Пилюли для феи - Катерина Снежинская

— Я тебе тоже больше не нужен?

Росс к медику даже не обернулся, только глаза устало прикрыл.

— Нет, Яте, ты тоже иди.

Тег помялся на пороге, помолчал, разглядывая косяк. Но всё-таки спросил.

— С тобой всё в порядке?

— Абсолютно. Просто устал. Увидимся завтра.

Курой кивнул, мотнув чёлкой. За полгода волосы у него отросли так, что почти закрывали лицо до самого подбородка. Тег смотрел из-под них, как собака: настороженно, словно бы постоянно исподлобья. Зато и выражение его физиономии разобрать стало ещё сложнее. Хотя она и раньше эмоциональностью не отличалась.

— До завтра.

Альв чуть откинул голову назад, прислушиваясь к конторе. Всё же есть в пустых офисах что-то особенное, какая-то своя тишина. Неполная: радиаторы едва заметно гудят, мебель поскрипывает, будто просыпаясь, тихо-тихо потрескивают газовые светильники. Комнаты словно готовятся к собственной ночной жизни. Дожидаются, пока последний живой уйдёт. Только вот Алексу никуда идти не хотелось.

Альв обошёл стол, ведя пальцами по аккуратно разложенным бумагам. Сел в кресло, опершись затылком о подлокотник. Выдохнул, будто отпуская что-то. Потянулся к секретеру и, поняв, что если позы не поменяет, то не дотянется, приоткрыл глаза. Усмехнулся, мотнув головой. И снова опустил веки.

Медный ключик в замке повернулся сам собой. Крышка отвалилась, но не резко, а так, словно её кто-то аккуратно придержал снизу. Серебряный поднос, позвякивая широким стаканом о хрустальный графин, вынырнул из темноты шкафа, неторопливо подбираясь к столу.

— Привычки не так легко забыть, как объявить себя не-лордом? — язвительно поинтересовались от дверей.

Поднос просел, почти коснувшись пола. Но выровнялся, покачнувшись, и благополучно приземлился на столешницу. Только стекло вновь звякнуло, как будто раздражённо.

— Добрый вечер, Гиккори, — Росс сел прямо, коснулся манжеты, поправляя запонку. — Присаживайтесь.

— Ещё скажите, что рады меня видеть, — усмехнулся инспектор, вероятно, и не заметив, как повторил жест альва.

Вот только запонки у него не рубиновые были — стеклянные. Да и манжетам не хватало снежной белизны. И галстук, не завязанный, а словно бы перекрученный, не прибавлял ни красоты, ни аккуратности. Как не старался полицейский, а до элегантной небрежности лорда он недотягивал.

— Присоединитесь? — поинтересовался Росс, указывая на графин и нагло игнорируя вопрос.

— А что у вас? — приглашение инспектора словно бы и не заинтересовало.

— Коньяк. Не самый лучший, но вполне приличный.

— Ну, давайте, что ли.

Гиккори прошёл в кабинет, повозился, устраиваясь в кресле. Огляделся, как будто не зная, куда пристроить шляпу с котелком. И, в конце концов, просто положил их на край стола. Принял бокал, в котором янтарной жидкости плескалось на добрых два пальца. Отпил и изобразил на лице вежливое недоумение. Мол: «Не знаю, как там у лордов, а по мне коньяк просто отличный».

— Сигару? — вежливо-равнодушно предложил Росс.

— Если они у вас такие же не самые лучшие, то не откажусь.

Закурили. Сизоватый дым поплыл по кабинету, собираясь чуть дрожащим ореолом вокруг плафонов газовых светильников.

— Ну, так по какому вопросу вы пришли со мной собачиться на этот раз? — всё тем же неопределённо-спокойным тоном спросил Росс.

— Разве слово «собачиться» входит в лексикон лордов? — приподнял ровные, будто выщипанные — а, может, и на самом деле выщипанные? — брови инспектор.

— Бросьте, Гиккори, — поморщился Алекс. — Нет у меня настроения с вами отношения выяснять. Да и сил, честно говоря тоже.

— Что ж вас так допекло?

Полицейский скривился, будто всё происходящее ему не слишком нравилось. Но обмяк, опустил плечи, расслабляясь и откидываясь на спинку кресла.

— Да то же что и вас. Этот новый закон о сотрудничестве частных детективов и полиции. После того как я объявил своим работникам, что вы можете привлекать агентство в качестве экспертов, они мне бойкот объявили. Ну, не совсем бойкот. Скорее, цирк на выезде. Изображают армейское рвение.

— Что так? — искренне удивился Гиккори. — Неужели помощь полиции — это настолько против правил?

