Один - единственный человек - Михаил Роговой

С замирающим сердцем я поехала к первой - она ничего не знает. Ко второй, третьей - тоже напрасно. Четвертая Бастер оказалась полусумасшедшей старухой, которая живет в одной комнате с двенадцатью кошками.

- Вот как, - с любопытством произнес Бренинг. Он снова выпятил губы. Попросил разрешения на несколько минут оставить Марту - у него дела, ему необходимо срочно позвонить.

Пройдя к себе в кабинет, Вольфганг Бренинг остановился у письменного стола. В темноте, с тумбы, на него смотрел зеленый глазок радиоприемника. Городская станция передавала репортаж с шахматного чемпионата страны. Бренинг выключил радио, его сейчас не интересовали сыгранные партии. Он сам был игрок, острокомбинационный, умеющий идти на риск, на неожиданные, ошеломляющие противника жертвы. Полем его игры была не доска, разбитая на шестьдесят четыре клетки, а сама жизнь, не при-знающая ничейных результатов, требующая, чтобы противнику был обязательно поставлен мат, иначе поражение запишут тебе!

Бренинг был доволен. Он знал, что найдет выход, стоит только отвлечься. Он не ошибся. Марта Фишер принесла ему счастье! Почти весь свой капитал он вложил в издание стихов Эрнста Франка. Тоненькие сборники в белых глянцевых переплетах прочно завоевали рынок, они стоят на книжных полках в каждой семье, где есть дети старше пятнадцати. Критики называют Франка выразителем дум «послевоенного» поколения. О нем пишут десятки статей, его переводят на иностранные языки. Когда Вольфганг Бренинг продаст все книги Франка, он немало на них заработает. Для этого требуется время. Но Бренинг не может ждать, деньги ему нужны не позднее пятницы. Он давно уже решил, что когда интерес к Эристу Франку начнет падать, то, чтобы ускорить продажу остатка тиража, он раскроет инкогнито поэта. Пока нужды в этом не было, но сегодня… Бренинга удерживал риск. Конечно, раскрытие инкогнито сразу же повысит спрос на стихи Франка, и, возможно, Бренинг в несколько дней выручит необходимую сумму. Но… для этого нужно продать слишком много книг. Удастся ли? Чутье делового человека подсказывало ему, что для верного успеха не хватает еще какого-то штришка. Теперь этот штришок есть - Марта Фишер, ее романтическое преклонение перед поэтом. «Эрнст Франк без маски! Двадцатилетняя Марта Фишер считает Франка своим духовным наставником!» - как раз то, что требуется публике. Пусть Марта не сердится, Бренинг немного злоупотребит ее доверием, но она не останется в обиде, Марта будет вознаграждена сторицей.

Вольфганг Бренинг поднял телефонную трубку и набрал номер редакции «Моргеннахрихте». Потом он позвонил в «Югендблат», «Курир» и «Католише цейтунг».

Когда он возвратился в гостиную, Марта уже поднялась. Она стояла, в дверях балкона и смотрела на улицу. Бренинг подошел к девушке.

- Мне надо идти, - сказала Марта. - Я хочу извиниться перед вами за… беспокойство.- Розовые блики сейчас отражались в ее глазах. Блики, бежали по платью, высокой шее, лицу. За спиной, на полу, касаясь стены, лежала темная узкая тень.

- Нет. Подождите, - возразил Бренинг. Он замолчал, но лишь на мгновение.- Пожалуй, я смогу вас познакомить с Эрнстом Франком, фрейлен Марта. Я его издатель. Мы сможем сейчас поехать к нему, разумеется, если вы хорошо себя чувствуете.

- К Эрнсту Франку?! - Марта быстро повернула к Бренингу удивленное лицо.

2

За окнами автомобиля проносились яркие витрины магазинов, мигающие рекламные огни кинотеатров и ресторанов. Потом машина юркнула в туннель, проходивший под рекой. В левобережной части города огней было меньше, улицы безлюдны. На светло-синем фоне неба чернел готический шпиль церкви св. Мартина, справа темнела сорока-этажная громада Кюльхаузе. Оставив позади пустыри, приземистые бараки форштадта, машина выбралась на автостраду Гамбург-Ганновер.

Вольфганг Бренинг вел автомобиль молча. Молчала и Марта. Со стороны никто бы не догадался, что творилось с ней. Она давно научилась скрывать свои чувства. Все, кто знали Марту, считали ее девушкой рассудительной и спокойной.

Сейчас в душе Марты совершался перелом. Впервые к ней отнеслись с живым участием. Это потрясло ее, это опровергало весь прошлый опыт. Благодарность к Вольфгангу Бренингу переполняла сердце. Сколько Марта помнила себя, она всегда была одна. Отца своего она не знала, он погиб на фронте, в Африке, когда мать ее была еще в положении. Мать тоже погибла - в страшную ночь разрушения города. Американские самолеты появились тогда с вечера, они летели, летели до рассвета. Потом писали, что их было больше тысячи. Марте в тот год едва минуло четыре, и воспоминания ее были похожи на неподвижный, моментальный фотоснимок: охваченный огнем дом, черный тротуар и лицо матери в крови и саже.

…Марта держалась прямо, не касаясь спинки сиденья. Машина мчалась по пустынной автостраде; по ветровому стеклу, слева направо, ползли белые мигающие звезды. Совсем рядом прогрохотала электричка. Ее ярко освещенные окна медленно проплыли в темноте и исчезли, а гул колес еще слышен был долго.

- Через десять минут приедем, - сказал Вольфганг Бренинг.

Напоминание, что сейчас она увидит Эрнста Франка, заставило Марту подобраться еще сильнее. Кажется, счастье наконец пришло к ней. На этот раз это было настоящее счастье. Она знала! Боже, сколько ей пришлось вытерпеть. Она росла у чужих людей. Ее попрекали куском хлеба. Работа, работа, работа день за днем. И ни одного ласкового слова за все годы.

Марта познакомилась с Эрнстом Франком и Куртом Вернером в один и тот же вечер. Она восприняла это не как случайность, а как счастливое знамение; она и не предполагала, что знакомство с Куртом обернется для нее бедой. Посетителей в баре «Фрелих», в котором Марта служила официанткой, в тот вечер посетителей было особенно много, и Марта устала разносить тяжелые пивные кружки и тарелки с горячими сосисками. На угловом столике лежала позабытая кем-то тоненькая книжица в белой глянцевой обложке. Марта без любопытства раскрыла ее. «Эрнст Франк. Новые стихи».

Ночь кажется чернее кошки этой,

Края луны расплывчатыми стали,

Неведомая радость рвется к свету,

О берег бьется крыльями усталыми.

Марта перевернула страницу, потом еще одну. Никогда раньше она особенно не интересовалась стихами, но эти почему-то поразили ее. Стихи были печальными и чуточку непонятными. Марта унесла книжку в гардероб и спрятала в карман пальто. «Неведомая радость рвется к свету, о берег бьется крыльями усталыми» - до чего верно! Строки стихов весь вечер приходили ей на память. Марта еле дождалась конца смены, у нее разболелась голова.

Возвращаясь домой, она зашла на Фридрихштрассе в аптеку, чтобы купить таблетки от головной боли. И здесь она встретила Курта Вернера.

Он был в белом халате и в белой шапочке. Его стройная,