Глазами Жюля Верна - Кирилл Андреев

Утопия — это мир, созданный без борьбы, социализм не завоеванный, а упавший с неба. Но неужели Жюль Верн, так ненавидевший угнетение и громко заявивший об этом устами своего любимого героя — капитана Немо, неужели он не видел в окружающей его действительности двух лагерей, стоящих лицом к лицу?

Ответ на этот вопрос дает роман «Пятьсот миллионов бегумы», написанный Жюлем Верном через несколько лет.

Этот роман — воспоминание о франко-прусской войне и в то же самое время это картина будущего. За прошедшие годы от зорких глаз писателя не укрылось, что на смену германскому идет американский империализм, что именно на североамериканском материке капитализм должен принять самые чудовищные, самые агрессивные формы.

Героями своего нового романа Жюль Верн сделал мечтателя-ученого доктора Саразена и его антагониста — ученого-капиталиста профессора Шульце.

Вдали от европейских бурь, в «благословенных» Соединенных Штатах, на берегу Тихого океана, доктор Саразен, наследник миллионов индийской княгини, строит идеальный город Франсевилль. «Мы сделаем гражданами нашего города честных людей, которых душат нужда и безработица, — говорит он. — У нас же найдут убежище и те, кого чужестранцы-победители обрекли на жестокое изгнание. У нас изгнанники, добровольные и невольные, найдут применение своим способностям, своим знаниям, они внесут в наше дело духовный вклад более драгоценный, чем все сокровища мира. Мы построим прекрасные школы, которые будут воспитывать молодежь, руководствуясь мудрыми принципами высокой моральной, умственной и физической культуры, и это обеспечит нам в будущем здоровое, сильное и цветущее поколение».

План этого идеального города принадлежит самому Жюлю Верну, воплотившему в нем самые гуманные, самые передовые идеи Сен-Симона, Фурье, Кабе о городах будущего. А в словах его об изгнанниках, «добровольных и невольных», легко угадать затаенную мысль о судьбе мучеников Парижской Коммуны. Среди 14 тыс. заключенных и изгнанных коммунаров был и его друг — Паскаль Груссе.

Второй герой романа, профессор Шульце, — олицетворение свирепых сил капитализма. Урвав половину наследства Саразена, профессор Шульце рядом с Франсевиллем строит германо-американский «идеальный город» — чудовищный военный завод с тюремной дисциплиной, где все поставлено на службу разрушению. С какой ненавистью говорит Шульце о строителях утопического города, с какой жестокой радостью мечтает он о массовых убийствах ни в чем не повинных мирных жителей, женщин и детей! В своих арсеналах он накапливает невиданные снаряды — своего рода атомные бомбы XIX века, «способные охватить пожаром и смертью целый город, объять его со всех сторон бушующим неугасимым огнем». И в самом сердце своего «стального города», на вершине циклопической Башни Быка, словно символ «творческих сил» американского капитализма, он ставит чудовищную пушку, направленную на Франсевилль. Один ее выстрел должен наполнить город огнем и смертью и превратить в трупы 100 тыс. человек!

Такой предстала будущая Америка перед глазами писателя. Призрак грядущего империализма, развившийся из ядовитых семян, уже замеченных Верном в середине XIX века.

Неоднократно возвращался Жюль Верн к теме Америки. В романах «Север против Юга», «Пятнадцатилетний капитан» и других он смело поднял голос против расовой дискриминации, против свирепых преследований негров в Соединенных Штатах. Этой жестокой действительности он противопоставил коммуну белых и негров в своем утопическом романе «Таинственный остров».

8 февраля 1885 года, в день рождения Жюля Верна, в его доме в провинциальном тихом городке Амьене, где жил стареющий писатель, был устроен большой костюмированный бал. У входа висела большая афиша: «Гостиница для путешественников вокруг света. Разрешается бесплатно пить, есть и танцевать». Хозяин был одет трактирщиком, хозяйка — трактирщицей; они несли огромный котел с вареными овощами и большими ложками и раздавали угощение желающим. На галерее был организован настоящий великолепный буфет. Гости были одеты китайцами, русскими, неграми, американцами, шотландцами, турками, испанцами, индусами… Все народы мира окружали творца «необыкновенных путешествий»!

