Рубежи - Н. Эм

И когда проблема благополучно разрешилась, и его жена вся лучилась от гордости за супруга – ведь Эндрю Томпсон пошел на уступки и перекроил график съемок, лишь бы не потерять Трумэна, – Майкл отнесся ко всему до странности безучастно…

* * *

– Я слышал, вояж в Америку все-таки состоится? – Алекс лукаво щурится из-за стакана с виски.

Каштановые кудри растрепались, серые глаза блестят – стакан уже не первый. Они сидят в маленьком пабе, выбравшись этим вечером выпить и поболтать парами – Александр с давней подругой Мирандой и Майкл с Самантой.

– Так я же лучший, – Трумэн старательно строит самодовольную физиономию.

– Конечно, – Алекс улыбается и чуть приподнимает стакан. – За тебя. Что?

– Да вот пытаюсь определить, какая процентная доля сарказма наличествует в твоем «конечно».

– Ну… – Александр в театральной задумчивости поглаживает подбородок, – процентов сто, я полагаю, – и, смеясь, опережает готовое сорваться с уст Майкла ругательство: – Шучу!

Майкл тоже смеется и интересуется, куда могли подеваться Миранда с Самантой, уже давно ушедшие вместе в туалет – чем они там занимаются, в конце концов!? – однако Александр неожиданно перебивает:

– Ни капли.

– Где? – Майкл непонимающе хмурится и заглядывает другу в стакан – капли у него сейчас ассоциируются исключительно с выпивкой.

– Ни капли сарказма не было в моем «конечно». Для меня ты действительно лучший…

После последнего слова повисает загадочная недоговоренность. Дэвенпорт смотрит слишком серьезно, напряженно и значимо, только Трумэн никак не может уразуметь, в чем прикол.

– Я… – он озадаченно опускает глаза, затем поднимает, снова наталкиваясь на непонятный взгляд Алекса, и вдруг с удивлением ощущает, как внутри у него что-то сжимается, обрывается, лопается и растекается горячим по всему телу. – Я…

– Не заскучали? – их спутницы, хохоча, плюхаются рядом с ними, наперебой рассказывая о заклинившем в туалете замке.

Саманта прижимается к Майклу, обнимая его за шею, и он с испугом ловит себя на желании убрать ее руку и отодвинуться. Ему все еще жарко, неловко и неуютно, и он почти ненавидит Александра, который сейчас с живым интересом внимает подруге, и его ладонь лежит у нее на бедре.

– А мы тут пили за новый фильм Майкла, – Дэвенпорт снова переводит на него взгляд, и в серых глазах нет ни следа того странного, невозможного, необъяснимого выражения. – Скажи, ты уже начал готовиться?

– К чему? – тон Трумэна далеко не любезный.

– К роли, – как ни в чем не бывало улыбается Александр. – Надо же почитать соответствующую литературу, изучить историю вопроса. Что за инопланетную биологическую разновидность ты собираешься изображать? Нечто среднее между животным и человеком? Я знаю, что у твоего персонажа излишне волосатые ноги и голова, а что еще у него волосатое, кто-нибудь в курсе?

Он оборачивается к Миранде, и та в ответ весело пожимает плечами:

– Может быть, задница…

– У Майкла задница абсолютно не волосатая, – не к месту свидетельствует Саманта.

Алекс с комичной многозначительностью приподнимает широкую бровь, и Трумэн не выдерживает:

– Мне надо отлить.

В туалете он умывается холодной водой и недоуменно смотрит на себя в зеркало.

Что еще за чушь ему только что померещилась?!

* * *

Алекс всегда существовал для Майкла в двух ипостасях.

Забавный, оживленный, располагающий к себе мальчишеской непосредственностью балабол, он временами преображался, становясь сдержанным и вальяжным, даже тембр голоса у него менялся, понижаясь, приобретая томную хрипотцу и оттенок изысканной снисходительности.

С Александром номер один Трумэн чувствовал себя легко и раскованно, испытывая по отношению к нему, наряду с горячей симпатией, изрядную долю дружеской покровительственности. Чувства, вызываемые Александром номер два, не были столь однозначны.

Химия между друзьями никуда не исчезала и при данном раскладе, однако более явно давал себя знать дух соперничества. Чем ярче в Алексе проявлялась социальная привилегированность, тем скабрезнее шутил Майкл. Он словно и простить не мог «чертовому дэвенлорду» его благородства, и против воли восхищался им, и в этом восхищении сквозили чуть слышные отголоски древнейшего благоговения простолюдина перед аристократом.

* * *

Майкл улетел в Америку спустя три недели после того вечера в пабе.

