Геймер в аду - Askalite
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Жизнь есть Взрыв.
* * *
Моя жизнь есть игра. По крайней мере последнее тысячелетие личного времени я только и занимаюсь тем, что играю в различные игры. За эти тысячелетия я научился проигрывать. Пожалуй это самый важный навык, который не раз спасал мои аватары от урезания навыков, которые происходят после смерти персонажа, да и вообще, не умирать в течение всей игры, или в случае проигрыша, не психовать, а молча разобрать свои ошибки, чтобы не повторять их в будущем. Больше всего новички не умеют проигрывать. Раз за разом они продолжают играть, ничему не обучаясь, превращаясь из новичков в ракоруких.
Мы отдыхали с Люськой на одном из нижних этажей, внимательно прислушиваясь к окружающему миру. К сожалению, хоть мой глаз и смог восстановиться, то мои руки до сих пор не исцелились, так и оставшись обычными культями. Часть статов просела, но совсем недавно восстановилась, и даже выросла, хоть и совсем немного.
Герой: Садо-Мазо бон Доминант
Тип: Одиночка/Игрок/Бог Войны 90 уровня
Уровень: 25 (Максимальный уровень! Внимание! Дальше поднимать уровни просто невозможно!)
Класс: Человек Разумный
Профессия: Легендарный одинокий странник
Сила жизни: 3400 || Сила духа: 32000
Мана: 9600 (Осталось ещё 100 очков до максимального количества!)
Атака: 0.9(9) (100 % КПД невозможен!) || Защита: 0.9(9) (100 % КПД невозможен!)|| Разрушительность: 9.3 кт в ТНТ на одну у.е.
Супернавыки: Лезвие Скорби! (-0.1 к мане каждую минуту и +250 % к атаке), Ускорение (-0.1 к мане каждую секунду и +945 % к перемещению/скорости), Боевая Медицина (-290 к мане и +310 к Сила Жизни за одно применение и *33 % к ментальному очищению), Великое Огненное Кольцо (-230 к мане на +9.91 разрушительности).
Пассивные навыки: Регенерация (+46 к Сила Жизни за секунду, +216 к Сила Духа за секунду, +46 к Мана за секунду, — 7 % к ментальному очищению)
Я стал сильнее и живучее! Просто потрясная новость! Вот только похоже перейти на следующий уровень всё так же не могу. Надо хорошенько заняться тренировками, но для начала уделить немного времени пету.
— Слушай, Люська, а чего ты такая довольная? — спросил я, поворачиваясь к ней. Та довольно наяривала очередную душу, которую достала из груды тел вмурованных в пол неподалёку.
— Господин! Вы в процессе битвы уничтожили груз! — ответила Люська. Да и я припомнил нечто подобное.
Эх, пропало моё одновременно бесценное, но нужное барахло.
— Всё ясно с тобой. Хорошо, что особо ценное мы носим всегда при себе, — тихо вздохнул я, чувствуя как душа моего умершего хомяка смотрит на меня с неодобрением.
Не смотри на меня так! Вот же святой тапочек! И почему я именно в этой игре больше всего ощущаю его незримое присутствие! Он словно следит за мной, глядя мне в спину! В других играх до подобного не доходило, разве что лёгкая ностальгия по нему, да воспоминания. Похоже я сошёл с ума и мне после этой игры вообще стоит прекратить где-то на месяц погружение в виртуальную реальность, занявшись чем-то другим.
Так, забудем про прошлого пета и вернёмся к текущему.
— Ну что же, Люська, прежде чем устроить второй раунд, подтянем наши навыки и силу, — произнёс я. — Раз груза нет, то будем тягать глыбы льда.
* * *
Холодно. Здесь всегда было очень холодно и ему это не нравилось. Но он всегда мог изничтожить холод ярким взрывом. И тогда на краткий миг становилось тепло и хорошо. Божий дар позволял ему не чувствовать собственный взрыв или самому обратиться на мгновение взрывом. Не нужны были все его невероятные познания в физике, химии и биологии, а так же прочих науках, чтобы создать взрыв. Во имя его бога, взрыв, краткий, мимолётный и яркий как сама жизнь, скрашивал его время препровождение в этих пустых и холодных местах.
— Взрыв — это есть истина, которую следует познать. Из великого взрыва появились все мы.
Он никогда не презирал обычных людей, тайно восхищаясь их мимолётностью жизни. Все они были забавными: перед взрывом, когда они молили о пощаде, во время взрыва, когда они разлетались весёлыми брызгами, и после взрыва, когда от них оставались лишь жалкие грязные ошмётки. Так же он презирал себя, за то, что не способен признать то, что он всего лишь жалкий сумасшедший, повёрнутый на идее фикс.
— А как иначе? — спрашивал он себя. — Как жить иначе в этом скучном и сером мире?
— Надо раскрасить его ярким фейерверком! Но не просто так! А во имя великой идеи! Во имя Бога, Христа, и великой священной инквизиции! — шептал ему глас разума.
И тут он заметил его следы. Следы одного студента, которого он презирал так же, как он презирал себя и однажды подорвал. Его разум не мог не заметить их, разглаживая и анализируя трещины в ледяном полу, анализируя силу вмятин, кровавые отпечатки, восстанавливая в уме манеру походки и движений ненавистного ему человека. Несомненно, это был он, только намного более сильный и не один. С ним был такой же сильный… Гравитационный шарик? Нет, скорее всего демон округлой формы, умеющий левитировать.
— Еретик и после смерти остаётся еретиком, — тихо произнёс он. — Но ничего, я тебя уничтожу. Снова.
Проанализировав примерные способности своей жертвы, он отправился в путь, уничтожая возрождающихся демонов божьим даром. То бессмысленное и жестокое существо должно умереть. Тот атеист, что не верит в Христа, Бога и святую инквизицию, презирающий других людей.
— Интересно, он продолжает всё так же жалко и ничтожно отрицать реальность, продолжая жить в иллюзиях?
Сам факт того, что настолько жалкий человек может существовать, заставлял его биться в агонии, пока он не будет уничтожен в пламени взрыва. Ересь должна быть уничтожена, разорвана на мелкие куски, сожжена в священном пламени. Во имя Христа, Бога и святой инквизиции, он исполнит свой долг.
* * *
Давно позабытое тепло согревало моё тело, и я, прикрыв глаза, наслаждался этим теплом. В сознанием медленно закралась нежеланная для меня мысль о том, что это тепло несвойственно для мира, окутанного льдом, да и вообще не свойственно для моего виртуального тела. Вот только мне не хотелось открывать глаза, чтобы разбираться с тем, откуда появился источник тепла. Оно просто меня согревало, и я инстинктивно нежился в нём, прижимая его к себе. Боль пронзила сердце и я ощутил холод, отчаяние и боль. Привычная мне апатия отодвинула тепло на второй план, выставляя вперёд разум.
Тепло исходило от
