Нежить - Андрей Петракеев

Александр сначала было замер, запнулся, потом пошёл быстрее. В голове мелькнула мысль, что водитель внедорожника зря набрал такую скорость, ведь он не успеет остановиться перед переходом. Потом пришла другая мысль — колёса у «Грандстоуна» были почти полутораметровой высоты, что ему какие-то стержни высотой всего в двадцать сантиметров?

Александр спешил, «бигфут» набирал скорость, а из-за угла, позади него выскочил полицейский «фалкон», у которого из подкапотной пушки вырвался сгусток электроплазмы и, нагнав «бигфут», ударил сзади в крышку багажника. Плазма растеклась по металлу, окутывая внедорожник неестественным бледным свечением. Посыпались искры, внедорожник вильнул, его понесло боком. Александр уже бегом пересёк последние метры улицы и вскочил на бордюр, пробежав по инерции несколько шагов. Вдруг сзади, словно тараном что-то ударило, он успел подумать, что споткнулся, одновременно отмечая, что стена напротив стоящего здания уж слишком быстро приближается. Удар. Темнота. Нет, не темнота. Вообще ничего. Ничего. Потому что мозг человека в коме не может регистрировать такое понятие как темнота.

«Бигфут», который, зацепившись колёсами сначала за стержни, а потом за бордюр, перевернувшись, ударил своим огромным бампером Александра и, проехав на боку по тротуару, ударился в стену того же дома. Днище его искрило, разбрасывая искры как от сварки, из-под капота валил дым. Кто бы не сидел в салоне, был мёртв. Электроплазма пагубно влияет на начинку электромобилей, пережигая все цепи, попутно убивая всё живое, с чем соприкасалось. Полиция использовала электроплазму только в экстренных случаях. После её использования электромобиль починить было невозможно, а человек, попавший под удар, превращался в обугленную мумию.

Светофор три раза моргнул красным, стержни убрались в асфальт, загорелся зелёный свет, но никто не тронулся. Всю улицу впереди запрудили полицейские «фалконы» и «интерцепторы». Где-то позади них замигала своими огнями «скорая помощь», гнусавя противным сигналом. Полицейские машины нехотя расступались, пропуская медиков. На пульт управления движением уже поступил сигнал от видеокамер, что имеется пострадавший и он, возможно, жив.

Медицинская машина остановилась и из неё выпрыгнули трое в серо-голубых комбинезонах. У одного в руках был небольшой чемоданчик, другие двое несли складные носилки. Медик с чемоданчиком подбежал к лежавшему у стены дома Александру. Поставил чемоданчик на асфальт тротуара и, открыв его, достал сканер. Медленно водя им вдоль тела, медик посматривал на внутреннюю сторону крышки чемоданчика, где был укреплён монитор сканера.

— Множественные переломы, смещение позвонков, лопнула селезёнка, разрыв печени, сердечный ритм замедлен, степень восьмая я думаю, сильнейшее сотрясение мозга, обширные гематомы, открытые рваные раны, лопнувшая кожа, но как ни странно, он жив. — Медик убрал сканер и достал небольшой баллончик и прозрачную упаковку с металлическим кругляшом. — Основной осмотр проведут в клинике, а сейчас в пену и везём быстро. Бардо, сделайте ему укол неоливтина.

— В какое место?

— Я думаю в ногу, в любую. Там меньше всего повреждений. — Медик прикрепил к шее Александра овальный плоский прибор размером с монету — ЧИЖ, — чип инициации жизнедеятельности. Потом резкими движениями встряхнул баллон и начал медленно покрывать Александра пеной. Он начал от шеи и медленно продвигался вдоль тела. Его не смущало, что пострадавший лежит на боку, при этом сильно скрючившись. Пена застынет через несколько секунд и образует надёжный контейнер для транспортировки. Тот, кого медик назвал Бардо, достал из чемоданчика инъектор, и осторожно отодвинув брючину на ноге Александра, прислонил жало к ноге.

— П-с-с-с, — инъектор сработал, вводя порцию неоливтина, и на его боковой панели автоматического шприца замигал красный огонёк.

— Я закончил, мистер Филс. — Сказал Бардо, убирая инъектор в чемоданчик.

— Отлично, сейчас я запеню ноги, и можете грузить его. — Филс сноровисто водил баллончиком над Александром. — Разворачивайте носилки.

Бардо и его напарник осторожно приподняли Александра и перенесли на носилки. Закрепили облепленное пеной тело пострадавшего широкими лентами ремней безопасности. Потом подхватили носилки и понесли к машине. Как только носилки поставили на специальную подставку и закрепили, Филс посмотрел на коммуникатор. 19.37, осмотр и упаковка пострадавшего прошла за шесть минут. Неплохо. Он проследил за действиями санитаров и как только те закончили крепить носилки, прошёл вдоль борта машины и сел впереди, рядом с водителем.

