Возвращение живых мертвецов - Екатерина Савина

Армен с фальшивым трагизмом вздохнул и сунул руку под пиджак.

«Конец, – немедленно холодея, подумал Васик, – застрелит».

Армен внимательно посмотрел Васику в лицо и довольно улыбнулась, увидев  откровенный испуг. И вытащил на свет божий мобильный телефон.

Васик икнул.

Армен набрал номер и сказал в трубку несколько слов на совершенно непонятном  Васику языке.

– Итак, – отключая телефон, снова повернулся к Васику Армен, – будем решать  теперь по-новому. Долг твой остается долгом. Только теперь я двадцать процентов  накину еще за то, что ты вовремя его не отдал. Ну и десять процентов за зря  потраченное время.

– Тридцать процентов! – воскликнул Васик.

– А ты как думал? – усмехнулся Армен. – За базар отвечать надо, тебе не пятнадцать  лет – уже понимать должен. Я все по понятиям делаю…

Васик прикинул, сколько получается – тридцать процентов от той, суммы, которую  он должен был Армену и беззвучно застонал.

«Папаня убьет меня, – подумал он, – таких деньжищ он мне в жизни не даст. Будет  в РУБОП звонить, а дальше… Дальше все по сценарию. Придется мне, наверное, валить  из города. да подальше. И на очень длительное время. И Дашу с собой брать и  Ольгу. Чурки ведь их со мной видели, а если они их встретят где-нибудь… Черт,  даже думать об этом не хочется. Вот сука этот кавказец»!

– Бабки через два дня принесешь, – деловито проговорил Армен, – иначе… Понял?

– Понял… – прошелестел губами Васик, – только через два дня у меня, наверное, не  будет еще столько… Я же не миллионер в конце концов…

– Ты-то – нет, – со смехом ответил ему Армен, – а вот твой отец… Да ты не боись,  мы уже пробили номера твоей тачки и нашли владельца. То есть – кто есть твой  отец, нам известно хорошо. А чего – попроси у него бабок, он не откажет. Ты ведь  все-таки единственный сын его.

– Единственный, – с тяжелым вздохом подтвердил Васик, – единственный…

– Ну и прекрасно… – отозвался Армен, – только вот еще что… – тут голос Армена  окреп и наполнился такой силой, что Васик невольно попятился, – передай отцу,  что если он попытается ментам стукануть или еще кому-нибудь. Мы с тебя голову  снимем. Видел по телевизору фильм этого… Невзорова – «Чистилище»? Как чечены  башни рубили вашим солдатам? Вот-вот.

– Я понял, – упавшим голосом проговорил Васик, – только через два дня – это как-то…  Мне нужно время, чтобы его подготовить…

Армен задумался.

– Ну, это ты правильно говоришь, – заметил он, – это реально. Бабки-то – в  натуре – большие. Нормальный человек такие сразу не отдаст. Сразу не решится с  ними расстаться. Неделя тебя устроит?

– Устроит, – быстро согласился Васик.

– Значит, договорились, – сказал Армен, – по рукам, – добавил он, но руку Васику  почему-то не протянул, – еще один у меня к тебе вопрос…

– Какой? – безо всякого выражения проговорил Васик.

– Что за телки с тобой в тачке ехали?

– Это… это попутчицы случайные, – выдал Васик заранее приготовленный ответ, – ну,  я домой ехал и подцепил их. Нормальные телки, да? Хотел вина там купить, водки,  шампанского. Ну и… Ну, как обычно.

– Нормальные телки, – проворчал Армен, – нормальные телки таких фокусов не  выкидывают. Да и не похожи на блядей они. Сдается мне, ты врешь.

– Я? – удивился Васик. – Да нет. Не вру. А насчет фокусов ихних, так я сам  охренел. Потом отойти не мог целый день. Я тогда домой их не повез, высадил на…  кольце и поехал один. Кто они, откуда и… вообще – не знаю.

Армен думал еще какое-то время потом махнул рукой.

– Ладно, – проговорил он, – разберемся.

Очевидно, ему очень хотелось устроить Васику допрос с пристрастием, но так кардинально  менять методы общения было ему не с руки.

«Пронесло? – спросил сам у себя Васик. – Да хрен там – пронесло. Он мне не поверил  насчет Даши и Ольги… Ну, ничего. На первое время я вроде отмазался, а там посмотрим.  Ольга выздоровеет и покажет этим уродам – где раком зимуют. Эх, черт, тысячу раз  я говорил ей – пристегивай ремень безопасности, а она…»

«…Эх, черт… тысячу раз я говорил ей – пристегивай ремень безопасности, а она…»

Отстучавшие в моей голове слова, голосом Васика произнесенные, 0 снова накрыла  темная пелена, происхождение которой я никак не могла объяснить. То есть, могла,  конечно, – все это последствия моей травмы. Но до этого были галлюцинации,  внезапно срывавшие меня с картины привычного бытия, а сейчас…

Сейчас я находилась в трансе – первый раз за все время после аварии. Я понимала,  что рискую, что очень рискую, входя в транс тогда, когда сама не могу определиться  со своим состоянием, но выбора у меня не было.

