Город Павшего Бога - Е. Сан

Одни ворота. Горизонтальная линия метра два в длину. Посередине мяч, по обе стороны от которого, стояли мы. Целую секунду мы не шевелились, БД18 стоял. Он сам выбрал позицию у черты. Я мысленно определил ее название – ворота. Мы не знали, что нужно делать. Нас никто не учил, как нужно играть с этим предметом. Воспитатель А25 просто сказала нам – это мяч идите поиграйте. Взгляды сосредоточены на мяче, вокруг грязь, идет дождь. Я вдыхаю запах сырости, пластмасса разбросана недалеко от нас. Инстинкт взял свое и я первый ударил ногой. Мяч полетел в сторону БД18 и вызволить его из оцепенения.

Мы гоняли мяч по полю, орали, как сумасшедшие. Где-то через пол часа пришел наш воспитатель. Зрелище, которое предстало перед ним, вызвало у него вопль негодования. И я, и БД18 были грязные с головы до ног. Штаны в районе паха разорвались ровно по шву. На моей щеке небольшой порез, упал в попытке отбить мяч и чиркнул щекой по куску огромной пластмассы.

Игры, я узнал недавно сколько же разных видов игр существовало раньше. В тот день, семь лет назад нашего воспитателя наказали за то, что дал нам возможность играть. Мы цивилизованная раса. Игры – это первобытное зло, так мне сказал человек из отдела образования. Больше я не видел ту женщину, которая принесла мне мой первый счастливый день.

Мы гуляли не так часто, как мне бы хотелось. Витамины и спорт – вот что необходимо для здорового роста. Почему-то воздух Они считали не особенно хорошим помощником в этом деле. Но иногда мне все же удавалось выскользнуть на улицу и по долгу сидеть у стены.

Я слышал звуки пролетающих машин, автобусов, поездов. Стена возле сада была высокой, метров восемь ввысь. Жужжание, постукивание, я стою около стены. С робким волнением, припадая ухом к этой громадине, пытаюсь понять, что же там такое?

Учитель сказал, что это жужжание похоже на осиный рой, когда я делился с ним моими воспоминаниями.

– Что такое осы? – спросил я. Я всегда был любознательнее других.

– Это насекомые. Их «голоса» отличается от наших, как и внешность. Они жили, когда-то на нашей планете. И еще много разных зверей.

– Звери – такое необычное слово.

– А как вы называете рыбу и мясо, что идите? Меня давно не было в человеческом обществе, я уже забыл, какие небылицы вам рассказывают.

– Рыба – это рыба, а мясо – это не рыба. – Я и в правду не знал, что ему ответить. Мы не учили их в саду, это как данность – наша еда. Нам незачем тратить время на изучение еды, только если ты не в отделе пищевого контроля.

До 5 лет я получил начальное обучение, овладение компьютерной грамотности. В конце обучения в саду мы сдаем экзамен – проверяют отстающих. Их немного, конечно, но все равно бывают. Отстающих расформировывают в отдельную команду и дают им самую простую работу. В школе они уже не обучаются. Начинают работать и приносить пользу обществу. Эти дети вступают в отдел уборки. Возможно, это кажется странным, но это не так. В 5 лет дети подметают улицы, моют и чистят помещения. А те «счастливчики», кто сдал экзамен продолжают обучение уже в школе еще пять лет. Мы, со своими вещмешками, переезжаем в другое, точно такое же по функционалу здание.

Я плохо помню нашу спальню в саду: белые простыни, белые подушки, белое одеяло – у всех детей все одинаковое. Ряды кроватей, ряды столов, душевых кабинок. Однотонные стены и шторы, чтобы не отвлекать нас от важного. Глазу не за что было зацепиться. Может, поэтому я не могу ничего описать. Хотя мой сосед говорит, что садик и школа – безликие. Это он мне шепотом сказал, когда мы ехали на работу.

Единственное, пожалуй, что я помню – герб нашего мира. Этот герб на каждом здании города Павшего Бога. Круг разделен на три равные части, в каждой ячейке располагались соответственно: голубь, оливковое ветвь и чаша. Учитель сказал, что это самый ужасный герб, который когда-либо существовал. Но люди его любят. Некоторые кланяться, глядя на него в знак почета.

Школа не дает более точной картины моего странного поведения. Почему я вообще пишу все это. Школьное время уже более осознанные. Туман из головы исчез. Я помню первый день, когда нас перевели из сада. По календарю был пятый месяц, я тогда не знал, что это означало.

– Пятый месяц? – Спросил меня Учитель, когда я рассказывал ему о школе.

– Да, я помню на календаре, справа рисовалась цифра 5. Компьютер не мог обмануть.

– А ты знаешь, как называется пятый месяц? – Мне пришлось изрядно напрячь голову. Хотя в наших именах присутствуют заглавные буквы названия этих месяцев, но на самом деле мало кто вспомнит их полные звучания. Я уже говорил тебе, мой друг, нас когда-то называли месяцами, затем сократили. Сейчас букв нашем мире становится все меньше.