— Живой? — спросил водитель, выруливая на дорогу.

— Живой. Если в клинике постараются, то будет в порядке. Но, мне кажется, что у этого пациента шансов очень мало. Слишком сильные повреждения. Ставлю двадцатку, что он не протянет и двух суток.

— Я не спорю на чужую жизнь. — Водитель нахмурился.

— А я и не предлагаю. Это так к слову. — Филс откинулся на спинку сиденья и посмотрел в потолок кабины. Чёрт побери эту работу! Чёрт побери эту жизнь! Как всё надоело! Едешь, спешишь, везёшь в клинику, делаешь им инъекции, ставишь аппарат прямого дыхания, замораживаешь, в общем, делаешь всё, чтобы спасти, а они умирают на операционном столе. Или ещё хуже, не доезжая до него. А у тебя остаётся чувство вины, будто это ты что-то не доделал, не смог помочь до конца, не довыполнил свой долг медика. Пора менять работу. Может устроиться куда-нибудь в небольшую клинику дежурным врачом? Или в аптеку провизором? Может вообще бросить медицину и пройти какие-нибудь курсы переквалификации? Можно конечно, но кто тогда будет спасать этих несчастных? Вывозить их с улиц? Кто? Ведь он и его экипаж считается самым лучшим в службе скорой медпомощи. Да и не так часто умирают те, кого он привёз в клинику, и не его в том вина! Он всё делает правильно, а главное быстро.

— Приехали, мистер Филс, — водитель оторвал медика от его мрачных мыслей. Машина остановилась, и Филс увидел широкий двор клиники Святого Грэгора.

— Хорошо Володя, стандартная процедура номер два. — Филс открыл дверцу и вышел. — Я в приёмный покой.

Как только Филс покинул салон, машина сдала задом к небольшому пандусу, там уже ждали четверо из команды приёмного покоя. Стандартная процедура номер два, пострадавшего повезут прямиком в операционную. Данных, которые подал Филс, было вполне достаточно для того, чтобы не проводить повторного сканирования, а сразу приступить к борьбе за жизнь пострадавшего.

Команда медиков сработала точно и слажено. Ни одного лишнего движения. Александра переложили на каталку с пневмоподвеской и быстро укатили в здание. Каждый делал своё дело. Кто-то уже наложил на виски пострадавшего клеммы синхронизатора, кто-то, растопив небольшой кусочек пены, делал инъекцию. Ещё не доезжая до операционной, Александр был подключён к сложной аппаратуре, дело оставалось за хирургами и остепластиками.

Филс, скинул на терминал клиники данные о пациенте и теперь стоял и смотрел вслед шестерым медикам, катящим каталку по коридору. Выживет или нет? Филс вздохнул и, повернувшись, пошёл на выход из приёмного покоя. Выживет или нет? На всё воля Бога.

Уже час хирурги сшивали, сращивали, скрепляли, удаляли осколки костей. Остеопластик колдовал над сложным аппаратом. Его очередь наступит, как только хирурги соберут воедино все органы и зашьют, срастят плоть.

Прошёл ещё час и хирурги отошли от операционного стола, а санитары и помощники переложили Александра на каталку и покатили её к аппарату остеопластики. Аппарат имел форму трубы с широким люком в торце. Каталку подвезли к открытому люку и зацепили за тяговый механизм. Медик, обслуживающий аппарат, нажал на пульте несколько кнопок, механизм начал втягивать платформу каталки в трубу. Как только платформа полностью въехала, круглый люк закрылся и в трубу стал поступать желтоватый газ. Остеопластик, поглядывая на монитор терминала, нажимал кнопки, корректируя программу. К телу пациента поползли гибкие щупальца датчиков, заработал механизм изменения гравитации и тело поднялось над платформой, зависнув в невесомости. Хирурги, что делали операцию, удалились, а в операционной остались лишь врач — остеопластик и его помощник. Восстановление костных структур переломанных ног и рук много времени не заняло, сложнее было с позвоночником. Смещение нескольких позвонков ставили под сомнение исход всей операции. Защемлённые нервы и микрососуды могли быть невосстановимыми. А это означает, что пациент навсегда останется инвалидом. Проблема с позвоночником может отразиться на общем состоянии организма. Кома или полная или частичная парализация.

— Как Вы думаете, Коди, удастся ли нам спасти этого молодого человека? — спросил остеопластик у своего помощника.