Принцип "Земля" - Максим Казаков

— О, да! Чего мы там только уже не находили в этой памяти, — очнулся от воспоминаний Авдей. — А не найдется ли у Ярослава мудрого в подвалах еще и хорошего тоста?

— Даже не сомневайся. Для тебя всегда найдется и тост и стопка! Но! Этот тост я уже обещал, — Ярик начал изображать юную особу на императорском балу, помахивая рукой как веером…

— О нет, кто же этот проходимец, кому ты пообещала тост прежде, чем мне, — подыграл ему Авдей.

— Тотчас же заберите свои слова обратно, пока не поздно, сударь. Ибо тот, кому я обещал тост, это его светлейшество Семеныч!

— Да вы судари, как я погляжу, ошиблись факультетом, а то и учебным заведением, — раздался голос Семеныча. — Вам прямою дорогой в театральный. Могу даже посодействовать вам в этом деле.

— Браво, браво, Семеныч, — включилась в игру Лизон, — Вы так великодушны!

— А вы барышня не судите о моем великодушии так преждевременно. Мое содействие может состоять в скорейшем вылетании вас из археологического. А к театральным подмосткам придется топать своими локтями. — Семеныч вроде бы говорил серьезно, но при этом засмеялся сам, и его заразительный смех подхватила вся компания.

Тем временем юпи грелся, да и сложившийся конфуз нужно было как-то разрешить. Вмешалась Тамилка.

— Ну, полноте Вам, Семеныч, серчать. Перейдемте уже к тосту. Просим!

«Просим», «Просим»… поддержали другие.

— Не смею более томить вас, господа! — начал Семеныч. — Вот сейчас вы находитесь, — он постепенно сменил театральную господскую интонацию, на обычную походно-рюмочную, — в первой настоящей экспедиции. Ваше первое достижение — это то, что вы благополучно добрались до места, и даже вовремя поставили лагерь. Благодаря этому, мы сейчас уже можем позволить себе этот тост. Самое интересное начнется завтра. Но я собственно не об этом. Сегодня вас со мной пятнадцать человек. В прошлом году было двадцать четыре. Практика показывает, что те, кого я не успел выжить из археологического к концу второго курса, имеют все шансы стать археологами.

— О, да! Мы наслышаны, что Вы неофициально осуществляете кадровую чистку в рядах археологов, — перебила Лизон.

— Почему ж неофициально? Может и официально. Может, я за это доплату даже получаю. Но это снова сбоку темы. У вас есть шанс! И все зависит только от вашего желания. Поэтому, я хочу выпить за то, чтобы ваши желания не заставили меня в вас разочароваться.

Семеныч засмеялся, хотя и с небольшой грустью в интонации. Зазвенели хрустом пластиковые стаканчики.

— Анатолий Семенович, — начала было Лизон, обращаясь к Семенычу.

— Хамить изволите, Лизавета Ильинична, — перебил ее Семеныч. — Вы ж с первого дня за углами и не только меня кличете Семенычем. Че эт ты теперь? Даже не на кафедре вроде!

— Да так, чет, совесть с уважухой, блин, проснулись, выпить еще надо, наверное, — засмеялась Лизон.

— За уважуху спасибо, а вот зверя по пустякам не буди! Я имею в виду совесть, — смеясь, ответил Семеныч. И приложив руку ко рту, будто шепчет на ухо, обычным голосом продолжил, — но только не теряй ее совсем. Когда-нибудь пригодится, к ходилке не гадать, как ты говоришь. — Он опустил руку. — Ну, дак ты чего сказать хотела?

— Да я все про кадровую чистку хочу продолжить. Говорят, Вы никогда не возьмете с собой в экспедицию людей, с которыми не хотите идти?

— Злые языки, матушка. Все злые языки! — отшутился опять в царсковековой манере Семеныч. — Ну, а если на самом деле? Это так! Кроме походов старателями, на какие-нибудь песко-пересыпалки под балконом, что на первом курсе бывают. Они, однако, для меня самые трудные. Именно там нужно успеть понять человека, если за весь первый год еще не успел. Времени на его отчисление остается уже всего год. Начиная со второго курса, могут быть серьезные экспедиции.

— А если ошибетесь, отчислите человека? — продолжил Авдей разговор, набирающий серьезность.

— Да, да. Вы, как и все предыдущие потоки, наверняка живете с убеждением, что Семеныч самонадеянный, даже жестокий и тому подобное негодяй, всех ровняет своей мачетой и тому подобное. Не буду спорить! Но поверьте, в экспедиции вас будет всего… ну, несколько… не много, в общем, человек. Кто бы вы хотели, чтобы были этими людьми? Ситуации могут случиться очень разные. Я со случайными людьми дальше огорода не пойду. Но такая работа, и иначе эту науку не сдвинешь вперед. Приходится идти.

Повисла пауза. Не просто пауза. Что-то плотное осело в воздухе после этих слов. Хотя и совсем ненадолго. Только негромкий звук гитары Егора, который что-то механически перебирал по струнам, оттенял не слишком выраженную лепость тишины ощущением единения. И эта внезапная плотность воздуха постепенно доходила до всех присутствующих осознанием выраженного им кредита доверия.

— Ярый, — пробил завесу Авдей, — доставай свое юпи. Семеныч, я хочу выпить за Вас!

Не обошлось без традиционного одобрительного «Ооо…».

— Егор, — обратился Авдей к Егору, — давай-ка «Легенду».

— Цоя штоль? — отозвался тот.

— Угу. За легендарного Семеныча под легендарную песню!

Пока Егор отмораживал проигрыш, Авдей произнес тост, и под хрустальный хруст стаканов питие было испито.

Лизон подошла к Таше и попыталась расположиться рядом.

— Че-то как бы я совесть-то свою слишком не малость усыпила? — по привычке переворачивая слова, спросила она. — Подвинься-ка, подруга.

— Падай! — ответила Таша.

Лизон никак не могла выбрать траекторию.

— Митек, сузься маленечко, пожалусто, — скокетничала Лизон.

— Да падай, не глядя, — подбодрила ее Таша и подала руку. — Сама всех растолкаешь!

Лизон присела, поерзала, чем сидела, расширяя себе пространство, и улеглась рядом с Ташей.

— Только здесь ты свою совесть окончательно уложишь на лопатки, — продолжила Таша. — Костер греет, мужики только что дров подбросили.

— А Семеныч че-то прям ох как завернул сегодня.

— Да. Он ничего мужик походу. А помнишь, мы на первом курсе-то его психом считали?

— Ну, псих он и оказался психом, — заключила Лизон. — Только в смысле психологом.

— И не хилым, походу.

— А ты как полагаешь? — толкнула Лизон Митька.

Тот, не притворяясь живым, сидел, облокотившись на рюкзак. Лизон присмотрелась к его стеклянным глазам.

— Таш, смотри, — шепнула она подруге.

Митек смотрел сквозь костер. В его голове всегда кружилось много мыслей, иногда слишком много, как он сам говорил: «Шумно аж бывает». От этого иногда могло казаться, что он в несвежем настроении, хотя он просто о чем-то задумался, отвлекся, отключился…