Разбитые кулаки - Роберт Говард

Все мы обернулись и увидели въезжающего в корраль на лошади толстого коротышку. Он щеголял большущими усами, шляпу со страусиными перьями носил набекрень, а мундир едва не трещал под тяжестью золотых шнуров, позументов и эполет. Все пеоны сняли шляпы и низко поклонились, а офицер отдал честь.

- Генерал Сальвадор, что здесь происходит? - осведомился толстяк, а потом завопил, будто его резали: - Каррамба! Кто убил быка? Что за злосчастный сын греха прикончил моего любимца?

- Это сделал проклятый гринго, дон Рафаэль, - наябедничал офицер и заорал мне: - Смирно, свинья, когда на тебя смотрит высшее должностное лицо в государстве! Перед тобой дон Рафаэль Фернандес Пизарро, диктатор республики Пуэрто-Гренада!

- И что с того? - хмыкнул я.

Дон Рафаэль застыл как громом пораженный.

- Бык! - сказал он. - Мы выписали этого быка из Мексики. Каррамба, черт побери, кого-то за это повесят!

- Это сделали они, - осуждающе наставил палец на меня и на Джонни генерал Сальвадор. - Намеренно разбили в коррале свой проклятый аэроплан, пытались задавить нашего прекрасного быка дьявольской машиной! Потом этот верзила хладнокровно взял инструмент гринго и убил беззащитное животное ударом по голове. И за что? Всего лишь за то, что бык собрался выпустить кишки его жалкому спутнику!

Дон Рафаэль покрутил усы и поскрипел зубами.

- Так-с, - прошипел он гремучей змеей. - Теперь бой быков не состоится. Разбойники! Убийцы! Захватчики мирной деревни! Подобное оскорбление можно смыть только кровью!

Тут Джонни выполз из-под аэроплана и сказал на испанском, в изучении которого преуспел гораздо больше меня:

- Послушайте, господа, это просто недоразумение. Мы не замышляли ничего плохого. Я - Джон Уиффертон Планкет, известный авиатор, а это Стив Костиган, матрос, увлекающийся боксом. Мы летели на Лиму и...

- Молчать! - проревел дон Рафаэль. - Вы нарушили законы Пуэрто-Гренады. Генерал Сальвадор, разве нет параграфа, который запрещает аэропланам падать на мирные селения?

- Говоря по правде, ваша светлость... - начал было Сальвадор, но дон Рафаэль отмахнулся.

- Хватит! Я собственноручно впишу этот закон в конституцию Пуэрто-Гренады. И доведу до сведения правительства Соединенных Штатов! И потребую возместить ущерб до последнего сантима! Мы никому не позволим топтать себя сапогами! Ты, авиатор, будешь моим пленным до тех пор, пока твое правительство не выплатит компенсацию в одну тысячу песо!

- О боги! - тоскливо простонал Джонни. - Похоже, я застряну здесь надолго.

- Что касается тебя, чудовищная горилла, - кровожадно продолжал дон Рафаэль, грозя мне пухлым кулаком, - твой грех непростителен. Знаешь, что ты наделал, душегуб? Убил быка, предназначенного для фиесты в мою честь! Вся Пуэрто-Гренада уже много недель живет предвкушением боя быков. Мы выписали из Мексики прекрасное животное и пригласили за огромные деньги великого тореро Диего по прозвищу Лев. А теперь праздник испорчен! Какую кару заслуживает скотина, совершившая столь ужасное преступление? Он едва не пролил слезу, а генерал Сальвадор опять дал команду целиться, но тут дон Рафаэль поднял руку и лицо его просветлело. Он подкрутил усы, и по жирной смуглой роже скользнула улыбка.

- Нет! Меня посетило вдохновение! - промолвил он, озирая богатую россыпь стонущих и бесчувственных пеонов. - Оно пришло ко мне сейчас, когда я посмотрел на этих бедняг, напоровшихся на кулаки разбойника-американо. У нас все же будет коррида. А поскольку сеньор Костиган отнял у нас быка, именно он займет его место!

- Вы хотите сказать, что Диего убьет его шпагой? - с надеждой осведомился генерал Сальвадор.

- Нет-нет, - ответил диктатор. - Вы что, не знаете, что Диего прекрасный боксер? Да, на его родине, в Парагвае, он чемпион. Диего бывал и в Соединенных Штатах Америки, побеждал на ринге лучших из лучших, прежде чем снова вернулся к любимому занятию юности. А теперь молчите, все решено! На плазе мы оборудуем ринг, и поединок боксеров увенчает собою празднество, организованное мно... вернее, благодарными гражданами Пуэрто-Гренады в мою честь - в честь дона Рафаэля Фернандеса Пизарро, потомка величайшего конкистадора.

С этими словами он повернулся и выехал из корраля, раздувшись от гордости и самомнения.

Хмуро покосившись на нас, Сальвадор растер кровь под носом и рявкнул на солдат. Нас вытолкали прикладами из загона и повели по улице; босоногая толпа не отставала, осыпая "злодеев-гринго" проклятиями.

В захолустном городке Пуэрто-Гренада царила ужасная духота, но народу на улицах хватало, большей частью это были неотесанные пеоны в широкополых шляпах, вооруженные револьверами и ножами. Город пестрел флагами, цветами и прочими украшениями, на плазе играл оркестр, народ плясал, бузил и поглощал спиртное.

Плаза находилась неподалеку от гавани, но вблизи причала стоял на якоре один-единственный пароход. Нас привели в патио - открытый двор дома, выходящего окнами на плазу; Сальвадор приказал нам сесть и не шевелиться без приказа.

- Требую обеда! - воинственно молвил я. - Если мне предстоит бой, я должен был накормлен. Не будет жратвы, не будет и представления, это я вам твердо обещаю! Лучше пристрелите меня, чем голодом морить.

- Вас накормят, - нахмурился Сальвадор. - Но не пытайтесь бежать. Мои люди получили приказ стрелять вам в спину при попытке к бегству.

- Эх ты, обезьяна позолоченная! Только и смелости, что в спину стрелять, - отбрил я, и он принялся угрюмо жевать усы, а Джонни сказал:

- Ради Бога, Стив, заткнись! Неужели хочешь, чтобы нас поставили к стенке?

- Я пойду пригляжу за строительством ринга, - пробурчал Сальвадор и, звеня шпорами, широко зашагал прочь, оставив нас под надзором четырех солдат самого дебильного вида. Вскоре толстая индианка принесла нам большое блюдо с мексиканскими тако [начиненные мясом лепешки] и тушеными бобами, и мы набросились на них, поскольку оба не ели с раннего утра. Пища была недурна, но так щедро сдобрена красным перцем, что едва не сожгла нам желудки.

Мы еще расправлялись с едой, когда по брусчатке площади загрохотали подкованные каблуки, и в патио вошел высокий худощавый белый. Наши охранники не пытались его остановить, хоть и вытаращились с подозрением и неприязнью.

- Привет! - ожил Джонни. - Ну и рады же мы вас видеть! Я уж было решил, что в этом вшивом городишке нет ни одного белого. Вы американский консул?

- Консул? - переспросил незнакомец. - В республике Пуэрто-Гренада нет консула. Она еще не признана нациями, и вряд ли это случится, пока в ней хозяйничает жирная свинья Пизарро. Нет, я капитан Старк, владелец парохода, что стоит в заливе. Дернула же меня нелегкая привезти быка этому прохвосту!