Два сорокоуста - митрополит Вениамин Федченков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
†
Христианину нужно быть выше мiра. В этом суть (или один из существенных пунктов) Евангелия: все заботятся о мipe, а Христос принес “надмiрный” взгляд на все: и [нрзб.] человек выше мipa, неподчинен ему.
Человек на небеса к Богу вознесен, а не ниже Его... Но этому никто уже тоже не верит... И естественно: ибо мы, носящие имя христиан, живем и чувствуем, и учим противно сему. А ведь если понять и принять это, тогда многое разрешится до очевидности. И ничего не важно из мiра сего. И все станет малым в нем. Велика лишь душа и что в ней.
“Царство Мое не от мiра сего”, — сказал Господь высшему представителю Римского государства, которое тогда считалось высшим идеалом, перед которым все должно было преклоняться и ему служить.
Но у христиан скоро зародилось сектантское стремление к противодействию власти. Апостолы Петр и Павел немедленно воротили их к правильному установлению взаимоотношений, именно с точки совершенной инородности христианства, его надмiрности, перед коей весь этот мip, как “пар”, по словам Апостола Иакова (гл. 4). Сие истинно!
3/16 сентября
ВТОРАЯ ЛИТУРГИЯ
Вчера день прошел чрезвычайно сложно.
С одной стороны, были такие отрадные переживания, о коих я писал вчера: все было так ясно, так отрадно, казалось смиренно.
А к вечеру (после обеденного сна: а нередко после сна враг и искушает, ибо бывает перерыв в духовной бодрости во благодати) такие мысли пошли снова: и совсем не смиренно, а гордо поступил я, — и не послушался-то я старых епископов, кои иначе решили, и ошибся духовно Митрополит Сергий, а главное — “продал-де ты истину Христову”, и “этим соблазнил и соблазнишь многих, кои знают меня”, и придется замаливать этот грех, и выстрадать прощение за него мученичеством...
... Все это крайне болезненно действовало на Душу.
Где было искать спасения? Начал молиться... За повечерием канон Богородице читал с сокрушением.
Что это такое? Говорит ли это голос Божий через Совесть? Или это искушение врага, или испытание допускает Господь, чтобы я прилежнее молился, извергнул тщеславие и смотрел неисчислимо серьезнее на предстоящее впереди в связи с принятым решением? Не знаю... Неопытен я... Нерассудителен... Где мне управлять другими?! Бежать надо, а не учить!..
†
И все же не казалось больше: не смиренно я поступил!.. А если несмиренно, то — погрешил... И торопливо. Подобно, кажется, тому, как в прошлом году: сначала с горячностью рванулся в одну сторону, а после нужно было исправлять смирением.
†
Второе примечательное событие — чтение Афонского Патерика, начатое мною на обеденной трапезе. Только что получил с Афона. [Вот] и первое житие преподобного Онуфрия, пострадавшего от турок в 1818 году (в мiре Матфей, в постриге — Манассия). Он в детстве, рассердившись на родителей, пригрозил им при турках, что примет магометанство... Этого он не сделал, но после мучался всю жизнь: полного мира не имел. Поэтому он решился омыть свои грехи мученической кровью. Но не уверенный, есть ли на это воля Божия, он пошел к опытному старцу Никифору. Тот благословил его, и он начал готовиться (клал по 3500 земных поклонов, не считая поясных, ел хлеб и воду через 2-3 дня и пр.), а через 4 месяца тайно отправился с одним опытным монахом в Хиос и там похулил магометанство, за что и был замучен. Тело бросили в море. Между прочим, готовясь уже к страданиям, он вдруг испытал перемену настроения. С одной стороны, он видел сон, где архиереи и воины звали его к Царю, Который указал ему “готовую уже обитель райскую”. Проснувшись, он почувствовал в сердце своем небесную радость. Это была ночь памяти св. Василия Великого (1 января).
Но в следующую ночь на него напал “страх и трепет”. Он со слезами обратился к сопутнику старцу Григорию с вопросом: почему лишился утешения?
— За гордость: ты возмечтал о себе нечто великое, и за это скрылась от тебя благодать Божия. — Так ответил Григорий.
... И Онуфрий (такое имя было дано ему в постриге в схиму перед мученичеством) стал в покаянии молиться до тех пор, пока не почувствовал снова теплоту, о чем и объявил старцу утром.
Вот и стал я думать: не отрекался ли я в поспешливости от чистой истины?.. О, как больно.
