Воспоминания. Том 1. Сентябрь 1915 – Март 1917 - Николай Жевахов

Такой помощник Государя, каким, в своих воспоминаниях, обрисовывается князь Жевахов, есть для России желанный тип государственного человека: свято чтущий долг Присяги, всей душой любящий своего Царя, Ему самоотверженно преданный, знающий до основания дело ему порученное, выросший и воспитанный в национальной связи со своим народом, хорошо его изучивший, понимающий его нужды и знающий его быт; поверх всех этих качеств – глубоко верующий сын Православной Церкви,

Если бы у Царя было побольше таких верных и достойных слуг, никакая революция не удалась бы в России...

Переходя к разбору книги, не в меру нетерпеливый и поверхностный читатель, может быть, упрекнет автора за некоторые подробности, кажущиеся по первому впечатлению имеющими слишком личный и субъективный характер. Вообще говоря, субъективность есть неотъемлемое право каждого автора мемуаров; однако в данном случае упрек был бы несправедлив и по другой причине. Дело в том, что, если тот же читатель глубже вникнет в смысл всего прочитанного, то он поймет, что введенные подробности необходимы для цельности получаемого впечатления.

Что же касается живого, талантливого изложения книги, читаемой на каждой странице с неослабевающим интересом, то в этом отношении – думается мне – самый строгий критик останется удовлетворенным.

Искренне и правдиво пишет князь о всем, что видел, чему сам был свидетелем. Читая эти личные переживания, читатель составляет себе очень ясное представление о всем проклятом времени подготовки и развития дьявольского заговора против России и ее Святого Царя. Мне кажется, что книга не только не страдает оттого, что, описывая события, автор ограничивается только тем, чего был лично участником или свидетелем, но даже – выигрывает в живости и яркости повествования и достоверности приводимых фактов.

В одном письме своем ко мне, автор сам следующим образом высказывается по этому поводу:

"Всех нас, имевших счастье соприкасаться с Двором, считали, что мы всех знаем, знаем чуть ли не закулисные тайны каждого имени, всплывавшего на поверхность жизни. Поэтому я не удивился, когда меня спросили, почему я так мало написал о С.П. Белецком и ничего не написал о других нашумевших именах? Да потому, что я сидел в своей скорлупе и ничего не знал. С Белецким я встретился мельком, во Дворце, о чем написал, и дальнейших сношений с ним не имел.

О Симановиче, Манасевиче, Батюшине и других знал только из газет, но никого из них, равно как знаменитого Князя М.М. Андроникова, даже никогда и не видел.

"Я ничего не утаивал и ничего не скрывал, а писал лишь о людях, с коими соприкасался. Нужно иметь в виду, что я не позволил себе дать место в моих записках ни одному сведению, мне точно неизвестному; я описывал только факты"...

Мне пока удалось издать только первый том "Воспоминаний" князя Николая Давидовича, обнимающий период с 1915-го по 1917-й годы. Но у автора готовы и второй, и третий тома, составляющие продолжение этих воспоминаний с 1917-го по 1923-й годы. Эти последующие части, пожалуй, еще интереснее, чем начало. От отзывчивости читателей зависит, чтоб они скорее появились в печати: ибо – увы! – наши беженские средства очень стеснены, а дороговизна бумаги и прочих расходов по типографии – с каждым днем увеличивается, уже и теперь достигая прямо-таки астрономических цифр. Поэтому, для издания следующих томов, мы находимся в зависимости от степени скорости распродажи первого тома. Чем скорее раскупится первый том, тем скорее появится второй, от успеха которого, в свою очередь, будет зависеть появление третьего тома.

Новых книг за последнее время скопляется на книжном рынке сравнительно много. Но такие книги, как Жевахова, всегда и были, и останутся редкими. Было бы обидно и досадно, если бы русские читающие круги их не оценили по достоинству и не оказали им заслуженного внимания.

Будем надеяться, что русское сердце русского читателя откликнется интересом и сочувствием к этой вдохновенной книге и поддержит желание автора послужить спасительному, святому делу просвещения тех, которые часто плохо поступали только потому, что не знали, а еще чаще потому, что были введены в обман.

Автор написал свои книги не в погоне за литературной славой или за денежной наживой. Он писал для того, чтобы вплести венок верноподданнической любви в неувядаемую, лучезарную славу, которой осенены Державные Имена наших благостных, мужественных, самоотверженных и многострадальных Государя и Государыни, являющих высший образец Христианской одухотворенности и Монаршего Величия.

Этой основной мыслью автора благоговейно проникнута вся книга, и это именно составляет для меня ее самое драгоценное достоинство. Поэтому, всей душой отдавшись работе по выпуску ее в свет, я в скромной, пассивной роли издателя нашел высшую степень духовной радости, ибо думается мне, что посильным содействием своим я также в некоторой мере выполнил свой верноподданнический долг.

