Путешествие в Никс - Дженна Хелланд

короля считал себя законным королем Акроса, и, хотя все это время он сохранял дистанцию, Кимеда с опаской ждала, когда он заявит о своих претензиях.

Она выдержала слишком долгую паузу, и Анакс понял, о чем она думала.

- Если бы мой брат желал бросить мне вызов, он мы вызвал меня меж двух колонн, - настаивал Анакс. – В том, чтобы разбрасывать окровавленные части тел по моему дому, нет никакой чести. От этого он ничего не приобретет.

Кроме твоей растущей неуравновешенности. Кроме твоих сомнений в себе, думала Кимеда. Всего пару месяцев назад Анакс позволил самопровозглашенному оракулу убедить его в том, что пламенные небеса означали, что минотавры идут войной на город. Безо всяких доказательств, кроме слов шарлатана, король выслал иноземцев и приготовился к войне – и ничего не произошло. Это подорвало уверенность людей в своем короле.

- Да, конечно, - согласилась Кимеда. – Возможно, тебе стоит испросить ответ у Ироя. А еще лучше умолить его о содействии. Безмолвие богов длиться уже достаточно долго.

Анакс кивнул в знак согласия. – Мы проведем состязание на стадионе сегодня же днем. Я призову всех солдат для восхваления величия Ироя.

- Так и стоит поступить, - сказала Кимеда. – Хотя надвигается буря.

И действительно, облака над горизонтом темнели. Обычно Кимеда списала бы их на хмурость Керана. Но без его присутствия в мире смертных, приближающаяся гроза ощущалась дикой и более зловещей. Кимеда чувствовала, что нечто опасное скрывалось за этими тучами.

- Дождь? – спросил Анакс. – И что с того? С каких пор дождь останавливал панкратион?

- Ну, конечно, это ерунда, - сказала Кимеда. Стало быть, зрелище будет состоять из полуголых мужиков, дерущихся в грязи во славу отсутствующего бога. Что ж, по крайней мере, это отвлечет Анакса от тягостных мыслей на целый день.

- Ты придешь? – спросил Анакс.

- Вероятно, я подойду к финалу, - сказала Кимеда. – Мне нужно уладить кое-какие дела с поставками продовольствия.

- Конечно, - сказал король. Он поцеловал ее в щеку. – До скорой встречи.

Она подождала, пока он ни выйдет из покоев, а затем бросилась к двери. Вряд ли ей удастся успеть вернуться к финалу. И она уже устала ждать ответов от других. Ей нужно было отыскать их самой. Хотя она и могла слышать речь богов, Кимеда никогда не провозглашала себя оракулом, и не позволяла ни одному из богов объявить ее своим сосудом. Но если бы ей довелось посвятить себя какому-нибудь из богов, то это был бы Керан. Ей была близка его нетерпеливая разрушительность. Она тщательно контролировала эти качества в себе, но она бы с радостью служила тому, кто бы в равной мере раздавал смертельные удары и божественное озарение.

Она сбросила свою пурпурную накидку и декоративные бронзовые аксессуары, набросила простое черное платье, поножи и плащ. Спрятав волосы под черным шарфом, она могла пройти по тенистым коридорам крепости незамеченной. Кимеда поспешила вниз по лестнице для слуг, к подземным этажам башни. Она юркнула в одну из зимних кладовых и затаилась за ящиками в кромешной темноте. Убедившись, что за ней никто не следил, она потянула тайный рычаг, открывавший вход в секретные туннели под катакомбами. Этот проход вел сквозь толщу скалы вниз, к реке Дейде, в двухстах футах от поверхности ущелья. Этот ход был одним из строжайших тайн Колофона. Лишь король и его советники знали о нем, и знание это должно было передаваться лишь от мужчины мужчине. Но у Кимеды была привычка подслушивать у дверей. Она не соглашалась с всеобщей монополией мужчин на все вокруг, и пользовалась этими туннелями чаще любой королевской особы до нее.

Кимеда тайно изучила каждый дюйм туннелей и с удивлением обнаружила, что за прошедшие века люди оставили в них письмена. Большинство из них были лишь именами давно умерших авторов. Но какой-то забытый король использовал эти стены для записи перечня недругов с соответствующими числовыми отметками – хотя, что именно он подсчитывал, кануло в лету. Кимеда обнаружила, что из туннеля было два выхода на различных высотах над бурной рекой. Нижняя дверь выходила в десятке футов над водой. Отсюда можно было спустить веревочную лестницу на узкий каменистый берег в засушливые времена. В сезон дождей, вода поднималась до самой двери, и даже тритоны не смогли бы преодолеть опасное течение горной реки.

Верхний выход открывался в ста футах над водой, и не вел никуда. Именно им она пользовалась чаще всего. Возможно, здесь когда-то был веревочный мост, ведущий через ущелье, но теперь от него ничего не осталось. Неважно, думала она, отталкивая тяжелую деревянную дверь. Буря надвигалась прямо на город, и воздух казался истерзанным и рыдающим. В ущелье завывал яростный ветер, треплющий ее одежды. Внизу, воды Дейды вздымались, подобно океанским волнам, и воздух потрескивал от напряжения. Это был не божественный шторм. Это естественный мир само-утверждался в отсутствии контроля богов. Бури были подвластны Керану, и теперь, без него, они срывались с цепи. Кимеде это нравилось. Первобытная энергия мира и ливень придавали ей неповторимое ощущение силы.

Она шагнула за край.

Вода взметнулась к ней навстречу. Перед касанием, Кимеда заставила волну вспениться, и воспользовалась ее энергией, чтобы снова взмыть вверх. В одночасье она заклинанием оторвала от скалы каменные глыбы и уложила их, подобно ступеням, восходящим по склону волны. Каждый валун повис перед ней в воздухе, а после ее прохода, с всплеском рухнул в реку. Так она перебиралась через ущелье. Управляя водой и землей, она ступала на скалы и гребни волн. Гром и молнии были подобны музыке для ушей Кимеды, когда она преобразовывала мир в свое удовольствие. Никто – даже Король Анакс – не знал о том, что она могла заставлять стихии кланяться ей.

Вскоре она позволила волне опустить себя на противоположной стороне ущелья. Буря бушевала вокруг, пока она шла по неизведанной тропе в горы, к божественной обсерватории Керана. Пусть мужчины забавляются своими играми и демонстрацией атлетической доблести. Она будет молиться богу тихого озарения и беспечного разрушения, Керану. Мысль о том, как бы он разгневался на то, что буря существовала без его разрешения, вызвала у нее улыбку.

Но если боги умолкли, то их место мир заполнял собой.

Как только она достигла вершины скалы, ветры стихли. Она стояла перед бронзовой обсерваторией со сверкающим куполом крыши, и идеальными арочными пролетами. Молния скользила по поверхности здания, поглощающего энергию шторма. Кимеда была здесь много раз. Хоть она