Негромкий выстрел (Вместе с Россией - 1) - Егор Иванов

Он отказался, к полному огорчению официанта, от десерта, но тут же вызвал его бурный восторг, когда заказал в номер фрукты, кофе, коньяк, сигары. Расплатившись крупной купюрой, он не потребовал сдачи, словно был сказочно богат.

"Наверное, это русский боярин", - подумал про себя официант и с воодушевлением помчался исполнять заказ щедрого постояльца.

12. Карлсбад, октябрь 1912 года

Слегка отяжелев после обеда, Редль снова поднялся в номер. Несмотря на теплый вечер, он закрыл окно и задернул его тяжелой портьерой. Официант негромко постучал, вкатил тележку с десертом и предложил накрыть стол.

- Оставьте все, как есть... - бросил ему полковник, и вышколенный слуга немедленно исчез. Редль неторопливо запер за ним дверь и зажег свет в ванной, не входя в нее. Спустя несколько минут Стечишин без стука вошел в его номер.

- Все в порядке? Наблюдения не обнаружили? - спросил Редль.

- Нет, слежки за мной не было. Меня здесь давно знают как преуспевающего коммерсанта из Берлина, который регулярно лечит на водах свою печень, - улыбнулся Стечишин. - А печень-то как раз в порядке... Просто вода для печеночников - не такая противная...

Он был в отличном настроении, глаза лучились, на щеках играл здоровый румянец, густая, несмотря на преклонный возраст, шевелюра серебристого тона оттеняла загорелое лицо. Чтобы еще больше походить на немца, он подстриг свои усы а-ля кайзер и впрямь стал смахивать на Вильгельма.

- Как ваши успехи, Альфред? - поинтересовался он, глубже располагаясь в кресле.

Полковник зажег спиртовку под серебряным кофейником, наполнил малюсенькие рюмки напитками, подал гостю, уселся в соседнее кресло и лишь тогда заговорил:

- Я был третьего дня в Вене, у Урбанского. Судя по его реакции, коллеги в Генеральном штабе строят только догадки, для чего в Черногории мобилизованы две бригады и вся артиллерия. Шеф Эвиденцбюро ничего толком не знает, а следовательно, и не может информировать Конрада фон Гетцендорфа. Мои венские друзья из министерства иностранных дел, с которыми я встречался вечером того же дня, убеждены, что войны против Австро-Венгрии пока не будет, а активность славянских дипломатов на Балканах направлена на создание только будущего союза, вероятно, против нашей монархии...

- Неужели они не способны предположить существование коалиции балканских народов против Турции? - изумился Стечишин. - Ведь это элементарно.

- Австро-Венгерский Генеральный штаб в полном неведении тех событий, о которых информировали наши сотрудники из Болгарии и Сербии, - подтвердил полковник. Он на минуту занялся сигарой, обрезая конец и раскуривая. Затем, после обстоятельного доклада, Редль вынул спичечную коробку и протянул резиденту. Стечишин, не раскрывая, переложил в свой жилетный карман и, довольный, похлопал себя ладошкой по круглому животу так, что в коробке задребезжали спички.

- Ваши успехи, Альфред! - Филимон поднял рюмку. - Вы один, наверное, добываете столько информации, сколько ее получает все австрийское Эвиденцбюро. Ваши успехи!

- Не очень-то вы жалуете Эвиденцбюро! - усмехнулся полковник. - Хотя я, как бывший его начальник, и несколько уязвлен вашим мнением, не могу не признать, что эффективность коллег без меня действительно стала невысока. Правда, я не советую вам быть особенно беспечным - контрразведывательное отделение в нем поставлено неплохо. Макс Ронге, начальник этого отделения, сам по себе неплохая ищейка, к тому же он работает с немецкой педантичностью и тесно сотрудничает с майором Николаи из германской разведки. Я вам уже говорил и докладывал в Петербург, что эта милая парочка крепко обложила русского военного агента в Вене, полковника Занкевича. Не удивлюсь, если он скоро попадется. Как мне говорил в прошлый раз Урбанский, Занкевич весьма активен и ищет связей с офицерами. Посоветуйте ему хотя бы условным письмом быть поосторожнее...

- Я уже советовал, притом лично, - нахмурился Стечишин, - но после этого никак не мог оторваться от слежки... Его действительно окружили целым сонмом сыщиков. Куда бы он ни пошел, везде за ним следуют два-три филера, а в отдалении, как я заметил, их страхуют на автомобиле еще двое... Кстати, полковник, я рекомендовал бы и вам удвоить осторожность...

- Кто посмеет заподозрить меня, главного резидента Эвиденцбюро в Праге и во всей Чехии, бывшего шефа разведывательного отделения Генерального штаба, любимца императора и корпусного командира Гисля фон Гислингена? иронически улыбаясь, выпалил единым духом Редль. - Для этого надо совсем сойти с ума! Ведь даже встречу с вами я могу представить как нелегальный контакт со своим собственным агентом, что, кстати, и делаю, резервируя сразу два номера. Не волнуйтесь, Филимон: чтобы поймать меня и доказать что-либо криминальное - этим немчикам и австриякам надо совершить земное чудо!

