Таня Гроттер и магический контрабас - Емец Дмитрий Александрович
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Как вы можете так говорить! – воскликнула Медузия. – Я же превращала путников в изваяния! Любой, кто смотрел на меня, мгновенно становился камнем!
– Ерунда, не вспоминай об этом! Ты была совсем молоденькой девчонкой, комплексующей из-за прыщей, вот и заколдовывала тех бедолаг, которые тебя случайно увидели. Откровенно говоря, я тебя прекрасно понимаю: эти древние греки всюду совали свой любопытный нос. Ты даже на остров удалилась подальше от их глаз, а они все равно шлялись поблизости, размахивая мечами. Все, что мне потребовалось, это вылечить тебя от прыщей. И какой красавицей стала! Даже Бессмертник Кощеев и тот постоянно краснеет, когда прилетает в Тибидохс на скелете своего верного коня...
– Скверный старикашка! Сорок килограммов посеребренных костей, золотая черепушка, янтарные зубы – и все это в латах от Пако Гробанн! – нахмурилась Медузия.
– Но ты не будешь спорить, что он в тебя влюблен! Доцент Горгонова смущенно зарделась. Красные пятна, вспыхнувшие вдруг в разных местах на ее щеках, чем-то походили на вишни.
– Сарданапал! Я же просила! – укоризненно воскликнула она.
Усы академика Белой магии виновато дрогнули.
– Проклятое ехидство! После того, как я случайно выпил настойку с ядом гарпий, никак не могу от него избавиться. Пробовал и печень дракона, и полстакана зеленки с каплей желчи василиска утром и перед сном – ничего не помогает! – пожаловался он.
– Не извиняйтесь, я не обиделась. Просто не люблю, когда при мне произносят это имя... – смягчилась Медузия. – Скажите лучше вот что: неужели мы с вами тащились сюда из самого Тибидохса затем только, чтобы расколдовать этот занюханный люк, который втягивает у прохожих ключи и монетки? Только не лукавьте. Мы же знаем друг друга уже три тысячи лет...
Сарданапал укоризненно посмотрел на свою спутницу и высморкался в гигантский платок со звездами, который загадочным образом возник вдруг у него в руке. Звезды на платке перемигивались и складывались в причудливые созвездия, причем созвездие Жертвенника пыталось обчихать созвездие Стрельца метеоритами.
– Медузия, ты рассуждаешь как волшебница. Поставь себя на место обычного человека. Ключи – это не дребедень. Человек, лишившийся ключей, имеет реальный шанс заночевать на лавочке и подхватить насморк... Вот как я, например.
– Ваш насморк оттого, что вы не надели шарф, когда мы летели над океаном... А нужды лопухоидов меня волнуют очень мало. В их мире полно заколдованных люков, взбесившихся турникетов и самозахлопывающихся подвалов. Нежить не сидит сложа руки. Едва мы уйдем, на этот люк вновь наложат заклятие. И мы ничего не сможем с этим поделать.
Видя, что его спутница начинает сердиться, академик Сарданапал легонько подул на платок, и тот растаял у него в ладони, предварительно превратившись в синюю мочалку.
– Прости, Медузия. С недавних пор я подозреваю, что мое чувство юмора тоже кто-то заколдовал. Не исключаю, что его сглазили таджикские джинны, которым я запретил устраивать пыльные бури... М-м... Ты видела человека, который только что вышел из подъезда?
– Видела. Но каким образом вы сумели? Я хочу сказать, вы же были под землей!
Сарданапал загадочно улыбнулся:
– О, если я захочу что-то увидеть, несколько метров асфальта мне не помешают. И что ты о нем думаешь?
– Крайне неприятный тип... Бр-р... Даже от лопухоида обычно ожидаешь большего.
– Ну-ну, Медузия, не будь такой суровой. Хотя бы из уважения к памяти Леопольда Гроттера.
– ЛЕОПОЛЬДА ГРОТТЕРА? Он его знал? – пораженно воскликнула Медузия.
Сарданапал кивнул.
– Более чем. Он его родственник. И даже довольно близкий – всего-навсего троюродный племянник сестры его бабушки. Разумеется, для лопухоидов такое родство – седьмая вода на киселе, но мы-то с тобой знаем формулу магородства Астрокактуса Параноидального!
– Он родственник Гроттера! Так вот почему мы...
– Тшш! – Академик внезапно поднес палец к губам, приказывая Медузии замолчать. Оба его уса разом напружинились и указали на канализационный люк.
Кивнув, Медузия бесшумно подкралась к люку и, присев на корточки, резко просунула туда руку. В ту же секунду из колодца послышался противный визг.
– Есть! Схватила! А ну стой! – крикнула преподавательница нежитеведения.