За эти двадцать дней они увиделись с Алексом еще раз – съемочная группа «Эс-энд-Джей» устроила Трумэну прощальную вечеринку. Пришедший на нее в одиночестве Майкл был в ударе: пил, танцевал, сыпал шутками, мало заботясь об их пристойности, приставал к женщинам. Больше всего почему-то доставалось Миранде…

* * *

– Трумэн, руки прочь, это девушка Алекса! – Альфред Райт, главный режиссер «Эс-энд-Джей», с напускной строгостью сдвинув брови, помогает Миранде выбраться из тесных объятий Майкла и подняться с диванчика. – Тебя сегодня заносит…

Майкл и сам чувствует, что заносит, что дурацкое встревание между Александром и его подружкой выглядит нелепым и неуместным. Кому и что он пытается доказать?.. Пожалуй, ему давно пора закругляться и отправляться домой.

Дэвенпорт курит на выходе из ночного клуба.

– Уходишь?

– Да, – Майкл нахлобучивает на голову шляпу, надвигая ее глубже на лоб и почти скрывая глаза. – Там все напились и буянят, и мне, серьезному женатому человеку с двумя детьми, неприлично находиться в подобной компании.

– Ну да, ну да.

Еще бы не ну да, учитывая его недавнее поведение.

– Увидимся через три месяца?

Интересно, Майклу кажется или Алекс и правда улыбается вымученной улыбкой. Похоже, Трумэн его сегодня довел. Майклу стыдно, он открывает рот, чтобы принести извинения, но взгляд его отчего-то задерживается на губах Александра – крупных, четко очерченных, с ярко выраженной ложбинкой – красивых губах, которые сейчас полуоткрыты, и между ними торчит сигарета.

– А?.. – Майкл отшатывается, будто в лицо ему подуло горячим, и поспешно отворачивается, скрывая растерянность.

– Увидимся через три месяца, – Алекс бросает окурок в урну, в дружеском тоне сквозят забота и словно сочувствие. – Счастливо тебе долететь, Трумэн.

Глава вторая

Эксперимент

Три месяца на чужой территории, вдали от дома и семьи, от привычного окружения. Другая страна, другая природа. Солнце, бездонные небеса, горы и океан. Работа – диковинные декорации и фантастический персонаж. И люди – огромное множество новых и в основном незнакомых людей.

Репетиции. Съемки. Интервью. Вечеринки.

И постоянное ощущение одиночества.

С тоски Майкл начал чаще заглядывать в Интернет.

* * *

«Я уверена, Джей влюблен в Сэма…»

Имя Александра, набранное в строке поиска, – любопытно же посмотреть, что пишут о «чертовом дэвенлорде», – вывело Трумэна на один из ресурсов, где собирались поклонники «Эс-энд-Джей». Спекуляции на тему отношений их с Алексом персонажей всегда вызывали у Майкла искреннее недоумение – к чему фантазировать, если они однозначно играли дружбу? Пусть очень близкую, сложную, противоречивую, но исключительно дружбу двух не похожих друг на друга парней. Но фанатам и прессе нравилось изыскивать подоплеку, и, как правило, Майкл относился к таким изысканиям снисходительно, однако сейчас его вдруг охватывает раздражение.

«Конечно, влюблен. Ты только погляди, как он на него смотрит!»

Ну, как смотрит?! Как?!

Выругавшись, Трумэн запускает прикрепленный к последнему комментарию видеоролик – кадры из сериала «Эс-энд-Джей»: Джей крупным планом, что-то говорит, взгляд устремлен на Сэма. Снова Джей, ничего не говорит, просто смотрит на Сэма. Джей и Сэмюел куда-то идут, разговаривают, Джей смотрит на Сэма…

Ролик заканчивается.

Майкл сидит, низко опустив голову и сжимая ее ладонями, а затем вскакивает, едва не опрокинув на пол компьютер.

Пошли вы все к черту!!!

Да, смотрит! Да, именно так!

Но только не Джей и не на Сэма.

Это Майкл сквозь Джея так смотрит на Алекса в Сэмюэле…

* * *

В свете нежданно-негаданно сделанного открытия прилетевшая с родных берегов новость о том, что Александр и Миранда расстались, вызвала в душе Майкла приятный, хоть и не имевший прикладного значения переполох. Обуревавшая его иррациональная радость требовала приложения, и, взбудораженный, он снова и снова звонил жене, озадачивая ее игривыми нежностями, много и с удовольствием общался с коллегами, рассылал веселые эсэмэски друзьям.

Отважившись, наконец, взглянуть в лицо давным-давно маячившей перед ним очевидности, он, тем не менее, избегал давать конкретное определение своим ощущениям. Не склонный к излишней и бесполезной рефлексии, не доискивался до причин, не задумывался над последствиями. Он просто позволил себе чувствовать то, что он чувствовал, будучи абсолютно уверенным в том, что чем бы ни были эти чувства, они не окажут никакого влияния на его жизнь. Он ни о чем не мечтал и, тем более, ничего не загадывал, лишь с нетерпением ждал, когда истечет положенный срок его «ссылки», чтобы благополучно вернуться домой.