Тогда нужно страдать... Буди Божия воля! А настроение меняется и тогда, когда (как видно из примера Онуфрия) решение принято правильное. Утешение оставляет за гордость... Нужно, следовательно, не от решения отказываться, а гордость окаянную смирять только. Может быть здесь есть разрешение недоумения: гордо или смиренно?
Ни то, ни другое, а так: может быть, решение-то по существу правильное, а примешивается к нему самомнение окаянное и легкомысленное нечувствие?.. Может быть, и так... не вем. Одно явно: недостоин я и слеп! Посему вечером молился, как некто: Господи! Просвети тьму мою!
Еще смутило меня то, что иконочка Иверской Божией Матери (на холсте, гнущаяся) склонилась на стол ликом. Будто — отвержение. Но дважды. Смущаюсь... Сейчас повесил ее на свое место
Во всяком случае — все сомнения одно: если верно (а, м. б., если и неверно) я предпринял решение свое, нужно готовиться к НЕСОМНЕННЫМ СКОРБЯМ И СТРАДАНИЯМ. А посему всячески удерживаться от легкомысленнейших и самоуверенных, дерзких разговоров о сем с явной примесью тщеславия... Да! Иначе быть не может... Может быть, Господь для этого и попускает перемену настроения, чтобы смирить и установить в мыслях о кресте? Так и другим нужно писать... А уже спрашивать начали.
†
Третье: вечером на трапезе начал читать о св. Александре Невском, который, спасая душу народа, спасал и государство; и смирялся перед ханами.
Но наше дело духовенства — думать, хотя бы об одной душе народа... А все прочее предоставить на волю Божию — и самый народ с его властью.
Но против Запада боролся Великий Князь... И я, пожалуй, не захотел бы тогда иноземной власти, по сравнению с татарами. А сейчас не хочу ни католиков, ни протестантов, ни поляков, ни иных: пусть свои уж владеют. Легче это!
Так прошел день. Какой же общий вывод?
Богослужение. Мир в душе. Страдания пришли, туча на сердце. Подчинение власти.
В смирении, покаянии и молитве нужно готовиться к кресту, подчиняясь власти, но не продавая истины Христа.
†
Ныне на Литургии в Евангелии о воскрешении дочери начальника синагоги остановил внимание на словах Господа: “Не бойся, только веруй”. А тогда и умершую душу Он силен оживить. Т. е., если и ошибся, Он может все исправить до корня, как — Сам весть... И воскрешенной велел дать есть. Какая заботливость о теле!
†
В Апостоле читалось о том, что св. Апостол Павел не “меньше других апостолов, хотя и гонителем был прежде”. Виделся он и с “знаменитыми” апостолами, но они ничего ему не прибавили и не остановили его в служении, а лишь разделили: Апостолу Петру — обрезанных, т. е. веровавших и прежде, а Апостолу Павлу — язычников, “сидевших во тьме”.
И дали руку общения.
Подобное видится и со мною: здешние святители — в общении со мною. Не остановили меня. Только они (и митрополит Евлогий [3]) — для пребывающей в вере эмиграции, а мне, может быть, Господь посылает служение среди потерявших веру братьев.
†
Лояльность... А вот мы сейчас рассеяны по всему свету, и повсюду лояльны к властям, причем поразительно противоположным: и в королевских странах, и в республиканских, и в социалистических, и даже в коммунистической Мексике... Т. е. нам как бы все равно. Нигде (даже в Сербии) русские не вмешиваются не только делом, но даже и сердцем в то, что делается в государстве; и совершенно по совести подчиняются всякому режиму... Вот это и есть лояльность... Почему же они так возмущаются против совершенно подобного же требования советской власти? Потому что там “свое”? Но это не принципиальный ответ. Эти мысли пришли мне только вчера. И они мне представляются неопровержимыми: значит, можно быть лояльным там, где это необходимо.
И в Мексике тоже лояльны, несомненно.
†
Я уже не говорю о любви ко врагам. А осенью 1926 года я это переживал ясно, т. е., что христианину нужно идти путем не “закона”, а “благодати”, не отстаивание прав, а жертвенную любовь это созидает... А юридическое отношение может охранять, да и то не всегда. Это ясно я тогда зрел.
†
Нужно поститься больше, т. е. по крайней мере не наедаться досыта, хотя бы и постной пищей... А ныне я весьма погрешил в этом... И тяжело не только телу, но и душе. И св. Александру Невскому Митрополит Кирилл говорил: не ешь и не пей, а от веры не отступай никак, когда он ехал в ханскую ставку.
†
Вот ныне (уже 4 часа вечера) опять мирно на душе. И опять решение Митрополита Сергия и мое представляется правильным; как меняются настроения!
