Академия Проклятых: Кровь отверженных (СИ) - Ермакова Александра Сергеевна ermas

Удобно, сказали: «академия проклятых», и человек не в курсе, куда его на самом деле везут. Вопрос, как и предыдущий, остался без ответа. Но вопреки моим страхам, в городе не у клиники остановились, а возле...

— Только не говорите, что МГУ, это академия проклятых, — глаза на лоб полезли, когда представительное авто, забравшее нас из аэропорта, остановилось напротив самого престижного универа города.

Хотя, почему нет?

Сюда даже отличнику с идеальным проходным баллом тяжело попасть, что уж говорить о моём... Нет, я не двоечница, уверенная хорошистка, но других достоинств в виде богатых родителей у меня нет.

— Не совсем, — брякнул Константин Евгеньевич, кивнув на дверцу, которую передо мной услужливо распахнул молчаливый водитель с незапоминающимся лицом.

К моему усиливающемуся удивлению Ягушкин мою кладь тоже прихватил. И шёл прямехонько в универ!

Ноги подкашивались, волнение душило. Я точно зачарованная озиралась, не веря, что смогу стать частичкой этого фешенебельного мира.

— Не зевай, — поторопил меня Константин Евгеньевич, на проходной успев договориться о нашем проходе в многоэтажный корпус главного здания.

По коридору сновали небольшими группками студенты, а также задумчивые преподы. Двери со скрипом хлопали, обувь шуршала по полу, каблучки отбивали: цок-цок. В этом универе даже пахло по-иному... дорого и престижно.

— Елисия, не спи, — вновь меня одёрнул голос Ягушкина. Я ускорилась, не переставая умиляться и восхищаться.

Мы покружили по этажам, переходам, пока не оказались в корпусе факультета «Истории и обществознания».

Признаться, это науки, в которых не особо сильна...

— Здравствуйте, — только вошли в приёмную декана факультета, Константин Евгеньевич обратился к женщине за столом секретаря, — господин Шангайский на месте?

— А у вас назначено? — осведомилась секретарша, вскинув аккуратные дуги бровей из-под тонких очков.

— Конечно, — чинно кивнул Ягушкин.

Я рядом мялась, словно воды в рот набрала. Да и не знала, как себя вести в данной ситуации. Женщина тотчас завозилась. Взяла трубку с аппарата внутренней связи: — Вольдемар Львович, к вам господин... — опять глянула на Константина Евгеньевича с явным ожиданием.

— Ягушкин, — представился поверенный.

Женщина передала и, положив трубку обратно на аппарат, сообщила:

— Вас ждут. Можете войти.

Страшно...

Волнительно...

— И что ей там делать? — мужчина в летах оторвал глаза от сопроводительного письма, которое ему вручил Ягушкин, только мы вошли в кабинет, и вскинул на меня бесстрастный взгляд.

Шангайский вообще был морозно-непрошибаемым на эмоции. Невысокий, но крепкий, несмотря на почтенный возраст. Седые волосы зачёсаны аккуратно, в голубых глазах вселенская усталость.

— Сэр Чарльстон, — выделил значимо Константин Евгеньевич, — особо просил за неё, — опять глазами на письмо стрельнул. — Кто его знает, может, сила спит...

— Ты что-нибудь знаешь о силе? — посмотрел на меня в упор декан. Я покосилась на Ягушкина, опять на мужчину и мотнула головой:

— Нет, и честно не понимаю, что происходит... и что это вообще за академия такая?

— Если у неё нет талантов или каких-либо предпосылок, она там не выживет...

— Сны, — перебил его Константин Евгеньевич, а меня, по правде, фраза «не выживет» очень заинтересовала. Взволновала что ли... особо, но факт, что поверенный знал о том, что я никому не говорила кроме матери и психолога. И то по... малолетству, вынудил уставиться на Ягушкина в безмерном удивлении.

— Вещие? — ошарашил в свою очередь Шангайский, вызвав у меня нервный смешок:

— Нет, — опередила Константина Евгеньевича, рьяно качнув головой.

— Тогда в чём сила? — нахмурился декан.

— Она рисует... — продолжил Ягушкин, словно не слышал наших недоумений и вопросов. Я опять хлопнула ресницами и защитным жестом прижала к себе сумочку.

