Воспоминания - Александр Извольский

Там и сям можно было видеть группы провинциальных адвокатов и докторов, одетых в сюртуки, и только изредка среди них можно было заметить мундир. Но над этими буржуазными костюмами доминировало простое платье – крестьянские кафтаны и рабочие блузы. Эти контрасты сами по себе не бросались в глаза, но производили особое впечатление, когда депутаты проходили между рядами офицеров и чиновников, наблюдая производимое ими впечатление.

Здесь старый генерал, там бюрократ, поседевший на службе, с трудом сдерживали своё раздражение, даже гнев, наблюдая вторжение в священные залы Зимнего дворца этих новых людей.

Лица депутатов носили отпечаток триумфа у одних и смущения у других – зрелище, которое являлось в одно и то же время драматическим и символическим. Россия вчерашнего дня лицом к лицу стояла с грядущей Россией. Какой результат последует от этой встречи? Окажется ли старая иерархия царизма способной благожелательно принять этих новых пришельцев и объединить с ними труд по возрождению нации или произойдёт столкновение между этими двумя силами, вызывая новую борьбу и, может быть, ещё более кровавые потрясения?

Что касается меня, я был в то время полон надежды, что для России открывается новая эра величия и благосостояния, но я чувствовал некоторое смущение, стоя на пороге столь радикальной перемены в судьбах моей родины, перемены, которая становилась столь очевидной и, так сказать, осязаемой благодаря тому зрелищу, которое происходило у меня на глазах.

Императорский кортеж был, наконец, образован. Я занял своё место и вскоре оказался в зале, предназначенном для торжества, всего в нескольких шагах от императора, который стоял перед троном. Я не видел его с указанных дней предшествовавшего лета и был поражён его озабоченным видом; он выглядел очень постаревшим и как будто весьма взволнованным многозначительным событием. Он сделал несколько шагов в сторону депутатов, которые были собраны в зале, и, смотря в бумагу, которую он держал в руках, прочитал свою речь весьма тихим голосом, но без смущения или остановок, отчётливо произнося каждое слово и делая ударения на той или иной фразе.

Речь императора была выслушана с величайшим вниманием и при полной тишине; было видно, что она произвела хорошее впечатление на депутатов. Так как в большинстве царских манифестов и в том акте, который незадолго был объявлен правительством, всякое упоминание о конституции или о каком-либо ограничении прав государя заботливо обходилось и можно было опасаться, что император использует этот случай, чтобы ещё раз подчеркнуть самодержавный характер своей власти, всякий легко поймет то чувство удовлетворения, с которым депутаты выслушали следующую часть речи императора:

"Со своей стороны я буду неуклонно покровительствовать учреждениям, которые я даровал, будучи заранее уверен в том, что вы приложите все силы, чтобы служить родине, удовлетворить нужды столь близких моему сердцу крестьян и обеспечить народу развитие его благосостояния, всегда памятуя, что действительное благосостояние государства заключается не только в свободе, но также и в порядке, основанном на принципах конституции".

Благоразумное предостережение, заключающееся в этих последних словах, особенно подчеркнутых императором, не могло помешать депутатам отметить тот факт, что слово "конституция" было впервые услышано из уст государя. Несмотря на хорошее впечатление, произведенное речью, не раздалось ни одного аплодисмента после её окончания, что легко может быть объяснено смущением, которое владело депутатами, ввиду необычности обстановки, окружавшей их.

Но всеобщим мнением было, что этот день прошел весьма хорошо.

После этого депутаты перешли в Таврический дворец, который временно был предоставлен в их распоряжение до постройки специального здания для заседаний Думы.

Дворец, в котором собралось первое русское представительное собрание, был построен Екатериной II для знаменитого Потемкина, "князя Таврического", в неоклассическом стиле, введенном в России шотландским архитектором Камероном, работой которого отмечено большинство крупных зданий, воздвигнутых в Петербурге в конце XVIII и в начале XIX века.

Таврический дворец, расположенный среди обширных садов, был свидетелем легендарных празднеств, устраиваемых фаворитом своей коронованной возлюбленной; позже он некоторое время был резиденцией императора Александра I, но уже более полувека оставался совершенно незанятым, и его великолепные залы были пусты или употреблялись, как место для складов; службы дворца были заняты многочисленными мелкими пенсионерами двора, а сады были открыты для гуляния публики. Во времена моей юности, в конце царствования Александра II и в первое время царствования Александра III, часть садов была предоставлена зимою исключительно в пользование двора. Там были устроены ледяные горы и каток на озере. Несколько раз в неделю небольшой кружок лиц, состоящий из членов императорской фамилии и её гостей, собирался там.

Таково было то место, отмеченное таким количеством воспоминаний о былых днях, которое было предназначено для заседаний первой русской Думы. Переделки, необходимые для того, чтобы приспособить помещение к новому использованию, только немного изменили потемкинский дворец, и хотя некоторые удобства, свойственные другим европейским парламентам, отсутствовали, всё же дворец, предоставленный депутатам русского народа, являлся помещением весьма импозантного вида. Зал, предназначенный для заседаний Думы, служил раньше зимним садом и был громадных размеров; внутреннее его устройство было скопировано с французской палаты депутатов; приподнятая трибуна председателя возвышалась над местом оратора, и обе находились en face того амфитеатра, в котором были размещены кресла депутатов. Министерские места, однако, не были расположены в первом ряду, как во Франции, но направо от председательской трибуны, лицом к депутатам.

Я отмечаю эти детали, потому что мне всегда казалось, что устройство зала, в котором происходят заседания, и внешняя форма дебатов оказывают слишком большое влияние на работу. Когда образовывалась Дума, правительство желало ввести порядки, принятые в земских собраниях, образование которых относится к либеральному периоду царствования Александра II, который, несомненно, имел в виду при их возникновении, что они явятся эмбрионом будущего политического представительства нации. Земские собрания не имели трибуны; члены заседания, произнося речь, говорили с места, обращаясь лицом к председателю, а не к собранию, как это принято в английской палате общин. Результатом этого явилось то, что ораторы не имели возможности наблюдать за впечатлением, которое производит их речь, и дебаты носили чрезвычайно домашний характер. Если бы такой же порядок был принят в Думе, многие присутствовавшие на её заседаниях члены, бывшие гласные земства, сообщили бы своим коллегам свойственную им умеренность в ораторских выступлениях. Всем известно, что сам факт произнесения речей с трибуны вызывает в ораторе прилив красноречия, которое часто производит глубокое впечатление, особенно на молодую аудиторию, и, я думаю, не ошибусь, если скажу, что будь вопрос о методе произнесения речей выдвинут на первый план в Думе 1906 года, известные лица, обладающие демагогическими склонностями, не имели бы успеха среди более серьезных и умеренных элементов.