Си бемоль метель - Александра Сашнева

13 октября (помню этот день) случайно по работе я должна была ехать на трамвае в старый район. И вот когда я увидела номер трамвая, я поняла, что это было в бреду, когда у меня была ангина. И даже номер вспомнила.

Пейзаж был тот же, маята осени та же, сумрак. Молчаливый кондуктор, три пассажира…

Вдруг в проходе трамвая появилась Муся.

Я вышла не на своей остановке, а вслед за кошкой. И она привела меня прямо к розовому кирпичному дому. Я узнала все – детскую площадку, окно… Только женщины не было.

Я обернулась, но Муси не было.

Вот досада! Как же я могла ее упустить?

– Муся! Муся! – крикнула я.

Но кошки не было.

Мое сердце заколотилось очень сильно. Я села на качель и начала качаться. Качель поскрипывала. Печальный звук из детства. Из одиночеств. Когда во дворе пусто, а я одна качаюсь на качели, прыгаю в дину на песке. Играю одна в пробки или ножички… Эти одиночества всегда были полны чем-то большим, чем-то бОльшим. Словно кто-то неведомый звал меня в тишину для разговора без свидетелей.

– Ы-ыынь-синь, ы-ы-ы-ынь-синь, – скрипела качель.

И вдруг распахнулась дверь подъезда, выбежала старуха со шваброй и кинулась на меня:

– Все мозги вынула уже. В детстве не накачалась? Нажрутся и давай качаться! Черти!

– Простите, – извинилась я, отскакивая от швабры. – Я ищу женщину с ребенком пяти лет, нет. Ему должно быть уже восемь. У них кошка Муся. Черно-белая!

– Черно-белая… Да потерялась она. Три года назад. Муж ее умер, и она потерялась. Кошка.

– А женщина? Женщина где?

– Переехали они. Квартиру она продала и уехала. Плакала сильно.

– А почему она не искала его?

– Зачем ей его искать? Она же похоронила его.

В общем, не буду рассказывать, сколько сил я потратила на то, чтобы начти женщину, убедить ее возобновить дело. Ну и с ментами было сложно.

Но все получилось.

Они спаслись.

И Профессор вспомнил, кто он и забыл про древние города. И не мог вспомнить, кто я. Да и ладно. Я свое получила, пока с ним в клинике тусила.

Улитка и червяк

Улитка неторопливо ползла по дорожка и несла на спине свой домик.

Встретился ей червяк и говорит:

– Улитка! Если бы ты ползла без домика, ты могла бы идти быстрее. Брось его!

Но тут пролетела птица и схватила червяка, а улитка спряталась в домике.

Птица несла червяка в гнездо к птенцам. Но неожиданно мотоциклист завел мотоцикл, птица испугалась и вскрикнула. Червяк упал на другом конце города, на клумбу с тюльпанами.

– Какие красивые цветы! – сказал червяк и загордился. – Эх, Улитка! А ты так всю жизнь и проживешь в парке среди крапивы.

Никогда не знаешь, что лучше – осторожно сидеть в домике или рискнуть и отправиться в путешествие.

Оса

Летела оса, смотрела во все глаза. Увидела банку с вареньем, подумала: «Отдохну немножко, покушаю сладенького». Влезла оса в банку и давай наворачивать вкуснятину. Объелась, раздалась в боках, крыльями хлоп-хлоп, а они к варенью прилипли. Лежит оса и молится: «Боже! Спаси меня отсюда скорее! Я никогда варенье больше не буду есть, клянусь!»

И вот через некоторое время в комнату заходят бабушка и девочка. Бабушка наливает в чашку чай и зачерпывает ложкой варенье.

– Ой, бабушка! – восклицает девочка. – Кто это?

– Это оса, – говорит бабушка. – Они часто прилетают на сладкое. Дурочки. Не знают, что со сладким осторожно надо быть.

– Давай спасем ее. Она такая красивая.

– А как ты ее спасешь? Наверняка она уже мертвая.

Оса дернулась и закричала:

– Нет! Я живая! Живая! Спасайте меня скорее!

– Нет, смотри! Шевелится, – удивилась бабушка.

– Давай нальем в блюдечко холодной воды и положим туда осу, сахар расстворится, и крылья снова станут чистыми. А потом мы ее положим на салфетку. Она высохнет и улетит.

Так они и сделали. Положили осу в воду, потом, когда вода растворила сахар, девочка осторожно вытащила осу на салфетку.

– Спасибо тебе, добрая девочка! – сказала оса и зажмурилась от счастья.

Потом она улетела и всем своим детям навсегда наказала никогда не лазить в сладкое и не жалить маленьких девочек.

Си бемоль метель

Рита очень любила кино. И сама хотела стать режиссером. Наверное, это от страха, но реальный мир никак не давался ей в руки. Все в нем было не так, как хотелось Рите. А когда она придумывала миры и жителей их – странных насекомолюдей – то ей сразу хорошо и спокойно делалось.