— Да не сама по себе помощь. Скорее, необходимость писать отчёты по форме, — усмехнулся Росс. — И вот это место… — альв прикрыл глаза, припоминая, — «… граждане, привлечённые в качестве экспертов, временно получают статус вольнонаёмных сотрудников со всеми правами и обязанностями рядовых служащих полиции. Как то: необходимость соблюдения субординации; обращение по форме, принятой…». Ну, там много чего ещё. Вот они теперь на каждом шагу и отдают честь, да вытягиваются во фрунт.

— Думаете, мне это всё нравится? — ощетинился инспектор. — Или мои полисмены этому закону рады? Да век бы вас… — оборотень пожевал губами, будто заталкивая ненужные эпитеты туда, откуда они вылезли, — … частников не видеть! На нас, видите ли, тоже приказы давят! Теперь с каждой цацкой магической к вам на поклон идти! Вы моё отношение знаете, Росс. Я его никогда не скрывал! Мне это тоже поперёк…

Полицейский похлопал ладонью себя по хребту.

— Ну так обратитесь в другое агентство, — пожал плечами Алекс.

— Ха! В другое! А платить я из своего кармана буду? У нас бюджет курам на смех. И почему-то частники бесплатно работать не желают! Не знаете почему?

— А «След» — это единственное агентство, имеющее теурга, которое вам по карману, — спокойно подытожил альв. — Ещё коньяка?

— Да будь моя воля!..

— Ни вашу, ни мою волю тут никто не учитывает, — перебил инспектора управляющий. — И что-то мне подсказывает: пока следствие по делу леди Ольги не закроют, нас ждёт ещё много неприятных сюрпризов и приказов. Поэтому пока есть возможность, давайте просто пить коньяк и беседовать о приятном.

— Это о чём, например? — всё ещё напряжённо отозвался Гиккори.

— Вы хорошо распробовали напиток? Уловили шоколадное послевкусие? — Алекс снова откинулся на спинку кресла. — Меня уверяли, что такой эффект может получиться только, если коньяк выстаивают в бочках из золотого дуба.

— Да пижонство это всё! — подумав, отозвался оборотень, затягиваясь сигарой. — Главное, не бочки, а купаж…

Душисты дым плыл в воздухе, накладываясь пластами, завиваясь колечками вокруг светильников. Офис недовольно прислушивался к неторопливому и совсем неделовому разговору. Контора хотела уже начать свою ночную жизнь. Но двое мужчин явно никуда не спешили.

Сегодня Яте пришёл раньше чем обычно. Публика только начала подтягиваться. И ангар был ещё пустым и гулким, пах так, как и полагалось старому складу — пылью, сухой бумагой и трухлявым деревом. Ни крови, ни пота, ни разогретого огнём и хлещущими через край эмоциями воздуха.

Имелось в этом что-то в корне неправильное.

Тег расстегнул пиджак, аккуратно, чтобы не помялся, положил его на скамейку. Бросил сверху галстук, рубашку. Подумал и всё-таки стянул нижнюю сорочку. Передёрнул плечами. Температура в сарае не слишком отличалась от уличной. Но холодный воздух прошёлся щупальцем по позвоночнику, заставляя мышцы дёрнуться, как под током. А это возбуждало.

Дамочка, кутавшаяся в меха рядом с рингом, на котором ещё возились рабочие, повернулся к тегу, окидывая его оценивающим взглядом. И, не заинтересовавшись, отвернулась.

Курой усмехнулся, обматывая бинтом левую кисть. Он прекрасно знал, что впечатления не производит. Низкорослый, узкоплечий, жилистый, словно верёвками перетянут. Да ещё и смуглый до желтизны. Это потом, после того как он из-за верёвок выйдет с бешеной окровавленной мордой, женщины бросаются, будто он невесть какой красавчик.

Яте ничего против такого расклада не имел. У него тоже перепихон в приоритетах шёл после хорошей драки. Впрочем, без первого можно и вовсе обойтись.

— Помочь?

Дела у Папаши Руха, организатора подпольных боёв и тотализаторов, явно в гору шли. Пузо, и раньше немаленькое, теперь вовсе грозило порвать атласную жилетку. А всем известно, что размер живота — главный критерий успешности дварфа. Но у Папаши и другие атрибуты, полагающиеся удачливому бизнесмену, имелись. Золотая цепь, больше смахивающая на колодезную, чем на часовую, поперёк всё того же пуза. А на неё ещё и брелоки, да не какие-нибудь, а золотые самородки — аж три. Большой перстень подмигивал острыми искрами с мизинца. И сигары не так воняли, как раньше.

Яте ему ничего не ответил, только мрачно глянул из-под чёлки. И сосредоточился на бинтованнии правой ладони. С ней приходилось осторожничать. Костяшки, выбитые в последнем бою, ныли, не хотели заживать. Хотя, может быть, просто недели недостаточно, чтобы они в норму пришли?

— А ты знаешь, Тег, Мордоворот-то так и помер, — как бы между прочим заметил Папаша, наблюдая за рабочими.