Создатель сказок - Макс Крынов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Отбрасываю ненужную рефлексию и вспоминаю, что я вообще хотел добавить в разум пацана.
Головная боль по-прежнему отвлекает, но с каждой минутой становится все слабее. Либо мне кажется, либо симбионт трудится на пределе, пытаясь приспособить тело к ментальным перегрузкам. И у него получается.
События, предшествующие поглощению памяти Славы Липова, кажутся далекими. Сложно поверить, что я совсем недавно пришёл в этот парк, и сижу здесь не дольше двадцати минут: кажется, что если с драки со Славой прошел и не год, то как минимум пара месяцев. А ведь еще нужно подкорректировать воспоминания, что тоже займет далеко не пару минут. Хорошо, что у Липовых отличный лекарь, и застудить почки от лежания на холодной земле Славе не грозит.
Захожу в свой внутренний мир, подхожу к кристаллу и приступаю к работе.
Сначала достаю и пересматриваю его воспоминания по поводу Ники. В этих воспоминаниях я не меняю ничего, но раскидываю вокруг детали, обесценивающие необычность их знакомства. Внушаю ему пару мыслей типа «сотни человек сталкиваются друг с другом каждый день, и что теперь?». Делаю их первую встречу максимально обычной — внушаю полноценное воспоминание, как Слава перед Никой столкнулся с еще одной девчонкой, похожей на мою сестру, и та наступила ему на ногу каблуком туфли — синяк сходил неделю. «А тут еще раз еще одна в меня врезалась, что за день?».
Возвращаюсь в его разум и раскладываю измененные воспоминания по фотоальбомам, доставая и испепеляя оригиналы. Затем проверяю альбом, посвященный моей сестре: фотографии выцвели, парочка исчезла. Отлично, постепенно влюбленность его отпустит.
Свой образ не трогаю, менталист его проверит в первую очередь. Вместо этого вылавливаю из кристалла обычные серые будни. Второй день учебы в Академии — ловлю момент, когда Слава смотрит на меня и меняю его мысль на «да он же обычный». И так — несколько раз. Липов сам поменяет отношение, когда наведенные воспоминания врастут в его память.
Нахожу момент, когда я блеснул знанием рун, начертив печать. Отслеживаю эмоции и мысли Липова, и даже не внушаю, а просто вливаю энергию в мелькнувшую в его голове мысль «круто он ее уделал», доставая ее из глубины. А после нашей пикировки меняю его мысль о «заносчивом мудаке» на «талантливый, пусть и мудак».
Раскидываю по обычным воспоминаниям мысли вроде «интересно, смогли бы мы подружиться? Бред! Точно бред. Но смогли бы?».
Предпоследнее, что меняю в вондере парня — создаю маленького жучка-древоточца и внедряю в него хорошо замаскированную ментальную закладку. Прячу насекомое под крыльцо домика. Если менталист не найдет жучка, то раз в сутки, на первой или второй паре, Слава станет на минуту снимать свой амулет. Шея чешется, аллергия на металл или желание осмотреть цепочку — сам придумает себе объяснение и сам в него поверит.
Все. Кропотливая и трудная работа окончена.
Если даже менталист Липовых изменит своим привычкам и решит полностью просмотреть память наследника, он вряд ли найдет столь мелкие изменения в десятке воспоминаний из тысяч. А уж я на парах постараюсь, чтобы мои изменения не исчезли.
А теперь — вишенка на торте. Уродливая вишенка, которая, как я надеюсь, отвлечет внимание менталиста от поиска внедренных закладок и изменений.
Нарочито грубо поправляю воспоминания Липова и его охранника за последний час — просто замазываю их, вливая больше маны. Теперь оба будут думать, что пришли сюда чтобы поймать меня, ждали целый час, но так и не дождались. Липов поскользнулся на траве, охранник помог ему подняться. Никого не трогали, ничего не видели. А парочка синяков на теле охранника появилась сама собой.
Потом — создаю железный лист с грубо намалёванной надписью «НЕ ТРОГАТЬ АЛМАЗОВА», и прибиваю его к стене вондера Липова. Менталист Липовых обнаружит это безобразие в первые секунды поиска, и сразу же уберёт. Надеюсь, на этом он и успокоится, потому что другие действия запрятаны гораздо глубже. Даже самый талантливый иллюзионист лет за пять не сможет научиться более ювелирным действиям, так что искать еще одно вмешательство скорее всего не станут. Разумеется, когда поведение Славы начнёт меняться, Липовы забьют тревогу, но сделать уже ничего не смогут — к тому моменту изменения станут частью его личности. Внушенные эмоции расползутся по его воспоминаниям, словно корни, меняя соседнюю память, и даже если каким-то чудом найти сами корни (что с каждым днем будет все сложнее, особенно если я буду исподволь влиять на парнишку) и выкорчевать их, ничего особо не изменится.
Перед уходом привожу пациентов в сознание и ухожу, даже не забрав ключи от хваленого Континенталя. Мне плохо, как и всегда после подобных игр с чужим разумом. После коррекции чужой памяти я ощутил откат, но не головную боль, которая почти прошла, а иной, более неприятный.
Просто представьте, что вы живёте год рядом с другим человеком. Спите в одной комнате (гусары, молчать!), вместе ходите на завтраки, испытываете одни и те же эмоции, думаете одни и те же мысли. Становитесь за год лучшими друзьями, понимаете друг друга с полуслова. Узнаете, почему другу нравится другой типаж девушек, и почему он не любит какого-то Алмазова Айдара, к которому вы за год тоже проникаетесь раздражением. Вот примерно это я испытал, перепрожив год чужих воспоминаний.
А потом оказывается, что я и Липов никогда и не дружили. Друг друга мы не понимаем и, мягко говоря, не любим. И вообще, тот Айдар Алмазов, мерзкий сноб с ожогом на лице, я.
Мало того, что такое откровение потрясает, так я потом еще и меняю воспоминания человека, с которым за год вроде как сдружился.
Шагаю через парк. Выхожу к дороге и пару километров иду по ней, не глядя по сторонам. Мир кажется серым и неприветливым.
Я мог на пару секунд заглянуть в вондер, подкорректировать свои воспоминания или эмоции. Мог, но не хотел. Возможно, мой выбор кому-то мог показаться странным, но я не считаю, что человек создан лишь для удовольствия. В жизни должно быть место страданию, особенно оправданному страданию, которое ты получаешь в ответ на какие-то свои нехорошие поступки. Если замазывать плохие воспоминания, можно превратиться в довольного жизнью человека, у которого все всегда хорошо. Только это путь в бездну.
Приведу пример. Я был знаком с губернатором, который устал от власти, от забот о целом городе, потому подстроил свою смерть, а сам
