а ведь небоскреб был от него очень далеко, на другой стороне большой площади. Тень от небоскреба поднималась над землей, отчего бетонная площадка светилась мрачным голубоватым светом. Го Юнь поднял голову, а в мозгу смутно всплывали образы гор в родном краю. Какая из тех известняковых гор выше небоскреба? Го Юнь стоял в его тени, ожидая Ван Футяня, с которым вместе учился в средней школе.

Ван Футянь – такой же сельский житель, как и Го Юнь, но, не пробыв в городе и пары дней, стал презирать деревенских. Го Юнь изначально тоже мечтал стать городским, но, проработав в городе пару-тройку лет, понял, что с его способностями городским и вовек не стать. Он признал, что в душе он деревенский, а город – всего лишь временная среда обитания; он, словно птица, строит гнездо в родном лесу, а в город прилетает лишь в поисках пропитания. Ищет пищу, а сам ежечасно думает о своем гнезде. На чужбине его обижают, кормят никуда не годной едой, но он все стерпит, потому что стоит вспомнить об уютном гнездышке, и окружающая действительность воспринимается как нечто временное – перетерпишь, и все пройдет. В его воображении детство становилось все лучше и лучше, а гнездышко в Хуанбаобао – все прекраснее и прекраснее. Он постоянно выискивал плюсы в деревенской жизни и минусы в городской, и на душе становилось так хорошо.

Этим утром он вырвался из бетонных джунглей Шэньчжэня и вернулся в свое гнездо, но почему-то не перестает думать о городе.

При мысли о Шэньчжэне Го Юнь тревожился. Он приехал домой десятого августа, а сегодня какое число? Он крикнул:

– Пап, сегодня какое число?

Никто не ответил, и Го Юнь крикнул еще раз. Из комнаты донеслось:

– Откуда мне знать?! Вроде бы двадцать шестое по лунному календарю.

Зря только спросил. Разве ж Го Юнь разбирался в лунном календаре? Тогда он решил спросить у своей девушки, открыл мобильник-раскладушку, позвонил на ее номер с тарифом «М-зона». В трубке раздалось три гудка, а потом зазвучал приятный голос его подружки Ян Пин, которая спросила, как у него дела. Из-за этого вопроса Го Юнь еще сильнее занервничал. Уставившись перед собой, он спросил, какое сегодня число, а Ян Пин ответила вопросом на вопрос:

– Почему ты спрашиваешь, какое число? Ты уехал девять дней назад. Место под дом присмотрел?

Го Юнь замешкался с ответом, но тут его мать, Лун Шанъин, позвала обедать, и он буркнул:

– Готова планировка участка, сейчас ищем выходы. Будут новости – сообщу. – Договорив, он со щелчком закрыл телефон.

Го Юнь понимал, что дом возвести не получится. Мало того что с участком под строительство ничего пока не вышло, так и на строительство недостает нескольких тысяч юаней. Он-то думал, что денег, заработанных тяжким трудом вдали от родной деревни, хватит, чтобы построить одноэтажный домик, но даже не подозревал, что, пока он был на заработках, цены успели вырасти в два раза. Когда Го Юнь услыхал озвученную каменщиком смету, то словно из жаркого полдня мигом рухнул в ледяной погреб. Го Юнь смотрел на этого каменщика с реденькими усиками; когда он вошел в помещение, то смотрел на каменщика свысока, сейчас же Го Юнь словно бы уменьшился в размерах, и казалось, что, лишь подобострастно глядя снизу вверх, он сможет добиться своего. Он услышал свои слова:

– А можно еще чуть подешевле?

Голос был тоненьким и слабым, да и дыхание стало прерывистым. Каменщик приходился семейству Го дальним родственником. Его тоненькие усики затрепетали, но рот долго-долго не открывался. Го Юнь пристально смотрел на реденькие усики и ждал, когда же каменщик откроет рот.

– И так уже дешевле некуда. Чтобы снизить цену, можно разве что не белить стены и не заливать бетонный пол.

Каменщик снова посчитал, поднял голову и озвучил цифру. Настал черед Го Юня считать – ему нравилось делать это с закрытыми глазами, – а когда он открыл глаза, то сумма была готова: как ни крути, а все равно не хватает четырех-пяти тысяч юаней.

Низенький дом из красного кирпича, в котором обитала семья Го, давно обветшал до ужаса. Даже хуже, чем времянки, в которых жили городские бродяги. Когда на улице дул сильный ветер, то и в комнатах гулял ветерок, а когда лил сильный дождь, то и в комнатах накрапывал дождик. Кирпичам словно бы тошно было рядом друг с другом, они расползались, образуя щели толщиной с большой палец. Когда Го Юнь смотрел на красные кирпичи, почерневшие от прикосновения бесчисленного количества рук, у него на сердце кошки скребли. Девушка дала зарок, что, пока Го Юнь не отстроит дом, она сюда не приедет. Пока не будет дома, она за него замуж не пойдет. Он бросил работу в надежде спокойно вести нормальную семейную жизнь. Но от мечты его отгородили несколько тысяч юаней.

Только-только вернувшись домой, он оживленно общался с Ян Пин, обмен эсэмэсками не прекращался ни на минуту. Го Юнь скучал по девушке, иногда он уходил на кукурузное поле на краю деревни и звонил ей, говорил всякие слезливые глупости. Хотя баланс на телефоне сложно было поддерживать, но Го Юнь целыми днями словно бы ошалевал, как наркоман в ломке. Иногда любовь – это своего рода болезнь; когда он слышал голос Ян Пин, становилось лучше, сердце успокаивалось.