— Картинки оживают? — опять подивил диким уточнением декан.

— Нет, — в этот раз первым отозвался поверенный, — но... — было продолжил, но тотчас велел мне: — Покажи свои рисунки, — едва заметно, но красноречиво кивнул.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Под пристальными взглядами обоих я помялась всего пару секунд.

Как-то не по себе заставлять ждать, когда так смотрели. Проглотила волнение и выудила папку с зарисовками. Дрожащей рукой протянула Шангайскому.

— Не лучшие работы, — декан бегло просматривал листы с самого начала, но чем дальше углублялся, тем надольше останавливался и разглядывал. Мрачнел, хмурился.

— Это первые... детские, — зачем-то решила оправдаться. Подала голос и удосужилась сурового взгляда из-под седых бровей.

— Во сне, — за меня добавил Ягушкин, и теперь и я, и декан уставились на него.

Глава 2

Елисия

Такая осведомлённость о моих «тараканах», мягко сказать, пугала!

— А это? — уточнил сухо декан, взмахнув очередным рисунком, на котором был изображён оскалившийся волкпёс в тёмном проулке.

— Это не из сна, — пояснила ровно, — года три назад... был случай. И я решила его запечатлеть.

— Волк в городе? — бесстрастно пробурчал декан, глянув мимо меня на поверенного.

— Я бы не назвала его волком, — поморщилась, мысль подправляя. — Хотя, может клыки, оскал и прочее воображение дорисовало, — задумчиво закончила. — Говорят, у страха глаза велики, вот и увидела то, чего нет, — закончила на умирающей ноте под пристальным взглядом Шангайского.

Секунду молчание висело. Я разволнованно жевала губу, Ягушкин рядом как вкопанный стоял, а декан...

— А это? — он потряс ещё одной зарисовкой, она с лёгким шорохом порхнула по воздуху, как птичка крыльями. — Откуда?.. Из жизни?..

— Нет... не знаю... — замялась. — Сон...

— И ты никогда не была на острове?

— Острове? — глупо вторила.

— Проклятых... — под нос бормотал Шангайский, продолжая ворочать листы.

— Нет, — сердце заколотилось в нервном порыве.

— И об академии тебе не рассказывали?

— Нет.

— И даже мать?

— Вы... — опять запнулась на мысли, — знали мою маму? — бестактно ответила вопросом на вопрос.

Шангайский долистал мои работы, заострив внимание на последней... где было изображено... существо... нечто вампирское, озлобленное, с клыками... и глазами, полными ярости, но в экспрессионном стиле.

Закрыл папку и вернул:

— Не уверен, но попробуем.

— И что, даже мой аттестат не нужен?

— Это не важно, — отрезал Шангайский, — общие знания — они общие, — размазано пояснил. — Меня больше напрягает твоя посредственность. В академии тебе будет сложно.

Это ни о чём не сказало. Мне по жизни не особенно легко приходилось. Но мнение умного, — а если он декан такого факультета, значит априори глупым быть не мог, — имело вес.

— Я, признаться, сильно запуталась. Мне бы понять, что и как, и вообще я уже не уверена...

— Жаль, уверенность, это единственное, что тебя могло хоть как-то удерживать на плаву. А так, считай, судьба уже решена, и только время покажет, насколько она у тебя долгая, — заумно обронил мужчина. — Всего хорошего, Константин Евгеньевич, — красноречивым кивком простился декан с Ягушкиным.

— Всего, — с готовностью откланялся поверенный, а только за Константином Евгеньевичем затворилась дверь, Шангайский нажал на кнопку селекторного телефона:

— Анна Валентиновна, меня ни для кого нет!

Мне стало совсем жутко. Это ведь всё понарошку? Очередной кошмар?..

Шангайский кивнул на мои вещи:

— Не забудь, — встал из-за стола.

Пока я трясущимися руками подхватывала поклажу, обошёл кресло и остановился возле стены за своим рабочим местом. Надавил на единственную небольшую картинку... и дальше, как в сказочных фильмах, поверхность пришла в движение. Без лишних звуков монотонный светло-бежевый тон заиграл цвето-тенью, стена заребрилась, пошла волнами, будто ожила. Появились другие приглушённые оттенки палитры, а я молчала только потому, что пребывала в неописуемом шоке.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})