Измена в прошлом (СИ) - Марта Макова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я смотрела на себя молодую, совсем девчонку, и не могла отвести глаз. Гладкая кожа, чёткий овал лица, растрёпанная после сна длинная коса. Протянула к зеркалу руку, чтобы прикоснуться к отображению, и встретилась с ним пальцами на границе прохладного и гладкого стекла.
В зеркале однозначно отражалась я. Потрогала руками своё лицо — кожа на щеках упругая и гладенькая. Отражение, вторя мне, тоже погладило себя по лицу.
Я не помнила, чтобы когда-то видела сама себя во сне. В снах я, конечно, осознавала, что я это я. Куда-то бежала или чего-то боялась, видела картинку происходящего своими глазами, но своего физического тела никогда не видела. Не припомню такого.
Сейчас рассматривала руки, ноги, даже оттянула вырез коротенькой ночной рубашки и заглянула под неё. Опа, а грудь то торчит как в юности, высокая и упругая. Я не смогла сдержать улыбки. Какой приятный сюрприз сделало моё подсознание, устроив во сне встречу с самой собой. Тысячу раз мечтала снова очутиться молодой хоть на денёк. И вот, пожалуйста!
Покрутилась вокруг себя, рассматривая тоненькую и стройную фигурку. Какая же я была хорошенькая!
Но странное, неспокойное ощущение не отпускало. Что-то не так. Разве бывают такие красочные и достоверные сны? Слишком всё вокруг было настоящим. Холодный пол под босыми ногами, запахи, звуки.
— Лёля, иди завтракать! Остынет всё!
Мамин голос выдернул меня из задумчивости и полоснул прямо по сердцу! Я рванулась на кухню, откуда послышался звон посуды и хлопок закрывающегося холодильника. По пути неловко зацепилась локтем за дверной косяк, и не обращая внимания на пронзительную вспышку боли, застыла в двери, словно наткнулась на преграду.
Мама стояла у стола и наливала чай в чашки. В мою, с большим красным яблоком на боку, и в свою, с жёлтой грушей. Я эти чашки помнила. Куда они делись я не знала, наверное, давным-давно разбились, но именно из них мы с мамой любили пить чай.
— Надень тапки, полы ледяные, — окинув меня взглядом с ног до головы строго сказала мама, — отопление уже отключили, дома холодина.
Мамочка, родная моя мамочка! Я смотрела на неё и не могла наглядеться. Впитывала каждую чёрточку, движение. Она тоже была молода. Сколько ей здесь лет, в моём сне? Сорок? Сорок пять? Нет в движениях старческой неловкости. Волосы без седины, волнистые. Она всегда накручивала их на бигуди и как-то умудрялась на этих бигудях ещё и спать. В моей памяти мама чаще всего была пожилой, такой как в последние годы до её ухода. А здесь она, пожалуй, младше, чем я сейчас.
— И халат накинь, замёрзнешь же. — мама привычными движениями нарезала нашу любимую сайку за шесть копеек и намазывала на неё масло. — Давай Лёль, умывайся и завтракать. Опять галопом на работу бежать будем из за тебя.
Я не пошла искать свои тапочки и халат, побоялась что если отведу от неё взгляд хоть на секунду, она снова исчезнет. Просто села на стул, поджав под себя озябшие лапки.
Пододвинула горячую чашку с чаем и стала греть об неё ладони, не сводя с мамы глаз.
— Что? — спросила она не понимая почему я беспрерывно таращусь на неё.
— Мам, мама, я так соскучилась… — от подобравшихся слёз защипало в носу и в уголках глаз. Я протянула через стол руку и осторожно положила свою ладонь на мамину. Она была тёплая, мягкая, такая родная. Мама второй рукой накрыла мою и ласково погладила.
— Юль, ну ты чего? Когда соскучиться успела? За ночь? — и тут же сменила ласку на напускную строгость и озабоченность, похлопав меня по тыльной стороне ладони, — Пей свой чай и собирайся. Пока косу заплетёшь, ещё час пройдёт, пока нарядишься, накрасишься. Опоздаем из за тебя.
— Куда, мам? Куда опоздаем?
— На работу. Юль, каждый день одно и то же! Я буду будить тебя на час раньше! — начала сердиться мама.
Да…я была знатная соня в молодости. Поспать утром это моё любимое. И ни школа, ни работа не изменили этого. Желание урвать ещё хоть полчасика утреннего сна осталось со мной на всю жизнь. И косища моя, действительно, требовала к себе много внимания и времени.
— Нервничаешь? Это нормально. Все невесты переживают перед свадьбой. — попыталась успокоить меня мама, видя мои подступившие слёзы и дрожащие губы.
Невеста. Значит, мне сейчас, во сне, восемнадцать. А маме сорок пять. И мы работаем вместе в заводоуправлении. Она бухгалтером в расчётной части, а я машинисткой в машбюро. Всё так и было. Мы вместе по утрам спешили на работу, в обед встречались в заводской столовой, и вечером, часто, вместе возвращались домой, если я не убегала куда-то с подружками.
Я отпила глоток горячего чая, не чувствуя вкуса и запаха. Мама подвинула ко мне пузатую сахарницу.
— Сахар сама клади, я тебе не положила.
Мне было всё равно — сладко, не сладко. Просто хотелось урвать как можно больше этих давно желанных мгновений. И я не знала о чём спросить её. Между нами в жизни не осталось ничего недосказанного. Мы были очень близки и между нами не было каких то серьезных тайн и недомолвок.
— Мне так тебя не хватает! — слёзы всё таки пролились, унесли с собой тревогу что не успею сказать самого главного, принесли мгновенное облегчение и тихую радость. — Мам, я так люблю тебя!
— Юлька, да что с тобой? — смутилась мама, обеспокоенно встала, обошла стол и положила ладонь на мой лоб. Я блаженно закрыла глаза и заулыбалась сквозь слёзы. Как же приятно!
— Температуры нет, — мама убрала ладонь и прикоснулась к моему лбу губами. В раньше она всегда так проверяла, не заболела ли я. — Ты чего так расклеилась? Может пустырника тебе накапать?
— Не надо, мам. Просто побудь со мной.
— Что-то ты мне сегодня не нравишься. Как бы не разболелась перед свадьбой. — озабоченно щупала мои лоб и шею мама. — Может быть, дома останешься? Я отпрошу тебя у Пистимеи.
Вообще-то, Пистимею звали Раиса Фёдоровна. И она была моей начальницей. Но за вечно недовольно поджатые губы, длинный, тонкий нос, злой взгляд и неприятный характер всё управление называло её за глаза Пистимеей.
— Нет, я с тобой! — испугалась я. Отпустить маму я не могла. — Я быстро соберусь!
Порыться в шкафу, рассматривая свои девичьи вещи, было бы интересно, но я натянула, первые попавшиеся, юбку и блузку, расчесала и переплела проклятущую косищу и через пятнадцать минут