Мюнхен, 1-го Октября 1923 года.

Ф.Винберг.

Глава I. Только Матерь Божия спасет Россию

4 сентября 1915 года, в годовщину прославления Св. Иоасафа, Чудотворца Белгородского, в Вознесенском храме состоялось обычное архиерейское богослужение, а вечером того же дня – Общее Собрание членов братства Святителя Иоасафа. Председателем братства, после генерал-адъютанта адмирала Д.С. Арсеньева, был избран генерал-от-инфантерии Л.К. Артамонов, а товарищами председателя были протоиерей А.И. Маляревский и я. Не помню, что помешало мне быть на Общем Собрании, какому суждено было не только оставить глубочайший след в моей жизни, но и сделаться поворотным пунктом одного из этапов этой жизни...

Вечером, 5 сентября, явился ко мне протоиерей А.И. Маляревский и, выражая сожаление о моем отсутствии на вчерашнем торжестве, рассказал подробно обо всем, что случилось.

"Кончилась обедня, – начал о. Александр, – отслужили мы молебен, с акафистом, Угоднику Божию и разошлись по домам, с тем, чтобы собраться вечером в церковном доме на Общее Собрание. Генерала не было, Вас тоже; открывать собрание пришлось мне. Прочитал я отчет за истекший год, а далее должны были следовать выборы новых членов, речи и доклады и все, что обычно полагается в этих случаях. Вышло же нечто совсем необычное... Не успел я сойти с кафедры, как заметил, что ко мне пробирается через толпу какой-то военный, бесцеремонно расталкивая публику и держа в высоко поднятой руке какую-то бумагу... Он очень нервничал и, подойдя вплотную ко мне, спросил меня:

"Вы председатель братства Святителя Иоасафа?.."

"Нет, – ответил я, – я товарищ председателя".

"Кто же председатель, кто сегодня председательствует?" – нетерпеливо и крайне взволнованно спрашивал меня военный.

"Председательствую я", – ответил я.

"В таком случае разрешите мне сделать доклад братству", – сказал военный. Я попробовал отклонить это намерение, ибо имя этого военного не значилось в числе докладчиков, я видел его в первый раз, доклада его не читал, а его внешность, возбужденное состояние духа не располагали меня к доверию, и я опасался каких-либо неожиданностей...

Однако, военный, видя мое замешательство, мягко успокоил меня, заявив:

"Доклад мой важности чрезвычайной, и малейшее промедление будет грозить небывалыми потрясениями для всей России"...

Он выговорил эти слова так уверенно, с таким убеждением и настойчивостью, что, застигнутый врасплох, я только и мог сказать в ответ: "Читайте".

"Я до сих пор не могу очнуться от впечатления, рожденного его докладом", – говорил протоиерей А.Маляревский.

"Кто же этот военный, о чем он говорил?" – спросил я.

"Это полковник О., отставной военный доктор на фронте. Я отметил наиболее существенные места доклада и могу воспроизвести его почти стенографически. Вот что сказал полковник:

"Милостивые Государи... Я не буду заранее радоваться, ибо не знаю, кого вижу в вашем лице... Но то, что составляете собою братство имени величайшего Угодника Божия Иоасафа, дает мне надежду возбудить в вас веру в мои слова. До сих пор меня только гнали и преследовали столько же злые, сколько и темные люди; уволили со службы, заперли в дом для умалишенных, откуда я только недавно выпущен, и все только потому, что я имел дерзновение исповедовать свою веру в Бога и Его Святителя Иоасафа... Верить же – значит делать и других звать на дело... Я и зову, я умоляю... Не удивляйтесь тому, что услышите, не обвините заранее в гордости, или "прелести". Дух Божий дышит, идеже хощет, и не нужно быть праведником, чтобы снискать милость Божию. Там, где скрывают эту милость, там больше гордости, чем там, где громко славословят Бога. В положении военного и, притом, доктора, принято ни во что не верить. Я это знаю, и мне трудно вызвать доверие к себе, и, если бы вопрос касался только меня одного, то я бы и не делал этих попыток, ибо не все ли равно мне, за кого меня считают другие люди... Но вопрос идет о всей России и, может быть, даже о судьбе всего мира, и я не могу молчать, как по этой причине, так и потому, что получил от Угодника Иоасафа прямое повеление объявить людям волю Бога. Разве я могу, поэтому, останавливаться пред препятствиями, разве меня может запугать перспектива быть снова схваченным и посаженным в сумасшедший дом, разве есть что-либо, что удержало бы даже самого великого грешника от выполнения воли Божией, если он знает, что действительно Бог открыл ему Свою волю?!