Штурман пятого моря - Екатерина Каретникова

Алька плюхнулась на скамью.

— А тут ничего, — заметила она, покрутив головой. — Удобно. И так симпатичненько.

— И ветра нет, — добавила Света. — Вот на носу нас бы сдуло!

— А давай на нос сходим? — предложила Алька. — Встанем там, раскинем руки и будем играть в морских птиц. Только переоденемся.

У тебя куртка есть?

Иногда она любила изображать маленькую девочку. Свете это казалось глупым, но она ни за что не призналась бы Альке, что в такие моменты стесняется её.

— Конечно.

— А у меня плащ. Пошли в каюту, возьмём?

— Иди, — улыбнулась Света. — Я не замёрзну.

Алька, громко цокая каблуками, направилась к двери, ведущей с открытой палубы в салон.

Света поёрзала в кресле, устраиваясь. Лёгкий ветер пах водой, мокрым песком и немножечко тиной. Так пахнет только вечером на большой реке. Или на озере. Но никогда — в городе. Света подумала, что за последние месяцы почти возненавидела город. Свой родной маленький городок, где все соседи знают друг друга.

За теплоходом тянулся кильватерный след. У самого борта вода бурлила и пенилась, будто в гигантском котле русалки решили сварить уху, но чем дальше от борта, тем меньше становилось пены, а след превращался в две расходившиеся волны.

Монотонно гудели двигатели. Над палубой кружились и кричали откормленные чайки.

Света подумала, что может сидеть здесь одна до самого вечера. И ни о чём не вспоминать. И ничего не бояться. Здесь, на четырёхпалубном теплоходе, никто не посмотрит на неё с презрением, никто не будет шептаться по углам, бросая косые взгляды в её сторону. А ведь она почти привыкла к этому, хотя сначала ей казалось, что такие взгляды прожигают дыры на коже, а от свистящих шепотков мучительно шумит в ушах и она глохнет. Вот только Алька… Алька вряд ли даст ей забыть обо всём.

Алька выплыла из-за стеклянной двери, запахнула джинсовый плащ и процокала к Свете.

— К кругосветному путешествию готова, — дурашливо отрапортовала она.

— Тогда уж — к кругопалубному, — поправила Света.

На корму выбежал мальчик лет пяти в футболке с пучеглазым медведем на груди и голубых джинсах.

— Мама, — закричал он. — Пошли скорей! Там птички!

Следом появилась кудрявая женщина с коричневой сумочкой в руках.

— Зайка, подожди! — попросила она, лихорадочно роясь в сумке. — Маме нужно убрать важную бумажку!

— А чего её убирать? — хихикнул малыш. — Смотри, как тётя важную бумажку носит!

И показал пухлым пальчиком на Свету с Алькой. Кудрявая обвела девочек непонимающим взглядом и вдруг резко отвернулась. Света услышала короткий сдавленный смешок.

— Зайка, пальцем показывать неприлично! — заявила женщина через минуту чуть хрипловато, взяла сына за руку и потащила вдоль палубы.

— Ну, мам, — заныл малыш, — там птички!

— Это чайки, — проворчала мать. — Они могут тебе испачкать Мишутку.

— Как?

Что ответила кудрявая, девочки уже не услышали.

— Да понятно — как, — проворчала Алька. — Слушай, а что они имели в виду? Ну про бумажку какую-то?

— Не знаю, — начала было Света, но посмотрела на Альку и хмыкнула. — Ты где это подцепила?

— Что? — перепугалась Алька.

— На туфельки посмотри!

Алька оглядела носки туфель — чистёхонькие, блестящие как зеркало.

— Да ты на каблук смотри, на правый, — подсказала Света.

Алька опустилась на скамью и подняла ногу. На каблуке, около самой набойки, был насажен белый листок бумаги.

— Вот гадость! — брезгливо поморщилась Алька и содрала бумажку. — Где тут урна?

— Перед тобой, — показала Света.

Алька скомкала листок и с размаху бросила, целясь в круглое отверстие для мусора. Но порыв ветра подхватил комок, и вместо урны тот полетел на колени к Свете.

— Спасибо, — засмеялась Света и развернула бумажку. — Ты смотри! Это записка! Представляешь, тебе кто-то её прислал, а ты выкидываешь? И даже не прочитала.

Алька недоверчиво прищурилась.

— Ага, прислал! И на каблук насадил!

— На каблук — это ты сама. А он просто положил к двери каюты, например.

Алька наморщила лоб.

— Слушай, а ведь может быть! — согласилась она, подумав. — Только не к двери, а под дверь подсунул. Снаружи-то пол гладкий, а внутри коврик такой, мягонький. Как раз — наступила на листок и… Погоди, а что в записке?

Света округлила глаза:

— Там такое!

— Какое?

— Даже и читать тебе боюсь!