– Нет, – ответил я. Мой учитель посмотрел мне пристально в глаза и вздохнул.

– Знаешь, что сейчас происходит с нашим миром. Мы лишаем себя слов и букв, сейчас правят числа и цифры. Они у нас в именах, мы живем в домах, округах, состоящие из одних цифр. Никто не пишет, никто не читает книг, потому что их и нет вовсе. Все в компьютерах в этих чертовых бездушных металлические гробах. Вы же даже читайте уже с цифрами. Когда-то люди придумывали цифровые коды ради забавы или секретности. Что же происходит сейчас? – Он вздохнул. Учитель замолчал и сел рядом со мной, на груду пластмассовых стульев. Когда-то они, наверное, служили украшением чьего-нибудь интерьера.

– Когда-то эти стулья были украшением, – робко сказал я, – а сейчас их выбросили на свалку, как выбросили буквы и слова.

– Ты уже начинаешь, что-то понимать, – улыбнулся Учитель, – я не говорю, что цифры зло. Но согласись, странно, что вы видите числа вместо букв. В конце концов, рано или поздно мы начнем говорить языком шифра. И тогда это будет уже конец! Мы окончательно превратимся в роботов.

– Я не хочу быть роботом, не хочется становиться бездушной машиной.

В тот день, я и узнал, что месяц моего зачисления в школу был май. Еще учитель рассказывал мне о временах года. Что когда-то погода менялась, как ей заблагорассудится, но и в тоже время в неких границах. Были зима с метелями и огромными сугробами снега, с пронизывающим холодом и отмороженными руками, и ногами. Запах зимы, он говорил это было пьеняще. Когда в минус 30 ты вдыхаешь полной грудью – легкие сильно обжигает, голова начинает кружиться. А если посчастливилось оказаться в хвойном лесу, то держись, запах мороза это лучшее, что приходилось ему вдыхать. Хруст снега под ногами, лесное эхо. Учитель часами рассказывал мне о зиме, весне с ее распускающимися почками, о лете и ярком солнце, запахе лесных цветов и ягод, стрекот кузнечиков. И осени – золотом времени года.

У нас сейчас нет всего этого. Около 60 лет назад пришли они – эти чертовы охранники, убийцы солнца, тяжелые грозовые тучи. Обложили небо со всех сторон. Солнце не могло пробить себе дорогу. Так у нас пропали все времена года, а с ними растительность и многие животные. У нас сейчас одно время, одно название – пасмурно. Днем светлее, ночью темнее, уличное освещение горит всегда. Куда ни глянь, одни небоскребы, бетонные стеклянные коробки высотой около 800 метров. А некоторые и того выше. Мы привыкли так жить, другого не знаем, организм адаптировался под данную среду. Но трудно обмануть сердце, особенно когда знаешь, что может быть иначе.

Школа мало чем отличалась от сада. Та же высотка, в городе на каждом квадратном метре все здания выглядят одинаково, отличает только цвет двери. Если это сад и школа или любое другое образовательное учреждение, то цвет будет белый. Сотня этажей в высь, каждый этаж точная копия своих собратьев: длинные пустынные коридоры, комнаты отдыха, комната приема пищи, душевые, обучающие классы и спортзал, комната свободного времени, если оно находилось. Конечно, случалось это очень редко. Нам объяснили, что незачем тратить время на ерунду. Люди из отдела образования подготавливают нам специальную программу. В классы отбирают по 25 человек. Каких бы то ни было критериев отбора нет. Мы попадаем рандомно. Неважно, ходил ли ты сад с этим человеком или нет.

Так получилось, что я оказался в классе совершенно один из своей детсадовской группы. Учитель спрашивал было или мне одиноко? Я переспросил что это значит, он немного замялся, подбирая слова.

– Одиночество это одно из самых страшных слов, но в тоже время сильных. Когда тебе одиноко, тебе больно, не хватает близких по духу людей. Плохо ощущаешь связь с внешним миром. Тебя угнетает твоя жизнь, ты скучаешь.

– Наверное, это так. Но тогда я всю свою жизнь был одинок. У меня нет близких людей, ты же знаешь, что это запрещено, выделять, по своему убеждению, кого-либо. Мы все равны. Я со всеми общаюсь одинаково.

Нас знакомили друг с другом и начинали свои пытки. Целый год, ровно двенадцать месяцев, шесть дней в неделю мы постигали основы бизнеса, производство, здравоохранение, технику, образование, айти, строительство, пищевой блок и предметы науки. Мы должны были работать в определенной сфере, которая больше подходила по нашим умственным способностям и чертам характера. С 11 лет и до конца своих дней мы должны были работать там, куда указал нам тест. Это тест мы сдавали после интенсивного года обучения, какому направлению мы больше тянулись, что нам проще было бы усвоить. Вот что он показывал. А дальше нас снова делили на группы уже по проф. пригодности. Основные азы образования мы получили в первый год учебы. В шесть лет я решал задачи по математике и физике лучше и быстрее, чем одиннадцатиклассники добрую сотню лет назад. Так сказал Учитель. Я ему верю.