Трагедия казачества. Война и судьбы-2 - Николай Тимофеев

Долго идет перечисление. Нужно хлопать, вставать. Не сделаешь, обижайся на себя.

7-го ноября приезжает начальник треста «Кемеровуголь»:

— В честь праздника Великого Октября нужно дать двойной план… Многим из вас надо кровью искупить вину перед родиной… Тут же бык-провокатор коммунист Тогилев:

— Я обязуюсь выполнить норму на 250 %!

И понес большевицкую околесицу. А казак Федор Аристов — встречное предложение:

— А вы продуктов калорийных в столовую добавьте, тогда дадим!

Отработал смену и исчез. Определили на 10 лет в ИТК-5 в 5–7 километрах от шахты. Из колонии приводили работать на специальный участок с решетками на штреках. Так что сопи да дышь, они хлопают — хлопай ты, голосуют — тяни руку…

28 августа 1948 г. объявили «День шахтера», постановив его праздновать каждое последнее воскресенье августа. Выдали книжечки «Сталинская забота о шахтерах»; не читаешь — вызовешь подозрение. А отмечать как обычно — день повышенной добычи.

Вторая смена с 16 до 24 часов. Петр впервые заступает сменным горным мастером. Из двух лав выдали 54 двухтонных вагона, да еще друг, Павлик Тимофеев со Ставрополья, подземный диспетчер, записал на участок 8 вагонов — от проходчиков основного штрека подарок, им уголь не нужен, проходка в метрах.

План смены участка — 60 тонн. Дали двойной. На-гора в час тридцать ночи, встречают главный инженер и предшахткома — поздравляют. Тоже не спится, работа. Объявляют — мойтесь, вас ждет хороший ужин. Петру еще писать сменный рапорт выполнения задания. Заходит замначальника участка:

— Сделай Тогалеву больше 200 %!

Тот имеет звание мастер угля. Петр дописывает. Ущерба смене никакого, наоборот — лишние тонны…

Начали приезжать родственники. Некоторые ребята пытались бежать, но никто не проскочил станции Белово с усиленной транспортной милицией. Их в актовом зале судила тройка — к 7 годам, как дезертиров производства, с последующим спецпоселением 6 лет.

Осуждали и за опоздания на работу — в зависимости от «вины» на 6 лет и 25 % вычета из зарплаты, на 5 и 20,4 и 20,3 и 15… За прогул 1–2 дня, если есть справка или убедишь, что причина уважительная, могут дать 1 год и 25 % вычетов или 6 месяцев и 25 %. А более трех дней без уважительной причины — все: дезертир, 7 лет ИТЛ.

Наступает еще время подписки на заем. Обязательно на 100 % месячного заработка. Каждый месяц удерживают еще подоходный налог, бездетный…

На национальности в Сибири «врагов народа» не подразделяли. По большевицким понятиям давали клички: спецпереселенцы, спецпоселенцы, пятисотники, шестилетники, репатриированные, расконвоированные, досрочники и т. д. По ним определялся статус человека-раба. Вместе с казаками были украинцы, белорусы, грузины, немцы-колонисты, даже сербы. Каких наций только не было! Общая беда роднила, хотя донцам были ближе донцы, украинцы больше сочувствовали своим хохлам. Друг друга старались как-то защитить, поддержать. Не доверяли уркам — у тех редко у кого были остатки совести.

В 1948-м вышел указ — увеличить сроки подсудимым. Теперь атаманам, полицейским, офицерам, урядникам полагалось не 10, а 25 лет лагерей, плюс 5 лет высылки дальнего севера да плюс 5 лет поражения прав. Просто: 25-5-5!

Раскапывали, кто пытался что-то скрыть. Например, хуторец Петра представился как из Горловки и жил спецпоселенцем; подвело письмо к родным. Загремел на 25-5-5. Хотя в итоге все равно оказался в выигрыше: когда сдох усатый и пришло время амнистий!

Сколько тогда погибло, у скольких судьбы поломаны! К некоторым приезжали жены с детьми, устраивались на работу. Братья Россошенко были курсантами учебной команды. Старший, Александр, прошел комиссию в юнкерское училище. Но, чтобы не разбиваться, остался с братом Василием в учебной команде. Их отец привез из Ставрополя девушку-соседку, невесту. Поженил старшего. Но прожил тот с женой всего четыре с половиной месяца. Завистники из начальства подобрали под него «ключи» и определили на 25-5-5. Поплакала молодица и собралась домой…

В выходные дни казаки стали ходить в кино, знакомились с девчатами (хотя некоторые и сторонились «власовцев»). Решительные и находчивые начали жениться. Вечером посидели за столом, а завтра на работу.

Как-то срочно вызывают 8 человек с вещами. Куда? Да куда нужно! Жены молодые — в слезы:

— Как же нам, мы беременные, а вы мужей забираете?