— Издеваешься? — прищурилась Алька.

— Да нет.

Света внезапно помрачнела. Она подумала, что та история, о которой ей не хотелось сегодня вспоминать, началась с такой же глупой шутки. Вдруг у неё просто нет чутья, и она хронически не понимает, когда можно смеяться, а когда — из-за шутки может случиться такое, что потом превратится в твой персональный кошмар.

— Там написано: «Приходи в полночь на Солнечную палубу, или никогда меня не увидишь», — прочитала Света.

— Приходи сегодня в полночь на сеновал, — будто про себя пробормотала Алька.

— Что?

— Ну помнишь, в «Формуле любви»?

— А, да, — кивнула Света.

Алька отобрала записку и перечитала сама. В её глазах сверкнуло что-то незнакомое Свете. От этого незнакомого лицо Альки стало чужим и надменным. Как будто рядом со Светой вместо двоюродной сестры, с которой они жили бок о бок сто лет, появилась абсолютно взрослая самоуверенная девица. Или даже не девица, а кукла-манекен с застывшим презрением в ледяных глазах.

— Наверное, кто-то пошутил, — пробормотала Света и старательно улыбнулась.

Словно от этой улыбки зависело — поверит Алька в то, что записка — чья-то дурацкая шутка и через минуту забудет о ней, или нет. И если поверит, то превратится в прежнюю Альку — пусть иногда и говорившую Свете обидные вещи, но всё-таки — привычную и родную. А если нет — навсегда останется фарфоровой куклой с усмешкой Снежной королевы.

Алька странно посмотрела на Свету, но почти сразу расстроенно скривила губы и кивнула:

— Скорее всего. Да и ладно. Больно мне это нужно!

И стала обычной Алькой.

— Значит не пойдёшь? — обрадовалась Света.

Ей почему-то до озноба в кончиках пальцев хотелось, чтобы Алька не ходила.

— Посмотрим, — загадочно усмехнулась Алька. — Я ещё не решила.

Слишком загадочно, чтобы забыть о глупой записке. И Света подумала, что на Солнечную палубу в полночь Алька пойдёт. Причём не одна, а вместе со Светой. Потому что одной, хоть она, конечно, и считает себя взрослой, страшно, а вместе — нет. И можно сделать вид, что никого не ждёшь.

Глава 3

Ника посмотрел на часы. Если он рассчитал правильно, теплоход появится минут через десять. Ника крепче вцепился в руль и прибавил скорость. Моторка дёрнулась и, прыгая на волнах, помчалась в тёмную даль. Ника смотрел прямо перед собой. Из-за брызг, перелетавших через ветровое стекло, его куртка покрылась пятнами, особенно на рукавах. Ника подумал, что ещё чуть-чуть, и ткань промокнет насквозь.

— Ну и пусть! — пробормотал он сквозь зубы.

В лицо тоже попадали крупные брызги, Ника щурил глаза и морщился. Из-за этого он не сразу разглядел, что вода вокруг моторки стала темнее, чем была. Сначала Ника решил, что просто сгустились сумерки, но потом понял, что дело не только в этом. В какой-то момент поверхность, по которой скользила моторка, даже показалась ему не водой, а вязкой жижей, потому что лодка пошла медленней, а двигатель загудел громко и натужно. Ника всматривался в чёрную зыбь за бортом и никак не мог понять, в чём дело.

Он попытался прибавить газа, чтобы скорее миновать этот странный участок пути, но двигатель не слушался. Вместо того, чтобы взреветь, тот чихнул, несколько раз резко дёрнулся и заглох. Ника на мгновение замер. И вдруг понял, почему вода казалась чёрной, а моторка еле ползла по ней. Чтобы окончательно убедиться в страшной догадке, он пододвинулся к борту, поднялся со скамьи и опустил руку. Пальцев коснулась ледяная вода. Но это бы ладно. Повсюду, куда только хватало взгляда, в воде медленно извивались мохнатые чёрные водоросли. Их было так много, что они сливались в единый шевелящийся ковёр.

— Приехали, — ошеломлённо прошептал Ника.

Теперь он точно знал, что двигатель не заведётся, потому что на винт намотались длинные толстые стебли. И хорошо ещё, если он не треснул до того, как Ника остановился.

Ветер подул сильнее, моторка раскачивалась на волнах, а Ника тупо смотрел вдаль. Из темноты, сияя разноцветными огнями, выплывал четырёхпалубный теплоход. Тот самый, к которому так спешил Ника. Но теперь это было уже совсем не важно. В голове вертелся один-единственный вопрос: «Как освободить винт?»

Теплоход исчез в темноте. Волна, докатившаяся до Никиной моторки, резко подбросила её и умчалась. Как будто и не было никакого теплохода. Как будто всё это приснилось промокшему от брызг Нике.