Прибалтийские дивизии Сталина - Андрей Петренко

— 10-я отдельная зенитно-артиллерийская батарея;

— 170-й отдельный батальон связи;

— 53-й отдельный саперный батальон;

— 1123-я отдельная моторизованная стрелковая разведывательная рота;

— 49-й отдельный мотострелковый батальон;

— отдельная рота химзащиты и др.

12 сентября 1941 года командиром дивизии был назначен Янис (Ян Янович) Вейкин (1897–1979), полковник, кадровый офицер Красной армии, участник Гражданской войны, награжденный орденом Красного Знамени.

К 15 сентября 1941 года были сформированы штабы дивизии и всех четырех полков из прибывших в первой половине сентября кадровых командиров, присланных из Московского военного округа. Значительную часть среднего командного состава, командиров взводов и рот составили 228 выпускников Рижского пехотного училища. Лейтенантские знаки отличия — эмалевые кубики в петлице — они получили в Стерлитамаке, куда в начале войны было вывезено училище.

Курсанты, которые так быстро заняли офицерские должности в Латышской дивизии, уже побывали в боях. 25 июня 1941 года командующий 27-й армией Н.Э. Берзарин направил составленный из них батальон на помощь окруженному гарнизону Лиепаи. Курсанты Рижского пехотного училища дошли с боями до Айзпуте и Дурбе, но пробиться к городу не смогли и 27 июня по приказу отошли в Ригу[14]. 29 июня рота курсантов — участников боев в Айзпуте — уже в Пардаугаве натолкнулась на прорвавшихся туда гитлеровцев, завязала бой и прорвалась на правый берег Даугавы[15].

Кадровые офицеры — Роберт Варкалн, Ольгерт Кинцис, Петр Кушнер, Янис Лепинис, Карлис Лиепинь, Пауль Матисон, Генрих Паэгле (начальник штаба дивизии) — проявили большую энергию в формировании частей дивизии, а затем в обучении бойцов.

Осень 1941 года была исключительно тяжелым периодом войны: немецкие войска продолжали продвигаться в глубь советской территории, приближаясь к Москве. Командование МВО поставило задачу сформировать дивизию за несколько недель. Вся деятельность по формированию подразделений, получению вооружения и обмундирования шла исключительно быстрыми темпами, днем и ночью. Боевая подготовка, учеба, внутренний распорядок в дивизии строились на основе наставлений, уставов и директив, принятых во всей Красной армии. Разговорным языком, наряду с русским, был латышский. На нем велись обучение военному делу, политическая работа и т. д.

При формировании 201-й дивизии было предусмотрено образование в ее штате отдельного Латвийского запасного батальона. Командир дивизии Ян Вейкин докладывал 27 октября 1941 года Калнберзину, что получил приказ и проект штата резервного батальона и приступил к его формированию. Вейкин просил прислать 2000 человек[16].

В феврале — марте 1942 года приказом командования Московского военного округа в Гороховецких лагерях на базе Латвийского запасного батальона был сформирован 1-й отдельный запасный Латвийский стрелковый полк[17]. Согласно специальной директиве Управления мобилизации и укомплектования Красной армии, всем фронтам и армиям предлагалось направлять туда весь рядовой и младший начальствующий состав латышской национальности[18]. В исполнение директивы в июне 1942 года в полк прибыли 170 латышей-фронтовиков, собранных из разных частей Ленинградского фронта. Директива также дала возможность всем соединениям Прибалтийских республик в определенной степени сохранять свой национальный состав до конца войны.

Деятельность 1-го отдельного запасного Латвийского стрелкового полка[19] сыграла большую роль в сохранении 201-й стрелковой (затем 43-й гвардейской) дивизии в качестве латышского национального соединения по составу ее воинов. Из этого полка, по подсчетам В.И. Савченко, отбыло на фронт около 33 тысяч воинов, в том числе (до июня 1944 года):

— в 1942 г. — 16471 человек;

— в 1943 г. — 11143 человек;

— в 1944 г. — 5300 человек[20].

Со второго полугодия 1942 года в полк стали поступать призывники 1924 г.р. — среди них были и латыши, и жители Поволжья, полк стал молодежным и многонациональным.

