Нерусская Русь. Тысячелетнее Иго - Андрей Буровский

Правление Екатерины стало очередным погромом Руси, учиненным собственным правительством. Идет планомерное торможение экономического развития, бессмысленное и жестокое расточение жизней и судеб.

Вспомним же Российскую империю, в которой до 1861 года совершенно официально 85 % населения рассматривалось как «вонючие мужики», подлежащие перевоспитанию. А дворянство и интеллигенция всерьез спорили, кому из них руководить народом… Но самих себя, что характерно, ни дворяне, ни интеллигенты частью народа не считали. Образованный слой жил «опричь» собственного государства… Бессмертные традиции «опричнины».

В геополитике – взлет, решение вековых русских проблем?

С одной стороны – да! Эпоха Екатерины – объединение земель Восточной и Западной Руси. Выход к Черному морю, присоединение Крыма, выход за Кавказский хребет… появляется целая новая страна: Новороссия.

Но и здесь Россия ухитряется получить намного меньше, чем могла бы. В ходе войн с Турцией Екатерина готовится к взятию Константинополя и восстановлению Византийской империи; она даже назвала Константином одного из внуков – всерьез готовила к византийской короне.

А расклад в мировой политике таков, что не только Византию не удается восстановить, но и с Турцией приходится воевать еще много раз.

Так происходит почти всегда, до самого конца царской России… Судите сами: вот грандиозная, мирового значения победа над Наполеоном! Никто и не отрицает, что Россия сыграла решающую роль в этой войне. А странный мир в Вене 1815 года никак не учитывает этого факта. Вообще. Франции дают возможность быстро подняться. Русское присутствие в Германии сходит на нет к 1820-м годам, причем в германских газетах ведется ожесточенная антирусская кампания. Российская империя все больше превращается в международного изгоя.

1820-е годы – фактический провал долго подготавливаемого греческого восстания. Россия уже готова взять Грецию под свою руку, но не берет, а роль европейского спасителя от турок выполняет Британия.

1855 год – выигранная Крымская война удивительным образом превращается в провал и в поражение.

1878 год – русские войска громят турок, они готовы к взятию Константинополя и расчленению Турецкой империи. Но Константинополь не берут, результаты войны во много раз скромнее того, на что может рассчитывать Россия.

Самый конец XIX века: после реформ Александра II идет новый бурный экономический подъем. Менделеев предсказывает, что к середине XX века Россия будет самой богатой и сильной страной мира, что в ней будут жить больше 300 миллионов человек.

Этот подъем буквально сходит на нет в цепи войн и революций 1904–1907 годов.

Грандиозные проекты присоединения Центральной Азии и Тибета сводятся, в конце концов, к одной Русско-японской войне, нужной только одной из придворных группировок. К тому же к проигранной войне! К тому же к войне, ставшей детонатором революции.

К тому же Портсмутский мир намного хуже, чем можно было бы ожидать по итогам Русско-японской войны.

В логике непостижимых для ума, роковых для России событий – и ее вступление в Первую мировую.

Во-первых, сама эта война была России совершенно не нужна.

Во-вторых, если уж воевать – то вместе с Австро-Венгрией и Германской империей, как часть континентальной Европы.

В-третьих, война велась какая-то непонятная: больше в интересах союзников, чем самой России. Россия же регулярно платила СВОЕЙ кровью за удовольствие союзников наступать… То есть за ЧУЖИЕ успехи.

В-четвертых, для России Первая мировая война оборачивается революцией, обвалом, катастрофой. После превращения большевиками России в сателлит и союзника Германии она не вошла в число держав-победительниц. И за свой подвиг Россия не получает буквально НИЧЕГО. Вообще ничего.

Все как всегда: почти выигранная Великая война оказалась проигранной. Русские оказались виноваты уже в том, что они существуют. Ни к чему миллионные жертвы, невероятное напряжение, лишения и утраты.

А разве при советской власти было не так?

Для начала: по крайней мере до 1937 года Советская Россия и весь Советский Союз вполне официально считался вовсе не самостоятельным государством, а территорией, где правит Третий Интернационал. Все ее колоссальные ресурсы – опять же вполне официально – были направлены на подготовку Мировой революции.

«Чтобы выиграть Гражданскую войну, мы разорили Россию», – вслух признавался лучший друг пролетариев всего мира Лева Троцкий.