Меня то и дело подмывало выйти из транса и немного отдохнуть, но я боялась  оставить Васика даже на одну минуту. Вокруг отражения в моем сознании образа разговаривавшего  с Васиком кавказца колыхалась устойчивая темная аура.

А это могло означать только одно – кавказец что-то задумал и все эти разговоры о  деньгах – только прикрытие. Но что задумал кавказец?

Для того, чтобы проникнуть в его сознание, мне нужно было собрать все свои силы,  а я боялась, что из-за такого напряжения мои экстрасенсорные способности выкинут  какой-нибудь очередной фортель.

Вот снова – черная пелена накрыла картинку стадиона. На этот раз я услышала какое-то  глухое гудение.

Нет, это не на стадионе. Это…

Что это?

Черная пелена будто начала рваться, а в лохматых разрывах засверкали языки  пламени – через несколько секунд я стала различать фигурки людей, суетящихся, падающих…

Крики о помощи… Грохот.

Гудение пламени и плач.

Что там происходит на стадионе, что там?..

Пелена пошла лоскутами и вскоре растворилась совсем. И я смогла увидеть, что  картинка, отражающаяся в моем сознании – вовсе не картинка стадиона.

«Последний день Помпеи», – всплыло в моей памяти название фильма, на сеансе  которого я находилась.

А потом неведомая сила закрутила меня и потащила куда-то вверх…

– В-вот интересно… – проговорил Михаил Саулович и тяжело привалился в  случившемуся у него за спиной дерево, – я сколько в-выпил и пьяный. А ты,  Светочка, вроде нет…

– А ты действительно пьяный, Мишенька, – улыбнулась Света, – я едва сижу…  Посмотри, сумерки спускаются… Давай разведем костер?

– С-сумерки? – покачиваясь на корточках, переспросил Михаил Саулович, – какие же  сумерки, если… Сейчас три часа дня…

Света засмеялась и захлопала в ладоши.

– Ой, какой ты смешной, Мишка, когда пьяный! – звонко воскликнула она. – Как я  люблю, когда ты выпьешь немного!.. Ну, какие же три часа дня! Уже давно вечер,  почти ночь!

Михаил Саулович удивленно хмыкнул.

– Н-ночь? – удивленно прогнусил он и икнул так, что едва не упал навзничь. –  Слушай, а почему ты говорила, что л-любишь, когда я выпью, если никогда меня  пьяным не видела? Я же вообще ничего не пью, кроме слабенького вина… Это меня  сейчас что-то развез-зло…

– От усталости, – объяснила девушка, – ты так много работаешь, Мишенька… Так  нельзя – подорвешь свое здоровье и все.

– И все, – видимо, машинально повторил Михаил Саулович, – а костер надо развести  – это точно. Что-то темно стало как-то… Или это у меня в глазах темнеет.

Он неуклюже встал на колени и, опираясь рукой о дерево, с трудом поднялся.

– Соберу сучья… – пояснил он.

– Я тебе помогу, дорогой, – тут же вскочила на ноги Светочка.

Когда они собрали достаточное количество топлива для костра, Света быстро  сложила сучья в центре полянки и уже через несколько минут заполыхал большой  костер, с каждой секундой пламя становилось все сильнее и сильнее, словно кто-то  раздувал костер.

– Вот так да! – удивленно проговорил Михаил Саулович, тяжело бухаясь рядом с  девушкой на траву. – Где ты так научилась разжигать костер.

– В институте, – улыбнувшись, девушка ласково погладила по голове своего жениха,  – мы столько раз в походы ходили… Картошку пекли… пели песни Городницкого,  Визбора…

Михаил Саулович отодвинулся немного и посмотрел на свою невесту ошалело. А когда  она снова улыбнулась ему, вдруг расхохотался так, что стали видны золотые коронки  на его коренных зубах.

– В-вот насмешила!.. – с трудом выговорил он, отсмеявшись. – Сегодня, Светочка,  ты меня весь день смешишь и удивляешь… Какой институт? Какие турпоходы? Какой  Визбор? Ты же в Америке образования получала!

– Шутка, – запоздало сказала девушка и вдруг посерьезнела, – посмотри, – быстро  заговорила она, – посмотри, Мишенька… Какое красивое пламя. Правда, языки,  словно живые существа?.. Прямо как люди – на мгновение рождаются и… умирают. И  дым к небу…

Михаил Саулович взглянул в костер, некоторое время сидел неподвижно, потом снова  икнул и уронил голову на грудь, словно совершенно осоловел.