— А что вы думали, когда замуж выходили? Мужья ваши — спецконтингент, обязаны идти на любую работу, куда пошлют!..

В 1951-52 гг., когда 6-летние сроки «власовцев» истекали, их стали определять на те же самые места, но уже на вечное поселение (положение изменилось только спустя два с лишним года после смерти Сталина, когда был опубликован Указ Президиума ВС от 17.09.1955 г.; по нему освобождались лица, отправленные на спецпоселение за пособничество фашистским оккупантам. В той же Кемеровской области их было 19,7 тыс. человек).

Повезли на открытие новой шахты «Ягуновской» — переделывать брак, усиливать перекрытия копра, доделывать подъездные пути, мост через овраг и т. п… Ни расчета, ни оформления, заработок такой, что не хватает и на пропитание.

Этим еще больше отпугнули шахтерских подруг. Кое-кто шли на небольшие преступления, чтобы получить маленький срок — отбудет его, из лагеря выйдет. Так Иван Ковнарев договорился со своей девушкой или просто рискнул. Возле продуктового киоска при всех сорвал с нее все, матился, бился об землю головой, чтобы получить срок за мелкое хулиганство. Отбывали срок большинство в лагере в 6–7 км от шахты и ее поселка, а работали на спецучастке на Лугугинском пласте. Спуск по шурфу, огороженному решетками. На горизонте штрека, где подавались вагоны под загрузку — металлические решетчатые ворота; охрана проверяла вагоны острыми щупами.

К некоторым и туда приехали жены, оформлялись путевыми рабочими по очистке водосточных канав. Вольнонаемный слесарь по договоренности с охранником устраивал им свидание с мужьями. В 8-10 метрах от охранника внутри охраняемого участка в небольших нишах занимались любовью.

До 1949 года сидели вместе мужчины и женщины, в разных бараках, и свидания были, только что в нечеловеческих условиях. Потом женщин перевели в лагерь, шутя названный «Три трубы», где был кирпичный завод. Лагерный народ находчивый. Выходной, в шахту не надо. Муж — к нарядчику, чтобы тот включил его в наряд на стройку, где работают женщины. Там помогает своей подруге скорее выполнить норму и… На стройке полно укромных мест. Легче было обладателям талантов по части самодеятельности, те разъезжали с концертами по лагерям.

Нарядчиком был стройный, всегда в начищенных сапогах полковник Белой Армии, брошенный в лагеря еще в 1926 году. Сидел безсрочно и чутьем своим заранее понимал, как и куда могут повернуть судьбы политических заключенных. Кому написать бумагу на амнистию — пожалуйста; даже точно скажет, будет ли толк от затеи. Гони 100 рублей и получай красивейшим почерком любое прошение. Говорили, что ему только на червонцах расписываться.

Казак Макаров Алексей, осужденный на 10 лет, получил от райисполкома своей Луганской области хорошую характеристику (он во время оккупации был полицейским). Попросил: — Напиши мне прошение на амнистию!

Полковник в ответ, предварительно расспросив:

— Не время-с, милостивый сударь.

Алексей возражает:

— Смотри, от самих коммунистов какая характеристика!

— Раз так упрашиваешь, напишу. Но предупреждаю — хорошего не жди.

И результат не заставил ждать. Приехал трибунал и накрутил просителюна полную катушку — 25-5-5! Макаров за волосы:

— Сукин я сын! Много показалось 10 лет! Предупреждал же умный человек — гонение сегодня на нашего брата, надо переждать кампанию! Ох, и дурак же я! Характеристика, видишь ли, хороша!..

Дорога в родной хутор

Долгожданный день 22 марта 1952 г. — окончание спецпоселения Петра. Упросил начальника участка убедить «хозяина» подписать заявление и пошел к зам. нач. шахты Безгодову Алексею Федотовичу с заявлением на расчет. А тот начал уговаривать Павлова подписать договор на три года с выделением подъемных 3 тысячи рублей. Пошлем, мол, на курсы повышения квалификации и т. п. посулы. Петр свое:

— Не могу дальше работать! Гудок в 22 часа в 3-ю смену, а у меня мурашки по телу!

— Уголь нужен стране, кто же добывать будет? Уедешь в свое село, чем топить будешь?

— Я свое добыл! Аж с верхом. А топить буду бурьяном и соседям закажу, чтобы не топили углем, — жмурясь от навернувшихся слез, отвернулся Петр.

Начальник участка Казанин к Безгодову: — Как друга тебя прошу!

— Ладно, Федор Федорович, только сам отнеси заявление в личный стол. Молчком оформи, чтобы не хлынули остальные за расчетом.

Получил Петр трудовую книжку. Там не указан стаж с сентября до марта работы на шахте «Ягуновской». В конце записано, что уволен в связи с окончанием срока. Получает казак расчет, ребята спрашивают.