- Тьфу, тьфу, не сглазить! - суеверно постучал Стечишин по столику. Не храбритесь, Альфред, не размагничивайтесь! Недолго и до греха! Немцы совсем не так слабы в контрразведке, как вы полагаете. Сейчас, перед большой европейской войной, которую готовят в Берлине, они решительно усилили свою деятельность. Известно, что в Петербурге у немцев и австрийцев есть агентура, которая может навести жандармов на наш с вами след. И тогда...

- Я ни в коем случае не предам своих товарищей! - заявил полковник. Но, смею заметить, я практически исключаю возможность нашего провала, поскольку мы не связаны с полковником Занкевичем, а передаем сообщения курьерам из России только через проверенных связных...

- Вы правы, полковник! В цепи разведки самое слабое звено связь... согласился Стечишин. - Можно собрать уникальные сведения, добыть чертежи и планы, но, если их вовремя не удастся передать в разведцентр, никто и гроша не даст за эту информацию... Пока у нас в этом отношении все было хорошо. Дай бы бог! Кстати, я хотел бы серьезно поговорить с вами, Альфред, еще об одном слабом звене. Я имею в виду ваше расточительство. Полковник Гавличек сообщил мне, что он слышал случайно разговор о вас в офицерских кругах. Господа кавалеристы из вашего корпуса явно завидуют вашему богатству. Они поражены: у вас автомобиль самой дорогой фирмы, вы без конца путешествуете на нем по всей империи, сорите деньгами и даете такие чаевые, словно вы русский князь или купец.

- Это мое дело, - сверкнул глазами Редль. - Мне так нравится...

- Но вы подвергаете риску провала целую организацию! - спокойно, но выразительно сказал Стечишин. - Вы ставите под удар все наши широко разветвленные связи в политических, государственных и военных кругах! Ведь это будет грандиозный скандал, если "пан Градецкий", "доктор Блох" и другие депутаты и деятели славян в монархии будут скомпрометированы даже мимолетными связями с Генштабом России. Я категорически прошу вас умерить ваши безумные траты. Или хотя бы пустить слух, что вы получили крупное наследство от какого-нибудь родственника...

- Филимон, вы имеете дело с настоящим экспертом в тайной службе. Не забывайте, что именно я поставил в Австро-Венгрии все дело разведки и контрразведки. Даже немцы приезжали учиться у меня... Кстати, я еще до ваших упреков распустил слух, что получил большое наследство от тетушки. А вы: будь осторожен, будь осторожен! Я их презираю - этих разбойников-немцев! Они выгнали со службы моего отца, разорили брата, который осмелился открыть в Лемберге свое дело. Всю жизнь тупые немецкие болваны получали по службе отличия и чины впереди нас, чехов и поляков, а ведь мы служили в армии этой прогнившей монархии отнюдь не хуже, даже намного лучше германцев. Они ввели свой немецкий язык как обязательный в наших чешских полках и муштруют чехов с садизмом и жестокостью. А наследник Франц-Фердинанд! Ведь эта немецкая свинья в своем имении под Прагой просто истязает чешских работников! Ненавижу эту банду!

- Я говорю вам об осторожности, Альфред! - мягко прервал Стечишин излияния полковника, который вдруг обмяк и перестал выглядеть заносчивым и хамоватым офицером. - Вам надо отдохнуть. С такими нервами лучше нашим делом не заниматься...

- Может быть, вы правы, Филимон. Я просто очень устал и срываюсь незаметно для себя, - согласился полковник. Он помолчал, выпил коньяк, взял новую сигару, закашлялся дымом. - Расскажите лучше что-нибудь поприятнее, попросил Редль, - ведь вы недавно были в Варшаве, я очень люблю этот дивный город. Как поживает полковник Батюшин и его команда на Саксонской площади? Я бывал у них, когда приезжал в Варшаву для розысков документов по делу Гекайло. Вы помните эту историю?

- Фамилию Гекайло я помню, но кто с ним был в компании? - нахмурил лоб Стечишин.

- Венцовский и Ахт, на которых я как австрийский контрразведчик вышел совершенно случайно, - смутился вдруг Редль.

- Припоминаю, припоминаю... - расправил морщины резидент. - Вы вели тогда следствие по делу этого Гекайло, чтобы успешным разоблачением и поимкой шпиона прикрыть свою связь с русской разведкой... Но увлеклись... Я вам тогда передавал категорический приказ из Варшавы - добиться во что бы то ни стало оправдания Венцовского и Ахта. Сознайтесь, изрядно вам пришлось потрудиться, чтобы совсем не завалить дело и пустить все следствие по ложному пути...