Беги, негр, беги! - Честер Хеймс

— Мерзкий лгун! Ты перетрусил, потому что у тебя нечистая совесть, — накинулся на него детектив.

На лице толстяка Сэма появилось выражение неприкрытой обиды:

— Нечистая совесть? С какой стати? И кто, черт побери, вы такой, что вваливаетесь сюда и обвиняете меня в чем-то?

— Ты был на улице и подметал тротуар на 37-й стрит. И при этом видел все, что там произошло.

Подчеркнуто медленно детектив достал свой жетон и уставился на Сэма, ожидая, что на лице того появится виноватое выражение. Но жетон не произвел никакого впечатления.

— Ага, вот вы откуда. Ну и что с того? Вы что, считаете, что я обворовываю свою фирму?

— Пока ты подметал тротуар, на другой стороне улицы была украдена машина, — проговорил детектив с угрозой в голосе.

Но толстяк Сэм только улыбнулся.

— Выходит, вы решили, что я спер вашу машину. И потом спрятал ее здесь, в холодильнике? — Он смотрел на детектива с явным сожалением. — Да вы оглянитесь, мистер Шерлок Холмс: мясо, молоко, фрукты, овощи, супы, остатки вчерашних обедов — и я. И никакой автомашины, мистер Холмс. Вы смотрели, наверное, не в то увеличительное стекло. — И широко улыбнувшись, Сэм добавил на гарлемском сленге: — То, что вы видите, — это никакая вам не машина, это так, мелочи жизни, пустяки!

Лицо детектива приобрело такое выражение, будто он вместо рюмки виски выпил уксусу. Он сказал:

— И впрямь смешно! Ловкий ты парень, ты и мертвого рассмешишь.

— А что, разве не смешно искать машину здесь?

— Я скажу тебе больше, я скажу, как ты это сделал… — Язык детектива ворочался с трудом. — Ты спустился сюда и позвонил по телефону… — Ему наконец-то удалось поймать взгляд толстяка, в глазах которого зарождался страх. — Ты звонил в Гарлем, вот куда. Звонил автомобильному вору, чтобы он скорехонько прикатил сюда и уволок мою жестянку. Ну что, разве не так было, собачий ты сын?

Толстяк Сэм потерял дар речи. «Бред все это, — решил он. — Но как он продумал все до мелочей».

— Как его зовут? — неожиданно спросил детектив.

Сэму стало ясно, что положение у него не из легких.

— Не знаю я никаких автомобильных воров ни в Гарлеме, ни где еще, — сказал он хрипло.

— Ты стоял у стойки и возился там для виду с пылесосом. А сам наблюдал за 37-й стрит и 5-й авеню. И мог дать знак, если появится полиция, — он наступал на толстяка, словно желая немедленно вырвать у него признание.

Сэм внимательно смотрел на белого: на щеках темно-красные пятна, прядь волос свесилась на взмокший лоб, а какого цвета глаза, голубого или серого, он определить не мог. Страшная мысль пронзила его мозг: а ведь этот белый может сам себя уговорить, что негр виноват. Когда речь идет о неграх, белые всему готовы поверить.

Он сказал осторожно:

— Лучше не будем торопиться, босс. Я сейчас сварю чашечку кофе, крепкого кофе… А вы пока подумайте еще раз обо всей этой истории. Вот увидите, вы сразу поймете, что у меня с этой машиной ничего общего быть не может.

Детектив посмотрел на него строго, с недоверием.

— Бог свидетель… — начал было Сэм. Но детектив прервал его:

— Отвали ты с этими дядитомовскими байками! Ты ведь не священник.

— А вы уверены? Может, вы считаете, что я с детских лет работаю тут, в ночной смене?

— Проповедник, ворующий цыплят, только и может, что стоять на стреме у воров, уводящих автомобили!

— Хоть я проповедником был давно, это еще не значит, что сейчас я ворую цыплят, — возмущенно проговорил Сэм, — или автомобили.

— А это у тебя что? — резко спросил детектив.

— Цыплята, — согласился Сэм, — но не ворованные… Есть же разница между словами «красть» и «брать». Нам разрешено брать здесь любую еду, какая нам по вкусу… Пойду поджарю цыплят, ладно, сэр?

Детектив достал из-под плаща свой служебный пистолет. Подчеркнуто небрежно поднял его, направил в живот толстяка Сэма.

— Скажи мне, кто увел машину, не то тебе больше не доведется есть жареных цыплят!

— Босс, господь свидетель, я невиновен как агнец. — Сэм говорил в успокаивающем тоне, как говорят с чересчур разворчавшейся собакой. — Ну перебрали вы маленько, и, раз кто-то угнал вашу машину, вы, конечно, осерчали. Но ведь такие вещи случаются. У вас такой вид, будто угнали вашу собственную…

— В том-то и дело, — объяснил детектив. — Угнали мою собственную машину.