Теперь, чтобы начать и выиграть Мировую гражданскую, разоряли весь Советский Союз.

Переворот Сталина покончил с этим маразмом, но и Вторая мировая война показывает ту же самую схему: ценой неимоверных усилий, потерь, расточений богатств и жизней СССР получает намного меньше, чем заслужил. Срабатывает какая-то зловещая алхимия, и выигранная борьба за мировое господство оборачивается появлением локальной Империи. Вроде бы что-то и получено, но во много раз меньше возможного.

И потом несколько раз правительство СССР пресекает то, что делает народ своим талантом и трудолюбием. И потом СССР не раз спасает западный мир – хотя бы во время мирового экономического кризиса 1974–1975 годов.

Не хочется писать о последствиях 1991 года… Я сделал это в другой книге[3], здесь же отмечу главное: вся история России вполне плавно ведет и к стабилизационному фонду Российской Федерации, хранимому с США и использованному для спасения ЧУЖОЙ экономики, для проведения ЧУЖОЙ политики. И для регулярного уплывания НАШЕГО капитала за рубеж.

ПОЧЕМУ? Что за зловещая «алхимия», раз за разом на протяжении тысячи лет превращающая в пшик колоссальные усилии народа?!

Объяснения даются порой довольно остроумные.

С точки зрения Александра Бушкова, тут все дело в православии. То-то все православные страны знают массу исторических трагедий, внезапных обрывов исторического развития, попятных движений и катастроф[4].

Эту точки зрения неожиданно поддерживают два филолога и семиотика: они считают, что в западном христианстве с XIII века появилось представление о нейтральном – о личностях, явлениях и поступках, которые не грешны и не праведны. Пока прямо не затрагивалась религия, западное общество могло изменяться, не ставя под сомнение свои важнейшие ценности. Научившись у арабов делать бумагу и создавая горнорудную промышленность, западные христиане и не грешили, и не приближались к святости.

А восточная церковь по-прежнему видела мир как столкновение абсолютного Добра и абсолютного Зла. Добрых и злых сил. Не было в мире ничего, что не было бы или праведным, или грешным.

Чтобы провести любые, даже самые скромные реформы, нужно было «поменять знаки»: провозгласить прежде считавшееся абсолютно праведное – грешным, а абсолютное Зло – таким же абсолютным Добром.

Для того чтобы учиться у Европы, Петру «пришлось» разрушить представление о странах «латинства» как о грешных странах, религиозно погибших землях. Одновременно надо было разрушить представление о России как совершенной стране, в которой все свято и ничего нельзя изменять.

Петр I объявил Святую Русь отсталой и дикой, несовершенной и грубой. Грешные западные страны, населенные чуть ли не бесами, объявил цивилизованными и просвещенными, источником знания и культуры. В такой перевернутой системе ценностей само собой получалось, что грешная, ничтожная Русь просто обязана перенимать мудрость у праведного ученого Запада. Теперь как раз немецкая одежда повседневна на обритых дворянах, на свадьбе же бородатых шутов их одевают в русскую народную одежду, а в гимназиях XVIII века русскую одежду будут заставлять надевать лентяев и двоечников. В НАКАЗАНИЕ – как столетием раньше надевали немецкую[5].

Вот и получается – любые изменения, любые движения культуры в православной стране должны приводить к разрыву с прошлым, к катастрофам. Точка зрения интересная, но берусь дополнить ее не менее красочным и довольно-таки мрачным повествованием о точно таких же катастрофах, разрывах, обрывах и катаклизмах, произошедших абсолютно во ВСЕХ странах, включая и западнохристианские.

Приведу только два примера: Тридцатилетняя война в Германии 1618–1648 годов по своему ожесточению, непримиримости сторон, чудовищным последствиям была несравненно страшнее и нашего раскола XVII века, и даже Гражданской войны 1917–1922 годов. Это «наша» Гражданская, продолжавшаяся 30 лет и приведшая к исчезновению трети, а в некоторых областях Германии и половины населения.

Масса протестантов бежала из Франции, Берлин в середине XVII века на треть был населен французами и баварцами. До сих пор в Германии много людей с французскими фамилиями… Они имели порой довольно большие неприятности в годы гитлеризма: даже если совершенно забыли о своем происхождении от французского предка.