Когда рука Медузии вновь показалась на поверхности, ее пальцы крепко вцепились в ухо маленькой дамочки с бугристым фиолетовым носом и зелеными волосами. Ступни у шипящей дамочки были престранные – плоские и весьма смахивающие на ласты. Пленница шипела, плевалась, щелкала треугольными зубами и пыталась лягнуть Горгонову то правой ластой, то левой, а то и обеими поочередно.
– Убьюга на местюга! А ну отпущуги кому говорюги! Напустюги заклюнюги! Тьфуги на тыги! И на тыги тъфуги! – яростно выкрикивала она.
– Ишь ты – кикиморка! Любопытный экземплярчик, довольно крупный... – с интересом разглядывая пойманную Медузией дичь, прокомментировал Черноморов.
– Опять эта нежить! – брезгливо поморщилась Медузия. – Порой я начинаю сомневаться, что Та-Кого-Нет действительно исчезла. То кто-то подослал Мертвого Грифа, а теперь вот это страшилище... А ну не трепыхайся!
– А-а-а! Сама страшилюга! Отпущуги сволочуги! Моя свои делуги проходуги! Нужнуги вы мнуги рвануги штануги! Тъфуги на тыги! – визжала кикиморка, не оставляя попыток пнуть Медузию ластой. Той приходилось удерживать ее на расстоянии вытянутой руки, что было непросто, так как кикиморка была довольно упитанная.
– Перестань голосить! Кто тебя подослал? Говори! – строго потребовала Медузия.
– Ничевуги не скажу ги! Глупуга ведьму га! Сейчас как сделугу тебе проклянугу! Сыграешь в гробугу! – гневно пропищала кикиморка, пытаясь сопроводить свои слова прицельным плевком.
Горгонова сурово зыркнула на кикиморку своими пронзительными глазами.
– Попробуй! – сказала она с угрозой.
– Очнюга ты мне нужнуга! – мгновенно передумала хитрая кикиморка и жалобно зашепелявила, что она несчастная сирота и что ее, сироту, всякий может обидеть.
– Ага, обидишь тебя, сиротинушку! – хмыкнул Сарданапал. Академик сделал вид, что хочет поднести палец ко рту кикиморки, и тотчас ее острые треугольные зубы щелкнули, точно капкан. Не отдерни Сарданапал руку, у него стало бы одним пальцем меньше.
– Она ничего не расскажет. Я знаю этот народец. А что она не по своим делам тут шастала, так это точно. Может, заспиртуем ее для музея, чтобы никому не проболталась? – предложила преподавательница нежитеведения, энергично встряхивая кикиморку за ухо.
– А-а-а-а-а! Не хочу га в спиртуга! Я буду молчуга! Буду самая тихая тихуга! – пронзительно заорала кикиморка.
– Не стоит, Медузия. Помещать ее в банку совершенно необязательно. Я сделаю так, что она все забудет. – С ловкостью, которой сложно было ожидать от неповоротливого флегматика с круглым брюшком, Сарданапал схватил кикиморку за ласту и, подув ей в ухо, вполголоса произнес:
– Склеротикус маразматикус! Полниссимо дебилиссимо!
После этого он хладнокровно разжал пальцы, уронив шпионку в траву. Некоторое время зеленая дамочка очумело трясла головой, явно находясь в сильном замешательстве. На Сарданапала и Медузию она смотрела тупо и без любопытства. Сделав несколько заплетающихся шагов по газону, кикиморка слегка опомнилась, презрительно фыркнула и, вразвалку подойдя к люку, прыгнула туда солдатиком. Из люка выбрызнул небольшой фонтанчик воды, раздалось несколько нехороших слов – и все стихло.
– Уплыла, – сказал Сарданапал, указывая зеленым усом направление.
– Ужасно надоела вся эта нежить. Давно пора наложить на нее заклятие, чтобы не совалась к лопухоидам. Однажды она нарушит равновесие сил, и тогда нам всем придется плохо. – Медузия озабоченно прищелкнула языком.
Сарданапал легкомысленно отмахнулся:
– Ерунда, Медузия. Ты, как всегда, преувеличиваешь. Нежить – это бестолковая сила, возникшая из хаоса и частично сохранившаяся со времен язычества. Да, нежити много, в десятки раз больше, чем нас, магов – белых и черных, но она никогда не была в состоянии договориться между собой. Сколько я себя помню, нежить всегда нарушала запреты, устраивала лопухоидам пакости и расшатывала равновесие. Но пока цел волос Древнира и стоят Ворота, нашему миру ничто не угрожает. Даже со стороны темных магов, которых мы никак не выкурим из Тибидохса.