Помимо подготовки рядовых и младших командиров сразу же стали обучать офицеров. Уже с марта 1942 года были организованы курсы младших лейтенантов. Часть из них направлялись затем на учебу в Подольское военное училище (где была организована отдельная латышская рота), в артиллерийские и военно-инженерные учебные заведения. После их окончания офицеры возвращались в запасный полк, откуда их направляли в латышские части. Ряд командиров, подготовленных в полку, были заброшены в тыл врага для ведения разведки, руководства партизанскими отрядами и антифашистскими подпольными организациями. Это были самые первые шаги партизанского движения. К концу периода оккупации партизанские бригады и отряды действовали на всей территории Латвийской ССР. Число одних лишь вооруженных партизан и их активных помощников, по неполным данным, составило около 20 тысяч человек, и почти 30 тысяч жителей Латвии принимали участие в подпольной антифашистской борьбе[21].

Всего в запасном полку было подготовлено и отправлено на фронт в качестве пополнения для 43-й гвардейской дивизии около 33 тысяч человек, в том числе 1098 офицеров и 3581 сержантов[22].

Латышская дивизия была в основном сформирована в сравнительно короткий срок. 12 сентября 1941 года дивизии и ее четырем полкам были вручены боевые знамена. Перед этим бойцы принесли присягу. Знамена вручали Ян Калнберзин (1893–1986) и Вилис Лацис. Этот день затем отмечался как день рождения дивизии.

12 октября 1941 года Ян Калнберзин и Вилис Лацис доложили Сталину, что дивизия полностью сформирована, обеспечена необходимым снаряжением, вооружена и подготовлена для боевых действий. 70 % личного состава — добровольцы, прослойка коммунистов и комсомольцев составляет 15 %.

Республиканское руководство просило направить дивизию на боевой участок Северо-Западного фронта в соответствии с Постановлением ГКО от 3 августа 1941 года[23].

До начала контрнаступления советских войск под Москвой, когда Латышская дивизия получила приказ о выступлении на фронт, оставались считаные часы.

3 декабря 1941 года личному составу дивизии был зачитан приказ, гласивший, что обучение закончено и дивизия отправляется на фронт для защиты столицы нашей Родины — Москвы[24]. К этому времени в ней насчитывалось 10 348 человек, из них начсостава — 822 и младшего начсостава — 1538[25]. На вооружении бойцов имелось 6284 винтовки и карабина; 2256 самозарядных винтовок; 162 автомата; пулеметы: 5 крупнокалиберных, 102 станковых, 162 ручных; 54 орудия; 141 миномет разного калибра[26]. В целом моральный уровень личного состава дивизии, его боевой дух, был очень высоким. Но при этом подавляющее большинство бойцов и командиров дивизии не имели опыта участия в боях.

2. Участие Латышской дивизии в контрнаступлении под Москвой (20 декабря 1941 года — 14 января 1942 года)

Наступательный этап Московской битвы начался с 6 декабря 1941 года и проходил до 20 апреля 1942 года. Подготовленная осенью 1941 года Латышская дивизия вошла в число резервных соединений советского Верховного главнокомандования, введенных в бой в решающий момент в начале победного контрнаступления.

3 декабря 1941 года бойцы дивизии стали грузиться в 16 железнодорожных эшелонов, которые сразу же уходили к линии фронта, совсем недалеко от Москвы. К 6 декабря части выгрузились и сосредоточились в Мытищах, в 12 километрах северо-восточнее столицы. Дивизия была включена в состав второго эшелона 1-й ударной армии (командующий — генерал-лейтенант В.И. Кузнецов) на правом крыле Западного фронта. Ударные армии создавались Ставкой Верховного главнокомандования в дни битвы за Москву с ноября 1941 года специально для наступательных действий. Их начальствующему составу устанавливался полуторный, а бойцам — двойной оклад содержания, как для гвардейских дивизий[27].

Дивизия выступила на фронт. В суровые морозы она прошла маршем в сторону Клина около 200 километров[28]. Бойцы шли колоннами по следам боев с разбитыми и отступившими гитлеровскими войсками, проходя в день 25–30 километров. Они шли днем и ночью, через разрушенные города и дотла сожженные деревни, и видели не только развалины населенных пунктов, но и еще не убранные трупы повешенных, расстрелянных и заживо сожженных мирных жителей и зверски замученных военнопленных.

11 декабря в штаб дивизии в деревне Дарьино недалеко от Клина прибыли два члена Военного совета 1-й ударной армии. Командир дивизии получил от них боевую задачу: завершающей марш дивизии участвовать в освобождении Клина. Полковник Вейкин сразу же поставил боевые задачи полкам. Дальше дивизия совершала марш с соответствующими мерами охранения и разведки.