Среди поздравлений, полученных со всех концов света, писатель нашел письмо от американского газетного короля Гордона Беннета. Издатель и редактор одной из самых больших газет Соединенных Штатов, «Нью-Йорк геральд», предлагал всемирно прославленному писателю написать рассказ специально для американских читателей. Он просил рассказать о будущем Америки, описать ее такой, какой она будет через тысячу лет.

Не сразу Жюль Верн откликнулся на это предложение, хотя сама мысль рассказать о будущем показалась ему заманчивой. Тяжелая рана в ногу, случайно им полученная, длительная болезнь — все это надолго оторвало его от письменного стола. Только через два года писатель послал свой рассказ о завтрашнем дне Америки Гордону Беннету, но так и не дождался его появления; видимо, злая сатира французского романиста не пришлась по вкусу американскому газетному королю, достойному предшественнику современных херстов и мак-кормиков.

Лишь в 1880 году, в строгом и мало распространенном журнале «Форум», появилась эта сатирическая шутка, озаглавленная «В XXIX веке. Один день американского журналиста в 2889 году».

Вместо лучезарного мира всеобщего братства, о котором мечтал он сам, Жюль Верн показал читателям тусклые и убогие мечты среднего американца, грядущее, как оно представляется мещанам из Нью-Йорка, если можно так выразиться, своеобразную «утопию для миллионеров».

Действие рассказа происходит в Центрополисе — столице Американской империи доллара, раскинувшейся на двух континентах и диктующей свою волю заморским странам. Соединенным Штатам будущего противостоят лишь могучая Россия да великий возрожденный Китай. Англия, аннексированная Америкой, давно уже стала одним из ее штатов. В Западной Европе, управляемой из Центрополиса, лишь Франция влачит жалкое полунезависимое существование.

Главный герой рассказа — Френсис Беннет, сверхмиллиардер, главный редактор и владелец газеты «Всемирный герольд». Фактически он управляет всем американизированным полушарием. Его комфорту, его прихотям, его обогащению служит половина человечества и чудесная техника будущего.

Фототелефон, позволяющий видеть собеседника, связывает Беннета с его женой, «профессиональной красавицей», уехавшей через Атлантический тоннель в Париж покупать модную шляпку. Машины одевают газетного короля, умывают и причесывают его в механической туалетной комнате, движущийся тротуар доставляет его в кабинет. Счетно-аналитическая машина позволяет быстро подсчитывать доходы, светящиеся надписи на облаках рекламируют его газету, аэроплан, движущийся со скоростью 600 км в час, везет миллиардера на Ниагарскую гидростанцию, где на его заводах заряжаются аккумуляторы. Врач меняет ему больной желудок на новый. И ванна, наполненная горячей водой, при одном лишь прикосновении к кнопке въезжает в комнату, чтобы освободить избалованного комфортом капиталиста от необходимости куда-то итти.

И на фоне этой фантастической, наполовину серьезной, наполовину шуточной техники особенно убого выглядят литература, искусство, наука этой капиталистической утопии.

«В одном углу редакции находились различные аппараты, с помощью которых сотни писателей, находящихся на содержании газеты „Всемирный герольд“, под наблюдением надсмотрщика читали главы своих новых романов возбужденной публике…»

«Часть реклам публиковалась по совершенно новому способу, купленному за три доллара у бедняка-изобретателя, умершего впоследствии от голода. Это были огромные, отражающиеся на облаках афиши… Но в этот день механики сидели со сложенными руками у прожекторов.

— К сожалению, прекрасная погода, — заметил Беннет, — и воздушные публикации немыслимы. Что делать? Если бы речь шла о дожде, то его можно было бы изготовить. Но ведь нам нужен на дождь, а облака.

— Да, хорошие белые облака, — ответил главный механик.

— В таком случае, Семюэль, обратитесь в научную редакцию, в метеорологический отдел, и предложите от моего имени усиленно заняться вопросом производства искусственных облаков. Нельзя же, в самом деле, быть в зависимости от погоды.»

Самодовольству Френсиса Беннета нет пределов. И ему кажется, что никогда не будет конца этому раю богачей, что ничто в мире не меняется, — лишь республиканская и демократическая партии, обе субсидируемые Уолл-стритом, попеременно становятся у власти.

— Что есть интересного с Марса? — спрашивает он астронома.