— Да что вы! — воскликнул Сэм. Он расхохотался, показывая зубы, и его громадный живот заколыхался. — Ха-ха-ха! Детектив из детективов, чистейший Шерлок Холмс поддал чуть-чуть, и тут какой-то мелкий воришка увел его колясочку… Ха-ха-ха! Так что же ему остается делать — хватай первого встречного ниггера, он и есть вор! Ха-ха-ха! Не-ет, босс, это старая пластинка, совсем заигранная. Лучше не стоит, босс…

В голосе Сэма звучала насмешка. Он ранил белого в самое больное место. Глядя на крупные желтые зубы негра, детектив не в силах был сдержать себя. Проклятый ниггер!.. Никого они не боятся, да еще высмеивают нас! Что-то в его горле сжалось.

— Если я его застукаю, — сказал он хрипло, — того, с моей машиной, я из него котлету сделаю. Ну а если у тебя с ним что-то было, ты об этом первый пожалеешь.

Толстяку Сэму хотелось сказать детективу, что ему эти угрозы до лампочки, но сейчас явно не тот момент, чтобы посылать его куда подальше.

— Да не беспокойтесь вы, шеф! — утешал его Сэм. — Найдется ваша машина.

Белый медленно опустил свой револьвер и спрятал его в кобуру под плащом. Толстяк с облегчением перевел дух. Но он поторопился: детектив достал из-под плаща второй револьвер. Сэм испугался не на шутку. Чего-чего, а этого он совсем не ожидал. Он смотрел на детектива широко раскрытыми глазами, в которых было одно чувство — страх.

— Посмотри-ка внимательно, — проворчал детектив, сунув ему пистолет под нос. Это был револьвер 32-го калибра с глушителем. Сэму он показался больше, чем ковбойские кольты. — Эту штуковину я снял с убитого гангстера. Серийный номер спилен. Этого револьвера практически не существует в природе… Из него я могу уложить тебя и этого грязного пса, что украл мою машину, а потом выпить пару стаканчиков виски за упокой ваших душ… И никто ничего не докажет, потому что никогда не найдут оружия. Оно не существует. Ты понял, толстяк?

— Да что это вы задумали, шеф? — в ужасе прошептал Сэм.

— Погоди, сейчас увидишь. Сначала я изобью негодяя… — Весь дрожа от бешенства, он начал показывать, как будет избивать воображаемого врага.

Толстяк Сэм в оцепенении следил за этим чудовищным представлением. Детектив изрыгал бесконечные проклятия, он уже совершенно не владел собой. Сэму никогда прежде не доводилось видеть белого в таком состоянии, он просто не мог себе представить, чтобы одна мысль — «ниггер!» — могла до того взвинтить белого, что он совершенно потерял контроль над собой.

— А потом я выпущу этому гаду пулю в живот… — прохрипел детектив.

Вдруг послышался какой-то хлопок, похожий на чиханье мотора. Этот хлопок повторился еще два раза.

Толстяк Сэм тихо прошептал:

— Вы… да вы стреляли в меня! — Он как будто еще не мог в это поверить. Цыплята один за другим вывалились из его ослабевших рук. Детектив непонимающе уставился на дуло своего пистолета. Он увидел легкий дымок; в маленьком помещении запахло порохом.

Толстяк Сэм пытался удержаться за ручку холодильника. Он чувствовал, как жизнь покидает его.

— О боже мой, боже всемогущий! — выдавил он из себя и повалился навзничь, потянув за собой кипу подносов. — Сжальтесь надо мной, — простонал он. — Вызовите санитарную машину, босс. Ведь вы ни за что ни про что укокошили меня…

— Слишком поздно, — голос детектива вдруг прозвучал абсолютно трезво.

— Еще не поздно, — слабо прошептал Сэм. — Дайте же мне шанс, босс.

— Это был несчастный случай, — проговорил детектив. — Только никто мне, конечно, не поверит.

— Я верю вам, — поклялся толстяк Сэм, последние силы оставляли его.

Детектив поднял пистолет с глушителем, прицелился в голову негра и выстрелил. Сэм вздрогнул и затих.

До сознания детектива дошел какой-то неясный звук. Мотор. Его пронзил холодный страх. Он внимательно прислушался. Что это за машина? Нет, это не полиция.

Это был, конечно, шум от опускавшегося лифта. Его опять охватила паника. С пистолетом наготове притаился он за дверью, готовый выстрелить в любого.

Нет, это даже не лифт. Это мусоровоз, грузивший урны. Он сунул пистолет в карман и выскользнул в коридор. Никого. Побежал к выходу на улицу, потом опять остановился. Он больше не покачивался, но в ногах была слабость, голова горела; заметив перед самой дверью умывальник, снял шляпу и подставил голову под струю холодной воды. Утерся висевшим рядом полотенцем.

Страх понемногу уходил.

Он вернулся в подсобное помещение и взглянул на дело рук своих. Мысли его опять смешались. На какое-то мгновение ему стало даже жаль убитого.