– Художник, – говорила она подруге Варьке. – Демиург. Создатель. Пусть я неудачница в этом мире, зато в том, который я сама сделала, я Творец.

Потом Варька уехала учиться в другой город. Рита занималась с ней рисунком. А вечерами Рита играла на скрипке. Просто играла. Себе. Сама себе. А потом однажды отец ей сказал:

– Ты мешаешь смотреть телевизор.

И Рита унесла скрипку в институт. Положила на хранение в реквизитную, где хранились предметы для натюрмортов. И устроилась работать техничкой и еще ей предложили вести подготовительные курсы. В этой же подсобке Рита начала снимать пластилиновый мульфильм. Все приходили смотреть и восхищались. Слух пополз по городку.

И на скрипке временами играла. Вечерами. Как-то раз на звук пришел незнакомец.

– Привет, – говорит гость и протискивается в мастерскую. – Здорово играешь.

– Я не играю. Я печалюсь, – вздыхает Рита.

– Отчего? – Незнакомец был приветлив, захотелось заплакать у него на груди.

– Мне одиноко в моем мире. Я мультфильм делаю. Хочу киностудию открыть, разбогатеть и жить интересно. Но мне хочется, чтобы я была не одна.

Незнакомец увидел декорации, фигурки, камеру и говорит:

– А хочешь? Я тебе помогать буду?

– А что ты умеешь?

– А я умею все! – бахвалисто заявляет гость. – Вот скажешь, что, я все и сделаю. А еще у меня есть машина. И я тебя отвезу на ней, куда захочешь.

– Ладно. Оставайся, – отвечает Рита. – А как звать-то тебя?

– Зови Ильей.

– Хорошо, Илья.

И правда, машина у Ильи была, и славно было, что оказалось, что Илья живет недалеко от дома Риты. Вроде как по пути.

Работа пошла быстрее. Рита фигурки двигает, а Илья на камеру снимает покадрово. Отлично. Быстро все получается. Рита счастлива. И вот однажды она просит Илью помочь ей картины с выставки ее забрать и домой отвезти. Илья соглашается, а потом раз и сюрприз – все работу уже у него дома, и по стенам развешаны. Подумала Рита, подумала, да и говорит:

– А пусть пока так. Все равно, родители ад устраивают. Придется уйти от них.

– Обижают?

– Да ну их. Орут по ночам, а потом на меня собак спускают. Мать подловила меня вчера и говорит: «Ты, говно, когда пол мыла последний раз?» Прикинь? Я на трех работах работаю, учусь, а она меня еще полом немытым попрекает. Да я в три ночи прихожу, а в семь уже ухожу. Много я пола ей испачкала? И что? Ночью мне его мыть?

– А ты скажи ей, что на работе.

– А она меня слушает? Откроет рот и орет. А у меня от обиды горло сжимается. Ну как родная мать может за говно держать собственного ребенка? Че за дела?

– Живи у меня, Ежик, – предложил Илья и обнял Риту.

– Ежик, хм, – улыбнулась Рита.

Ну так и стали они жить. Рита, конечно, не сразу переселилась. Сначала так – от скандалов скрывалась, а потом уж неудобно стало на два дома.

Мультфильм закончили. Поехали с ним на фестиваль. Получили приз. Весь город поздравляет Риту и Илью. Все, кто помогал снимать и озвучивать, рады-радехоньки. Только Илья что-то стал суров. И часто пропадать стал. Задерживается вечерами и пьяный приходит.

А Рита следующий сценарий уже пишет – на заказ. Даже не особо волнует, где Илья шатается. Главное – не мешает.

И вот как-то раз вообще Илья не пришел, наутро только явился.

– Чо за дела, Илья? – спрашивает Рита. – Я рвусь на части, стараюсь, чтобы студию открыть, а ты чем занят? Перед девками понтуешься?

– Да какие девки? Ежик? Я же тебя люблю! – смеется Илья. – Ты же самая лучшая у меня!

– Ладно. Но ты бы поменьше пил. И нам надо завтра на ящик – интервью давать. Пора тебе отмокнуть и протрезветь.

– У! Какой сурьезный Ежик стал. Скоро премии начнет меня лишать!

Шутка не прошла. Рита задумалась. Мысль-то понятная была – обидно Илье, что все от Риты без ума, а он вроде как при ней хвостиком.

– Я для нас стараюсь, – говорит Рита. – И не моя вина, что ты шаришься по тусовкам. Мог бы делом заняться.

На передачу Илья не пришел. Пьяный лежал у школьных друзей. А школьный друг «белочку» поймал, на Риту с ножом кинулся. Она еле вытащила супруга своего из шалмана. Привезла домой на такси, отмыла, спать уложила. Орала, потом сняла со стены пневматическое ружье Ильи и продала на рынке.

– Боюсь, что застрелю мужа из него, – сказала покупателю. – Мысль все сильнее и сильнее мне эта нравится.