Коктейль на троих - Маделин Уикем
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Когда же должен родиться ваш ребеночек, дорогая? – осведомилась гардеробщица.
– Двадцать пятого марта, – ответила Мэгги, широко улыбаясь. – Еще через три недели!
– Вы, надеюсь, уже собрали свой «тревожный чемоданчик»? – Гардеробщица подмигнула. – Такие вещи не стоит откладывать.
Мэгги почувствовала, как у нее по спине побежали мурашки. «Кому какое дело, собрала я вещи для больницы или нет?!» – в ярости подумала она. И почему буквально все заговаривают с ней именно об этом, словно нет никаких других тем для разговоров? Буквально сегодня какой-то подвыпивший мужчина подошел к ней в пабе, куда она зашла пообедать, и, указывая на ее живот сосискообразным пальцем, косноязычно пробормотал: «Примите поздравления, дорогуша. Кого ждете: мальчика или девочку?!»
От этого осточертевшего вопроса Мэгги едва не стошнило прямо на него, и она сдержалась лишь с большим трудом.
– Ваш первенец, насколько я понимаю, – заметила гардеробщица без малейшего намека на вопросительную интонацию.
«Неужели это так очевидно? – с горечью подумала Мэгги. – Неужели всему миру с первого взгляда ясно, что я, Мэгги Филипс – или миссис Дрейкфорд, как ко мне обращаются в клинике, – еще ни разу не рожала и не имею никакого опыта в обращении с детьми? О, я несчастная!..»
– Да, это мой первый ребенок, – ответила она сколь возможно любезно и протянула руку, надеясь поскорее получить серебряную пуговицу-номерок и пройти в зал.
Однако гардеробщица и не думала ее отпускать. Едва не пуская слюни от умиления, она во все глаза таращилась на раздутый живот Мэгги.
– Видите ли, у меня у самой четверо, – сообщила она. – Три девочки и мальчик. И каждый раз последние несколько недель беременности казались мне самым удивительным временем в жизни! Не спешите выбрасывать их из памяти, дорогая. Вот попомните мои слова – когда-нибудь вы будете вспоминать эти дни с добрым чувством. А вы знаете, что…
– Да, конечно, – перебила ее Мэгги, приятно улыбаясь. – Вы правы.
«Отстанешь ты или нет?! – мысленно возопила она. – Да, я ничего об этом не знаю и знать не хочу. Зато я лучше всех умею сверстать номер и все знаю о полях, полноцветной печати и шрифтах. О боже, за что мне такие муки?!»
– Мэгги!
Она обернулась на голос и встретилась взглядом с Кендис.
– Я увидела тебя в зеркале, – объяснила подруга. – Я сама только что пришла, но успела занять столик.
– Превосходно!
Мэгги пробиралась следом за Кендис сквозь толпу, ежась под направленными на нее любопытными взглядами. Насколько она успела заметить, она была здесь единственной женщиной в положении. Да что там говорить – во всем баре не было даже ни одной толстой женщины! Куда бы Мэгги ни бросила взгляд, всюду она видела худющих восемнадцатилетних девчонок с плоскими животами, тонкими, как спички, ногами и торчащими вперед крошечными грудками.
– Как ты себя чувствуешь? – Кендис остановилась возле столика и придвинула ей стул.
«Я не больна!» – хотела огрызнуться Мэгги, но только поблагодарила подругу и села.
– Закажем что-нибудь или подождем Роксану? – спросила Кендис.
– О, я не знаю. – Мэгги слегка пожала плечами. – Наверное, лучше подождать.
– Но с тобой точно все в порядке? – с любопытством осведомилась Кендис.
Мэгги вздохнула:
– Кажется, да. Просто мне до тошноты надоело быть беременной! Знаешь, как ко мне относятся окружающие?
Как будто я – слабоумная, и меня надо жалеть и гладить по головке.
– Ты – слабоумная?! Да ты выглядишь просто прекрасно!
– Ох, перестань, Кен. Ты же видишь, какая я толстая! Безобразно толстая!
– Послушай, Мэгги, – твердо сказала Кендис, – в доме напротив моего живет одна девчонка, которая тоже в положении. Так вот, я уверена – если бы она увидела тебя, она бы тотчас выкинула от зависти!
Мэгги рассмеялась:
– Кендис, я тебя просто обожаю! Ты всегда умеешь найти нужные слова и утешить меня.
– Но ведь это правда! – Кендис потянулась за карточкой меню в темно-зеленой кожаной папке с серебряными застежками. – Ну-ка посмотрим, что у нас тут есть. Я уверена, Роксана сейчас подойдет.
Роксана Миллер в это время была в дамской комнате. Стоя перед зеркалом, она тщательно подкрашивала губы красновато-коричневым карандашиком. Закончив, она крепко сжала губы и отступила на шаг, критически разглядывая свое отражение.
Собственные скулы ей всегда нравились. Роксана часто думала – какое счастье, что этого у нее уже никто не отнимет. Но вот белки светло-голубых глаз показались ей желтоватыми, как у заядлой курильщицы, кожа после трех недель лежания на Карибских пляжах покрылась слишком темным загаром, а от этого нос выглядел чересчур длинным и – о, ужас! – крючковатым. Бронзовые с золотистым оттенком волосы свободно падали на плечи из-под воткнутого в них черепахового гребня – пожалуй, даже слишком свободно. Что ж, по крайней мере это она в состоянии поправить.
Пошарив в сумочке, Роксана достала щетку для волос и попыталась привести прическу в порядок.
Как всегда в последнее время, на ней была белая майка. Роксана была уверена – ничто так не оттеняет тропический загар, как простая белая майка, но сегодня контраст показался ей слишком уж резким. «Наверное, я переборщила с солнечными ваннами – вот и стала похожа на мулатку», – вздохнула Роксана, убрала щетку в сумочку и… невольно улыбнулась своему отражению. Несмотря на все изъяны (а собственную внешность Роксана оценивала совершенно объективно), общее впечатление было вполне сносным.
Позади раздался шум спускаемой воды, и дверца одной из кабинок отворилась. Из кабинки, поправляя на ходу юбку, вышла девушка лет девятнадцати. Остановившись рядом с Роксаной, она наклонилась к раковине, чтобы помыть руки. У нее была светлая, гладкая кожа и большие темные глаза, которые казались сонными. Прямые до плеч волосы, постриженные а-ля Нефертити, напомнили Роксане абажур лампы. Губы девушки были темно-красными, словно спелая слива. Косметикой она явно не пользовалась, да это ей было и ни к чему.
Перехватив взгляд Роксаны, незнакомка улыбнулась и вышла. Дверь за ней давно закрылась, а Роксана все стояла перед зеркалом и разглядывала себя. Отчего-то она вдруг почувствовала себя неопрятной и очень-очень старой. А что может быть противнее тридцатитрехлетней старухи, которой все еще очень хочется нравиться?
Одной этой мысли оказалось достаточно, чтобы Роксане расхотелось улыбаться. Все следы воодушевления и радости исчезли с ее лица, уголки губ скорбно опустились, а взгляд потух. С холодным вниманием разглядывала она крошечные красные звездочки лопнувших сосудов на щеках. Ей сказали, это у нее от карибского солнца. Черта с два – от солнца! Возраст есть возраст.
